the fall of troy - a man. a plan. a canal. panama
- Естественно, тут никого…
Дабы удостовериться, я еще с минуту повертел по сторонам головой и затем, вздохнув, упал. Упал над пропастью. Снова.
Я слился с ней, такой нежной. Такой спокойной. Такой родной. Такой все время манящей… Я слился с ней всем. Глазами. Она любит мои глаза.
Пара минут одиночества и вот, его уже нарушили. Жутко стало трепать волосы и совершенно не ласково беспощадно щекотать лицо.
- Здравствуй, - я сел, закрыл глаза и поднял голову вверх, - У меня все хорошо, все настолько хорошо, что лучше уже и быть не может. И я бы попросил не трогать меня. Оставь в покое. Проваливай.
Заметив, что он начал уходить, обиженно плетясь, я даже и не подумал извиняться. Я не намерен выслушивать жалобы в то время, когда у меня дела лучше некуда.
Это мой очередной побег. Побег номер… Черт, да какой там номер? Настолько часто, что счет потерян.
Ох, собственно я не столь одинок, как думал. В кармане нашарилась моя сладость. Слабость.
Достав спички, я стал втягивать в организм сладостно-горький дымок. Он мгновенно распространился по всем сосудам, всем клеточкам. Заполнил все до невозможности. Я не мог не наслаждаться. Мои губы стали горько-шоколадными, но я не позволял слизывать этот блаженный вкус даже самому себе. Никогда.
Я лежал и думал ни о чем. И мысли разрывали мой разум в клочья. Все потому что ни о чем.
Еще час другой и мне пора выбираться. В пучину серости, бессмысленности и всего такого. В это дерьмо, напрочь заполненное CO2, как результат демографии и технического прогресса. Все проблемы оттуда. А я сюда, где их нет.
Обычно я не обращаю внимания на различные шелесты. Мало ли чего. Но этот…
Децибел нарастал, пока не достиг меня, предела.
Я открыл глаза, когда шелест споткнулся об меня и упал рядом. И это был вовсе не шелест. Передо мною сидела она. С большими глазами, что сливались с небом. Такая безобразно-красивая. И слова потеряли какой-то смысл. На время конечно.
Она как кукла молча сидела и только лишь хлопала невероятно черными густыми длинными ресницами, служащими рамкой красивых блестящих глаз.
Кукла. Я заулыбался, вспомнив, что делал с ними в детстве, отбирая у девчонок во дворе. Не было такой девчонки, которая не плакала бы от моих дела рук.
Внезапно для себя, видимо прочитав по моему ехидному, кукла предприняла попытки заговорить. И я перевел взгляд на ее синюшные обкусанные губы, которые только по краям сохранили свой настоящий розовый цвет.
- Простите…
Она тут же задохнулась и подорвалась наверх, чтобы поймать хоть капельку воздуха. Но не остановилась на этом. И принялась вышагивать в противоположную от меня сторону.
Не могу допустить. Я кинулся схватить ее за лодыжку. Внутри екнуло, когда большой и средние пальцы встретились. Промелькнула мысль о том, что я сломаю ее сейчас же, так и не успев поиграть. Нет. Не могу допустить.
- Постой.
Я одернул руку и ошеломленно стал смотреть на ее лицо. Оно было такое же, как и мое. Испуг.
Кукла, немного постояв, вновь упала рядом со мной, немного помолчав и покусав губы, которые, как казалось, кусать уже было невозможно, робко протянула чуть трясущуюся руку.
- Оливер.
Я молчал. Она уже было подумала, что я не собираюсь ничего ответить.
- Джимми, - я схватил ее руку в тот момент, когда она уже потянулась обратно и видимо из-за мысли что могу не успеть, с силой сжал ладонь, прочувствовав, как худые пальчики тихо захрустели.
Кукла одернула свою ручку и начала трясти ею, затем перевела взгляд на меня и расплылась в наигранной глянцевой улыбке. Она даже не подозревала и не могла, что я вновь соврал. Не найти таких людей, которые бы на вопрос о моем имени ответили правильно да еще и одинаково. У меня просто нет имени, как нет и определенного лица.
Как помниться, мне надо было уже возвращаться, но не тут то было. Она настолько меня заинтересовала, что ход времени забылся пока ее губы вышепчивали все новые и новые слова.
