Putting holes in happiness.
We’ll paint the future black
If it needs any color.
My death sentence is now a story
Who’ll be digging when you finally let me die?
The romance of our assassination
If you’re Bonnie, I’ll be your Clyde.
But the grass is greener here and
I can see all of your snakes.
You wear your ruins well
Please run away with me to hell



Холодно. Мне безумно холодно. Я закутываюсь в одеяла, пледы, одеваю по две пары носков и мечтаю о перчатках без пальцев. А в комнате меж тем +25 С. Я пью чай каждые 30 минут - и обязательно с сахаром, хотя и ненавижу этот приторный вкус чая с сахаром. Просто у меня настолько кружится голова, что приходится добавлять в организм хоть немного глюкозы.
Я второе утро просыпаюсь с тошнотой поперек горла и лежу еще немного, пытаясь сглотнуть этот ужасный комок. Я срываю зло на друзьях. Я хамлю им без причины, докапываюсь до любой мелочи, фразы, до любого их действия, даже не направленного в мою сторону.
Я стиираю все фото с компьютера и всю слезливую романтичную музыку. Я закачиваю Мэнсона, Корн, Лимп Бискит, Мертвых дельфинов. Я врубаю колонки на полную мощность и лежу на кровати без движения 3 часа, слушая повторящуюся "Putting Holes in Happiness". Потом ползу к закипевшему чайнику и грею руки об него.
Я ставлю в аське статус love просто так. Нету никакой лав, никакой амор, не в моей вселенной. Но сердечко в статусе хоть как-то радует. Дает надежду, да и просто я люблю красный цвет.
Я думаю, что куплю скоро атласные красные простыни и повешу темно-бардовые шторы.Покрашу волосы в черный цвет и сделаю на пояснице татуировку.
Я даже не жду пресловутого завра, я хочу остаться сейчас,в сегодняшнем дне, навеки. Просто лежать,смотреть в потолок и думать о том, есть ли ад на самом деле, или прав был тот, кто сказал. что ад на земле,а рай - на небесах. С раем он переборщил,мой raй - на Болотной набережной, около церетелиевского Петра и рядом с Красным Октябрем.
Я закрываю глаза на 3 минуте 10 секунде песни и начинаю выдумывать под гитарный проигрыш свои личные воздушные замки. Я рисую на потолке семью. Яркими мелками мать, отца, себя. Счастье, доверие, любовь, понимание. А потом Мэнсон начинает снова петь и картинка пропадает, как и сама мечта об этом.
Спасибо, что когда мне плохо , рядом нет никого. И я разговариваю и выговариваю все самой себе, пожирая себя и свою боль.
Мне все еще холодно. И будет холодно, наверное, до того, как я найду Того-Самого. А значит - мне будет холодно до самой старости. И сердечко в аське будет стоять просто так.