Сейчас я с Дианой иду гулять на воробьевы горы. До сих пор красные от слез глаза. И как-то очистилось все внутри, что ли... Хочется верить что со слезами выходит из нас хоть часть глупости, эгоизма, такого небережного отношения к своей жизни и к окружающим нас людям. Сейчас мы будем гулять, вдыхать свежий весенний воздух, подставлять лицо ласковым лучам солнца... Она так хотела увидеть еще раз солнце... парк... Я помню, как бабушка последний раз выходила на улицу. Сама. потом она уже не могла. Я тогда не знала, что это - последний раз. Может быть, знала она. Не знаю. И никогда уже не узнаю. Лишь запомнились ее глаза. Как она смотрела на зеленые деревья (у нас большой двор и между домами много яблонь), смотрела, как я и брат, тогда совсем маленький, играем с другими детьми. Я помню, что меня словно кальнуло что-то. Ей наверное очень хотелось, чтобы мы с ней вместе куда-нибудь пошли. Мы раньше часто ходили в парк. Но дети глупы. Я повертелась немного рядом с ней и дальше играла... Я не знала, чем больна бабушка. Узнала на похоронах. Я понимала, что что-то происходит. Но в 9 лет страшно думать о смерти. И кажется, что всегда можно что-то изменить. А бабушка была очень сильной. Она долго никому вообще не говорила о болезни. Потом даже когда едва могла сидеть в кровати, она старалась с нами говорить лишь о хорошем. Не о себе, а в первую очередь о нас. Помогала, чем могла... Даже так. Господи, столько лет прошло... Я ее помню. Очень хорошо помню. И помню прабабушку. И плачу. И поэтому у меня есть надежда. Они не забыты. И наверное не умерли совсем. Ведь я их помню. Живыми. Мама была права, когда не пустила меня и брата на похороны... Я помню их не в гробу.

Простите ради Бога, за все, что я тут понаписала. Это просто как крик души.