Целую вечность мы разговаривали ни о чем. Такую вечность, что наши глаза все еще оставались цвета дня, но уже, увы, не сливались ни с чем.
Меня искренне обрадовало то, что и она и я, мы вместе можем без умолку рассуждать ни о чем, так упорно, так бурно.
Я и совсем забыл о своей любви к одиночеству, ее просто-напросто выместила любовь к кукле. Моей кукле. Правда, она об этом никак не догадывалась. И будет очень печально мое расставание с ней. Либо она уйдет от меня либо я рано или поздно сломаю ее. Второй вариант мне был бы спокойней.
Настал час прощаться. До встречи. В общем, мы не договаривались о конкретном месте и времени. Условие такое, что если на следующий день она случайно меня найдет – это судьба. Если же нет, то все сегодняшнее – просто совпадение. Глупо, но мы поверили. И я обещал не думать о ней, и она обещала то же самое. Но я вновь соврал. Конечно же, она не выйдет у меня из головы, пока я не сломаю ее. Хочу трагичности. Хочу слез.
- Нет, здесь никого кроме меня… - я обернулся по сторонам и, когда зрение подтвердило мысли, с облегчением упал над своей пропастью, мгновенно окутавшей и поглотившей все мое. Все целиком.
Я нежился в ее тепле зная, что никто это не нарушит, не сломает, не отберет. НИКТО не придет, не споткнется об меня. Ничего этого. Нет.
Только я. Только друг-яд. Только эта сладкая слабость. Это можно. Это нестрашно.
Губы приобрели манящий вкус фруктовых леденцов с капелькой горчинки, но как только язык тянулся к ним, зубы прикусывали его, не давая этому бывать. Хотя и зубы намеревались начать жадно сгрызать лакомство. Нет. Нельзя. Пусть все останется так.
Суматоха мыслей просто так. Суматоха мыслей ни о чем. В размышлениях случилось даже поперхнуться дымом. От задумчивости.
Час, два, три… Да что это вообще за слова такие? Мне по душе вечность. Такая, маленькая вечность. Своя вечность. У каждого своя. Как и пропасть… Своя.
Она незаметно подходила к концу, крупицы мыслей все быстрее начали отсчитывать последнее.
Я наплевал на ждать и с яростью встав, побрел к дороге обратно. Собственно ничего, а тем более НИКОГО я и не собирался ждать. Просто время подперло…
Впереди не было ничего необычного или еще чего-то… Обычная гребаная дорога в гребаную жизнь. С гребаными людьми. Это они так сделали. Гребаными руками. И, может, гребаными мозгами.
Я не старался спешить, наоборот же растягивал таким удовольствием, от которого подумал, как бы кончил человек, отведавший мои губы. Лицо расплылось в какой-то злой улыбке…
- Дьявол!..
До меня не сразу дошло все действо. Вот я уже совсем не иду, более того уже лежу. Перед глазами кукла… С разбитым кровоточащим носом. В самое нутро забралась невыносимая обида, такая, что на щеках почувствовались стыдные соленые капли. Да какого черта и кто?!..
Я прижал голову к коленям и зарыдал. Я не хотел… Я настолько укутался в дымке, что не заметил, как упал. Как споткнулся об ее хрупкие ножки. Как с перепугу и неожиданности заехал рукой ей по лицу, пытаясь схватиться за воздух…
Грело душу только одно – судьба.
Сначала она взяла меня за руку, а секунду другую и я уже под ней. Я всегда был над, но никак не под. Кукол имею я. Кукол ломаю я.
Капает кровью. Еще момент и вот она уже касается моих губ… Жадно начинает целовать их, явно ощущая весь привкус. Ни за что. Не разрешаю. Я ударил ее по итак уже разбитому носу и почувствовал, что на этот раз он хрустнул.
Я на локтях немного отполз назад, а она сидела на коленях. Смотрела на меня. Улыбалась. По лицу хлестала кровь, но она лишь вытерла ее рукавом и вновь кинулась на меня. Сжав мне руки у пояса и немного посмотрев в глаза, она наклонилась к уху.
- Ты самая красивая кукла. Я люблю тебя.
Игра началась.
(c)