Москва - город одиночек, но не одиноких. Город слез, вопросов, ответов, город чужих снов и грязных машин, город, в котором невозможно быть несчастным и невозможно быть счастливым. Каждый день мы идем по ее серым тротуарам, глазеем на яркие биллборды и сверяем свои часы с цифровыми в метро,у остановки первого вагона. Мы одеваем наушники, чтобы их шумом заглушить звуки улицы, мы не оглядываемся, если кто-то в толпе кричит наше имя и равнодушно проходим мимо попрошаек в переходах. Вроде бы в нас нету ни капельки жалости, сострадания, мы сливаемся с городом, который поглощает мечты и выдает их моификацию в виде новых ценностей, но все равно мы ранимые до боли, мы готовы плакать над собакой, которая одиноко сидит перед закрытой дверью подъезда, готовы перевести бабушку через дорогу и найти в ГУМе нерадивую мамашу, бросившую ребенка около фонтана. Мы были бы готовы на все, если бы не знали, что практически каждый нищий - подставной, что бабушка, которой предложили помощь, может заподозрить в нас вора и начать охаживать клюшкой, что собака вполне может быть блохастая и с лишаем, да еще и бешенная, что мамаша заявит в милицию, если мы хоть на метр подойдем к ее заплаканному дитя. Мы бодро шагаем по улицам, уткнувшись носом в свои сапоги, не замечая сотен людей, что проходят рядом, не видя сотен невероятных историй и судеб, что разворачиваются прямо перед нашими глазами, защищенными темными очками даже в самую пасмурную погоду. Вот неторопливо идет студент, немного сгорбившись, в руке портфель, на носу очки. Глаза у него огромные, серо-голубые, увеличенные линзами очков, шаг немного сбивчивый. Время четыре часа дня, все спешат из университетов по своим делам, свиданиям, кто в кафе, кто домой, а он вроде и не спешит никуда, может, его и никто не ждет такого, в огромных черепашьих очках.Он хочет быть настоящим мужчиной, рыцарем, это видно в его шаге, в одежде, пусть неброской и не дорогой, зато без глупых розовых полосок на рубашке, но глаза выдают ребенка, ранимого, закомплексованного, мечтающего, с настоящими целями, но с ярко раскрашенными мечтами. А вот, вслед за ним, спешит девушка, обычный городской манекен, с Ричмонд на джинсах и Кавалли на нагрудном кармане куртки. У нее блинные блестящие волосы, без единого локона, прямые, будто бы при ходьбе даже не шевеляться. На сгибе локтя висит симпотичная сумочка, а ноги обуты в сапоги, высокие, черные, лакированные - все по законам моды и ни капельки меньше. Ее телефон стоит больше, чем весь очкарик-студент вместе взятый, а нарошенные ногти с аквариумом того и гляди улетят, будто бы самые красивые в мире бабочки, нечаянно усевшиеся ей на пальцы. А ночью эта девочка наверняка плачет, точнее, когда у нее выдается свободная от тусовок ночь. Потому что ей кажется, что она такая индивидуальная. неотразимая, невероятная, а на самом деле все подруги ей и не подруги, готовы убежать, как только у нее кончатся деньги на посиделки в арт кафе Галерея, бывший мальчик встречается с ее прототипом, хотя для нее это и не удивительно совсем, каждая вторая в этом городе ее прототип. Или она - их прототип. Через пару метров глаза утыкаются в мужчину, такого серьезного, быстрого, смотрящего в тротуар, будто бы ищущего там клад,в сером пальто, кепке Лужкого на голове, с проседью на висках и наверняка плешивой голове, которую и скрывает кепка. Его хочется обогнуть и пойти дальше - такой он серьезный, с морщинкой на переносице. У него наверняка есть дети, может, дочь, такая же как и девушка-манекен, жена, которая работает главным бухгалтером в госучреждении, любовница-лаборантка на кафедре, которая ждет дорогих подарков и блатных зачетов по экономике. Или вон, тоже девчонка, в огромных наушниках, с расстрепанными волосами и едва накрашенными глазами. Руки в карманах куртки, в одной наверняка сжат плеер, а в другой телефон, на ногах кроссовки, чтобы было удобнее бегать по эскалатору метро, в голове черти что, мальчики, учеба, работа, семья, магазины, кино - вроде бы и мусорка одна, зато она счастливее всех этих манекенов, замученных студентов, старых изменщиков. Она просто умеет дышать Москвой, вбирать в себя ее ритм и жить по своим правилам, конечно же, таким же как и у тысяч других, зато более счастливо, ведь жизнь - не время для депрессий.