Вот и настает новый 2008 год. Дьявол, я не собираюсь тут печатать всякие торжественные речи, т.к. краснею и смущаюсь даже сидя за клавиатуой.

    В Гадюкино все как всегда. Бульба подвесил Альфреда на ёлку, и  теперь тот истошно вопит и требует любви. Я послал Бульбу за бальзамическим уксусом, а тот приперся из мавзолея и принес пузырек какой-то сомнительно желтоватой жидкости. Вместе с ним приперся народный комиссар Гуляев, который сказал, что в Новый Год они опасаются вредительских действий со стороны анархических группировок типа "Черная поебень", возможны попытки выноса Ленина из мавзолея, так что пусть он побудет у нас. Я ошалело развел руками, он крикнул: "Заноси!", и в комнату на носилках внесли вождя два здоровенных матроса. Комната моментально провоняла луком, потом, лошадьми, махоркой и самогоном, и я, с трудом выдерживая этот полевой парфюм, раздраженно спросил, а где нам его, собственно, держать, чтобы он не протух.
-А, с этим нет проблем,- заявил комиссар,- положите его в холодильник, только выпивку вместе с ним не кладите, а то он, знаете, невоздержанный. Изголодалась душа!-хихикнул он.
       Я послал Бульбу вычистить рефрижератор, а сам занялся вождем. До чего же он исхудал со времени нашей последней встречи в Москве! И тогда, будучи уже подточен червем страшной болезни, он все еще выглядел боевым, и, хотя с трудом мог говорить, крепко держал бразды правления одичавшей страной. Впрочем, уже в то время вылез из сумасшедшей революционно-гражданской карусели этот страшный горец, этот Коба, при первом взгляде на которого я сразу же осознал опасность, грозящую России.
 -Ну здравствуй, Володя!,-воскликнул я и заключил его в крепкие дружеские объятия. Что-то сухо треснуло и осыпалось, как штукатурка.
-Что ж вы делаете!!!-вскричал Гуляев,- И так после Брежнева лицо все переделывать пришлось, засосал и не заметил. Где же клей- захлопотал он- найдите же, наконец скотч и проволоку! Ножницы, ножницы!,- торопил он, а мы стали метаться по дому.
Матрос опрокинул аудиосистему ценой в мавзолей, и я, не сдержавшись, влепил ему затрещину. Оступившись, он загрохотал вниз по лестнице, опрокинув мраморную Венеру конца XIX века. Поднявшись, он с неловкой ухмылкой поправил пулеметную ленту и с интересом первооткрывателя стал рассматривать бесценные мраморные осколки.
-Ниче, эпоксидкой ща поработаю, лучше новой будет,- сообщил он мне, потерявшему дар речи от бешенства.-Я ж в третьем колене столяр.
         Схватившись за голову, я в отчаянии плюхнулся на диван. Мимо проносились матросы и комиссар (от ужаса я забыл его фамилию) с распоряжениями.
 Мимо пробежал Бульба, я схватил его за подол, спросил, что происходит. Бульба неопределенно ответил, что Вождя уже доделали и щас будут класть. Я встал и пошел посмотреть.
    Ильич возлежал на одеяле в позе эмбриона. Вокруг суетился комиссар с линейкой и скотчем, делая, видимо, последние поправки. Наконец дюжие моряки подхватили края одеяла и торжественно поволокли старикана вниз по лестнице на кухню. Я устроился поудобнее в своем любимом кресле, дрожащими руками достал сигару и включил любимый Аквариум. Только наконец чудесные звуки проникли в мою истерзанную нервную систему, снизу послышался грохот и мат. Щелкнув зубами от злости, я сорвал наушники и устремился вниз.  
          Внизу моему взору предстала фантасмагорическая картина. Споткнувшийся на обломках Венеры матрос возлежал на спеленутом Ленине, а комиссар с обалделым видом, опустив руки, стоял рядом.
-Ну и где было бы безопаснее?- спросил я издевательски ,но Гуляев, похоже, не заметил изрядной доли сарказма, которую я вложил в эти слова. Похоже, он ничего не замечал вокруг.
-А ну-ка быстро собрали Ильича и несите куда хотите!!!!! ВОН!!! -заорал я, сорвавшись. Комиссар, очнувшись, испуганно озирался. Увидев меня, он испуганно приложил руки к сердцу.
-Простите, товарищ,- сказал он виновато,- мы больше не смеем тревожить вас своим присутствием. Чего лежишь, растяпа?!- обратился он к матросу,- живо встал! На карцере у меня сгниешь!- он снова повернулся ко мне,- А статую мы вам новую привезем, хошь из самой Греции или там откуда?
-Ладно, куда вы пойдете, поздно уже-ответил я, остыв.
Матрос торопливо поднялся с Ленина. Бедный вождь и после смерти проявил невиданную выдержку, я-то думал, он будет не целее Венеры.
    До самого рефрижератора матросы донесли Ильича без всяких эксцессов. Операцией заботливо руководил комиссар, а Бульба бестолково сновал, раздражая всех своим энтузиазмом.
 Наконец тело погрузили в морозильную камеру, заботливо подпихнув коленом выпирающую из камеры часть тела.
-Ну что, господа, мы знатно потрудились. Как вы рассматриваете преспективу провести остаток этого чудного вечера за пельменями и стаканом доброго кьянти?- спросил я.-Товарищ Бульба, куда вы их выгрузили? Тащите сюда!
    Бульба открыл рот, съежился и присел.
  Из рефрижератора донеслась возня, чавканье, стеклянный звон и бульканье льющегося вина.