Время приходит и ему плевать на супер - прочные двери, новые замки; на недавно дочиста намытые полы, на то, что ты занят и вообще совершенно не в этом мире, а где-то за страницами книги. Оно пройдет, спокойно, не разуваясь, в твою комнату и, положив тяжелые руки тебе на плечи, скажет:
- Вот я и пришло.
И книжка останется на той же странице на много - много ночей.
А может, это была недописанная история, незаконченный мир, который кто-то только начал создавать, но не успел, потому что время быстро ходит.
Как не успел мой июльский друг. Но кое-что важное он все же сделал: попросил меня долепить его летнюю картинку, в которую влюбился по своему обыкновению по настоящему, получив бессонные ночи и особенную слабость к вишням и дождинкам, нежно ступающим по покрывалу.
Наверное, ему следовало закончить её в июле, но не вышло. Зато я, несясь в август на желтом автобусе, получила его героев с их чудесными разговорами. Может для меня чудесными, а для Большинства никчемным набором слов, но я пишу не для Большинства в строгом костюме, с их презрительной складкой у губ. Я пишу потому что этим путем проходит моя канатная дорога, а мой июльский друг который день напоминает о своей просьбе и порой окунает в чудеса, как бы говоря «черт возьми, ну неужели ты уже все это забыла!».


- В вишневом лете Тымс и Кап.
- В вишневом лете?
-Да, в вишневом. Огромный темно-красный шар, на самой верхушке вишневого дерева, совсем как наша планета во вселенной. Эту планету не достать никакими, будь они бледными или загорелыми, руками.. Пусть дрожат другие, на нижних ветках-этажах. Впрочем, их уже немного осталось.
А Тымс и Кап есть и, когда добираются до края своего вишневого лета, смело соревнуются в.…А вот не скажу в чем, а может и скажу… Вам интересно? Да? Ну, тогда вы могли бы посоревноваться тоже. В любопытстве.
Кап начинал:
-А любопытно, куда идут те дети?
- А любопытно, отчего то облачко превратилось в крокодила, а не, скажем, в табуретку? – вторила ему Тымс.
И так час за часом до « а любопытно, почему закат сегодня такой полосатый и вкусный?». Потом, когда темнело, любопытники скатывались по алой горе в центр вишневого лета. Там, под яблоней, стоял их крошечный столик с всегда горячим чаем и воздушными пирожными.
- Их делают из облаков, - уверенно сказал однажды Кап, схватив с вазочки самое воздушное.
Тымс тогда молча с ним согласилась и впервые поведала о секрете своего любопытства:
- Кап, знаешь присказку « у любопытной Варвары, нос оторвали»? Так меня как раз Варварой вначале и хотели назвать! Потом, правда, одумались, но я успела стать любопытной.
Тымс едва не плясала: «вот я и разгадала секрет своего любопытства!»
- А почему же я любопытный? – спросил Кап.
- Почему, почему.. Да потому что от меня заразился, - Тымс так обидно рассмеялась, что Кап чуть не обиделся. А затем недоверчиво покачал головой:
- Но откуда ты это знаешь? Мы же…
-А вот знаю, - вздернула вверх носик Тымс. Да-да, он у неё имелся. Скажу более: взглянув на эту девочку, вы, возможно, пожелали бы его даже увеличить. Она напоминала всем известного Буратино. Её так и хотелось прозвать сестричкой деревянного творения папы Карло. Наверное, дело было в кудрявых, словно только что наструганных, золотистых волосах; а может в озорном взгляде , веселой походке… Да ладно, признаюсь. Она на самом деле была выстругана из дерева. Кем неизвестно, и спрашивать Тымс не советую. Иначе озорство мигом сбросит трап и позорно сбежит из девчачьих глаз. А на смену ему прилетит птица-грусть. И станет Тымс чем-то похожа на Капа. Нет, не скажу что он был очень грустен, но его глаза напоминали огромные голубые дождинки, ещё не пролившиеся, но стоит неосторожному слову, злой шутке и кап… кап… Мальчик-дождь. Почти прозрачный, лишь копна соломенных волос реальней некуда, и если ветерок взъерошит её, то она как колосья, зацепившиеся за туман. Однако, этот туман умел и смеяться и танцевать. Подумаешь, внешность. И любопытство имелось чрезмерное. Тымс, действительно, попался достойный соперник в любопытстве. Но любопытничали они лишь на краю лета. За чаем они болтали ложками, ножками, но больше всего языками.
- Тымс, а ты знаешь, что может произойти от закатной тени, возникшей на дереве, что за окном?
-Что?
- Её обязательно заметит бабушка! – торжественно заключает Кап.
-Ну и? – Тымс начинает подумывать, что Кап просто обожает пороть всякую чушь, а та даже не визжит.
-Бабушка подзывает своих внучек, те восклицают: «Вот это да!» и в одних сорочках и тапочках выбегают на улицу, лишь бы успеть на закат. Но ту, что помладше, успевает притормозить и нагрузить одеждой бабушка. Пока бедняга- младшая доползает до старшей с плащами, та уже кружится в феерическом танце и уверяет, что никогда не видела такого рыжего, нет, розового! А ещё точнее, фиолетового неба. С заката опускаются две облачных руки, сестры удобно усаживаются в эти добродушные кресла, которые аккуратно поднимаются на закат. И расчудесный, сверх-новый и скоростной закат отправляется в путь.
- Куда это он может отправиться? – от удивления Тымс, забывает про все на свете, и Кап, воспользовавшись этим, хватает последнее пирожное. Медленно и с наслаждением его доедает и отвечает:
- Туда, где ещё не был.
Тымс согласно улыбается:
- Наверное, эти девочки очень счастливы. Кап, а ты знаешь, как заражаются счастьем?
- Ну… Как?
- Счастье поселяется в глазах и непрерывно там плещется, словно веселая золотая рыбка. Человек чувствует, что она та самая из сказки и уверен в своих самых фантастических желаниях. Чтобы у него и не сбылось, чтобы у него и не получилось? Не смешите. Пока живет в его глазах золотая рыбка все для него возможно и легко. А рыбка не просто так плескается, она с особым умыслом. Если вы видите счастливого человека, подойдите к нему поближе и тогда быть может его рыбка так расплескается, что брызги долетят до ваших глаз. И поселятся в вас счастливчики. От улыбок и смеха они неизбежно вырастают в счастье, поэтому если вам совершенно не нужно счастье, то не улыбайтесь и не смейтесь, побольше ругайтесь и нойте, чтобы всех достать до такой степени, что они сами заберут, ещё не сбежавших из ваших глаз счастливчиков.
- Тымс, а Тымс, посмотри: в моих глазах плещется?
- Ой, Кап, какой ты смешной! Ну, конечно, же! Тебе не приходило в голову, что мы вообще самые счастливые?
- Нет. А почему?
- Потому что мы в вишневом лете.
- Но так ведь будет не всегда?
- Зачем ты так говоришь? Не говори и даже не думай о конце, и тогда никогда не окажешься сидящим на удобной, но безнадежной последней закорючке буквы «Ц».
- Тымс, ты слышишь? У нас появился новый ветер.
- Он наверно от кого-то. О, слышишь, слышишь? Я же говорила!
В вишневом лете Тымс и Кап, в вишневом лете две забавных под яблоней сплелись судьбы. И каждый раз, когда в ладонях хоть человека и хоть дуба окажется вишневый плод, то оживут слова, герои, завертится вишневый шар и лето кончится не скоро.
А если честно, никогда.