Огромные белые пушистые снежинки падали с небес на землю. В темноте зимней ночи тускло светились заснеженные лапы елей и небольшие мохнатые сугробы. Ветер негромко свистит среди стволов и явственно усиливается. Едва слышно поскрипывает снег да издали раздается звон металла. На небольшой поляне кружатся две неясные тени, изредка поблескивающие оружием в свете луны. На грани слуха воспринимается звук шагов и тяжелое дыхание. Звезды с неба неуверенно наблюдают за поединком, косясь в сторону наползающих тяжелых туч.
Удар – блок, выпад – блок, контрудар – отскок, обманный… предугадан и отбит. Звезды заинтересованно переглядываются и закрывают глаза, испугавшись наползших туч. Выпад – уворот, контрудар – изящный уход влево, контрудар оказался обманным и одна из теней не успевает увернуться…
– Неплохо, – насмешливый мужской голос. – Ты многому научилась за это время.
– Ненавижу тебя! – шипящий женский.
– Ну, родная, что же ты так злобно?
Тень-победитель скользнула к побежденной и обняла. Та попыталась шарахнуться и ударить, но только тихонько вскрикнула, попав в объятия.
– Ну что же ты отбиваешься? – горячее хрипловатое дыхание обжигает ухо и шевелит волосы, выбившиеся из-под шапки. – Ты же знаешь, что ничего плохого я не сделаю!
Объятия становятся чуть крепче, и меч выпадает из ослабевших пальцев. Холодный порыв ветра пробирает до костей, и вторая, меньшая, тень против воли вздрагивает. Мужчина рывком распахивает полы плаща и прижимает её к себе. Она пытается отстраниться, вырывается…
– Ты же знаешь, что это бесполезно, – легкий смешок, горячее дыхание. – Смирись, глупышка, ведь я все равно сильнее!
Еще один рывок, и тени падают в снег. Ветер завывает все громче. Снежинки становятся похожи на рассерженных шершней. Мужчина тревожно посмотрел вверх, рывком поднялся и поднял женщину.
– Начинается метель. Надо укрыться.
– Я никуда с тобой не пойду! – свирепое шипение.
– Значит, я тебя понесу, – насмешливо заявляет мужчина. Девушка снова пытается вывернуться из его объятий и они снова чуть не упали. – Не глупи, малышка, ты же погибнешь.
– Уж лучше так! – рыкнула она.
– Глупости! – сердито дернул головой он. Его меч уже давно за спиной, как и вещмешок. Ее меч одним движением оказывается в ее ножнах. Еще одна попытка с ее стороны, на этот раз удачная. Выглянувшая из-за туч луна высветила бледное лицо, искаженное ненавистью, черные глаза. Быстрый взгляд, затем она резко отворачивается, хлестнув волосами по лицу и, уже тенью – луна скрылась, – бросается к елям. Мгновение – и маленькая женская фигурка растворяется среди мохнатых теней. Среди метели не видно даже, как снег падает с потревоженных еловых лап.
– Проклятье!
Мужчина, так и оставшийся в тени, метнулся следом, но в темноте не было видно ничего, кроме следов, да и те заносил ветер. Мужчина чертыхнулся еще раз и побежал по еще пока заметным следам. Через несколько секунд между стволов мелькнула пола плаща, взметнулся фонтанчик снега из-под сапог. Мужчина в несколько прыжков догнал девушку и обхватил за талию. Оба рухнули в сугроб.
– Дура! Ты же замерзнешь!
Она лежала не шевелясь. Чертыхаясь, он повернул ее лицом вверх: по виску стекала тонкая струйка крови – она ударилась о свой меч. Он изменился в лице, подхватил ее на руки и бросился к стоящей неподалеку ели, огромной, с роскошными лапами, начинающими расти в полутора метрах над землей. Вокруг ели уже наметало сугробы, да и под ней снега было достаточно. Он быстро расчистил землю под лапами от заносов и внес девушку туда. Невдалеке лежали несколько камней – ими он придавил к земле лапы ели, когда влез внутрь. Получился небольшой шалашик. На его стены-ветви снаружи снова нанесло снега, завывал ветер, но внутри было довольно тепло. Он сел и уложил ее к себе на колени. Стер кровь, ласково провел рукой по лицу, прикоснулся к губам, почесал за ушком. Она слегка улыбнулась, мурлыкнула и обняла его за шею. Он наклонился и поцеловал ее. Кожа была холодная, но под ней билось живое тепло. Она не ответила на поцелуй, лишь улыбнулась. Он слегка отодвинулся и посмотрел ей в глаза. Мгновение в них плескались любовь и нежность, и вдруг сменились ненавистью и ожесточением. Она отшатнулась от него:
– Предатель!
Он удержал ее и прижал к себе, несмотря на сопротивление.
– И чем же я предатель?
– Ты предал меня! Я верила тебе! А ты…
– А я?
– Ты такой же, как все остальные! Взять женщину, пленить… не допускать даже мысли о свободе! Ищи себе другую дуру, которая забудет о воле ради тебя!
– А как же любовь?
– Мне не нужна любовь такой ценой! Я была и останусь свободна! И лучше я умру свободной, чем буду жить взаперти!
Она рванулась из его объятий, но он не пустил. Прижал к себе покрепче, заправил выбившуюся из-под шапки прядь и негромко рассмеялся. Его шепот все так же горячил шею:
– Ты хочешь стать свободной? Такой же свободной, как ветер? Мой Ветерок, послушай как тоскливо он завывает снаружи! Ведь у него нет никого и ничего, кроме его свободы. Он одинок. Он может перешептываться с листьями, раскачивать цветы, кружить снежинки, но им никогда не быть вместе. Ему некуда будет вернуться, когда надоест летать. Он обречен вечно скитаться по земле в поисках счастья и никогда не находить его. Нет никого свободнее ветра, но нет и никого более одинокого. Даже Луна, путешествующая своими тропами, всегда возвращается к звездам. Даже орел, вольный летать, где ему вздумается, возвращается к своему гнезду, где его ждут птенцы. И только ветер всегда один… Неужели ты хочешь такой свободы? – он посмотрел ей в глаза. В них стояли слезы, а впрочем, возможно, это снежинки растаяли на ресницах.
– Нет, – прошептала она. – Но я не хочу, чтобы кто-то обладал мной. Я не хочу быть привязанной к одному месту. Мне скучно, Огонек.
– Со мной не соскучишься, – по-мальчишечьи улыбнулся Огонек.
– И ты отпустишь меня, если я захочу уйти? – спросила Ветерок.
– Отпущу… если ты пообещаешь рано или поздно вернуться, – прошептал он, касаясь ее губ. Теперь она ответила на поцелуй. Губы ее были теплыми и любящими. Его рука скользнула по ее груди, и теплый плащ с тихим шорохом опустился на землю…
…а снаружи все яростнее завывал ветер, вольный и одинокий. Он бился о еловые лапы и швырял в них тучи снежинок, что оседали белыми пушистыми сугробами. Ведь Она и Он стали по-настоящему свободными, не то, что ветер. Уж он-то знал, чего стоит его свобода и был готов подарить ее любому, кто возьмет. А может, и нет. Кто знает, какие мысли вьются в голове у ветра?