Но никто другой, кроме меня самого, не в силах придать моей жизни подлинный смысл. Это достигается только моим творческим актом, напряжением духовных сил, ответственностью перед собой и человечеством, так как всякий подлинный человеческий смысл обязан быть всечеловечным. И это должно удостоверяться всей моей жизнью, а значит и моей смертью. Тем самым моя смерть может послужить утверждению продолжающийся жизни, опровержению абсурда, защите уже опробированных историей нравственных норм человечности.