Бледное солнце вставало над городом. Под легким ветерком шелестели листья на деревьях, кустах, на земле. Живые шептались с опавшими, но те отвечали равнодушно и уходили. Трава пыталась их задержать, пробиваясь даже сквозь асфальт, но что она могла? Листья улетали вперед по дороге, мягко ложились на воду пруда, сбивались в стаи и улетали с попутным ветром. О чем они думали? Ни о чем. После того, как они покинули свои ветки, листья некоторое время радовались своей свободе. Потом – страшно завидовали тем, кто остался на ветках. Ну а потом им стало все равно. Они высохли, потеряли весь хлорофилл и стали легкими, свободными и ворчливыми. Листья ворчали на ветер, солнце, свободу, землю и асфальт, на своих остающихся на дереве собратьев. Они не ворчали только на воду, но нельзя сказать, что это полностью их заслуга – просто вода слишком мягко обнимала.
Впрочем, как это часто бывает, их ворчание никто не слушал. Ветер весело пересмеивался с живыми листьями, зазывал их лететь с собой, они отшучивались, а некоторые – соглашались. Тогда ветер подхватывал новых друзей и летел к опавшим листьям. Они возмущенно ворчали и требовали положить их на место, но весельчак-ветер не обращал внимания и кружил их в танце. Впрочем, танцевать ему быстро надоедало и он, прихватив пару-тройку друзей, улетал. А листья опускались в старую пыльную траву. Она тянула к ним худые руки и цеплялась, но свободные и легкие предпочитали сохранить хотя бы свободу, если уж не удалось сохранить спокойную жизнь. Хотя кое-кто предпочитал оставаться с травой – какая-никакая, а все же компания.
Солнце с ленивым интересом наблюдало за этими плясками. Оно недавно проснулось и еще толком не открыло глаза. Впрочем, по такой погоде светило весь день оставалось блеклым и хмурым. Часто натягивало на себя тучное пуховое одеяло и заваливалось досыпать прямо на небе.
Тучи клубились и небрежно укрывали своего хозяина. Иногда они сталкивались, и тогда казалось, что одна из них рождает другую. Тучи закручивались друг вокруг друга, наползали, играли с ветром и скакали наперегонки. Недовольное солнце приоткрывало край одеяла, и недовольно косилось одним глазом на эти игры. Иногда оно от тоски плакало, и тогда все слезы через тучи падали вниз. Ветер радостно подхватывал их и кидал в лицо деревьям, листьям и пруду. Однако большая часть все равно попадала на землю и она возмущенно шептала что-то. Ветер не прислушивался, но иногда задорно свистел. Затем он сгонял тучи в одно одеяло, накрывал им солнце; оно постепенно успокаивалось и засыпало. Мокрые листья гневно шуршали и дрожали под ледяными порывами ветра. А он смеялся и, улетая, забирал их с собой. А осиротевшие деревья, трава, земля и вода пруда тоскливо смотрели им вслед.