Она умирала долго.Она умирала, а я держала свою руку на ее пульсе, чтобы чувствовать ее смерть подушечками пальцев.
Когда пульс остановится, мне станет некого ненавидеть и пройдет злость раз и навсегда. А сейчас я все еще ненавижу. Ее дыхание, ее застывающий взгляд, даже этот пульс, который хочется выцарапать ногтями из ее запятья и вышвырнуть в раковину, пусть бьется там, чем под моими пальцами.
Я почти не дышу - чтобы не пропустить ее вдохов и выдохов. Я даже зажмурилась от предвкушения, меня все бьет нервная дрожь, руки трясутся так, что рукоятка пистолета ежесекундно цокает об пол.
Она все не умирает,а я проверяю пули в барабане пистолета. Ставлю его снова на предохранитель, вытираю об свитер след потных ладоней. Я ненавижу последние минуты.
На полу вибрирует телефон, переползает с одной дощечки паркета на другую, на экране дисплея высвечивается чье-то имя. Но от адреналина мое зрение вдруг притупляется, буквы расплываются,и я не глядя беру трубку.
Весело говорю Алло, плечом зажимая телефон,а свободной руков - ее рот, чтобы она не пищала и не молила о спасении.
Я говорю так, будто бы ничего не произошло. Рассказываю о произошедшем за день и даю советы на всякий случай. Пульс затихает в моих пальцах, дыхание становится все реже.
Кошка входит в комнату, потягивается, затачивает когти об порог и лениво обходит ее. Обнюхивает ее волосы, одной лапой наступает в кровь, быстро отступает и облизывает лапу. Потом садится рядом со мной и начинает мурлыкать.
Под моей рукой не слышно ничего. В трубке веселый голос подруги, у ног мурчание кошки, а под рукой ни одного стука, ни одного вздоха. Я кладу трубку. Отпихиваю кошку. Снимаю руки с пульса. Вытягиваюсь во весь рост. Сладко зеваю и иду в ванную мать испачканные пальцы. Хватаю со стола скатерь, накрываю ее и пистолет вместе с ней. За окном темнота и волшебная луна. Теперь я свободна.