Я слышала раньше, и мне казалось, что это дыхание – моё или чужое – с присвистом, болезненное. Сегодня я знаю, какой звук слышу здесь по ночам – это крики соколов. Я задерживала дыхание и слушала. Я ожидала услышать болезнь, а теперь знаю: то гордое свободное существо, «радость птицы, ощутившей силу свою». Вот бы с ней, стать такою же свободной и лететь в тумане и кричать этим тонким, высоким, чистым звуком. Замереть в потоке воздуха, там, где закат встречается с рассветом.
Чистый высокий звук – куда мне, тяжеловесной, родниться с ним? А жаль! «Отчего люди не летают, как птицы?». Кто-то открывает фосфоресцирование во тьме, а я открываю тайну звука. И эта тайна красива. Можно ли сравнить звук и свет? Где свет становиться звуком, и звук – светом? Во тьме, в тишине, в полёте? Нет крика громче ночи и нет света ярче. Как тонкий серп луны, высокий звук, вонзающийся в сердце – кинжал ночи, её вечное оружие. Я открываю глаза и смотрю, мне нужен свет, чтобы слышать звук. Узнать эту птицу и ощутить её пронзительное прикосновение…
Завтра наступит день. Света станет так много, что останется только звук того, кто живёт в траве. Я тоже люблю время света, но лишь ночью можно ощутить дрожание мехового пера и ветер в глазах. Полёт за светом и быстрее звука, я вижу это, даже прочно стоя на ногах: ощущение другой стихии. Свобода движения до самого последнего часа, когда хлынет солнце и захлопнутся двери тюрьмы. Я буду помнить соколиный полёт и буду чувствовать даже тогда, когда окажусь внизу, где нет высокого безукоризненного звука, и так мало света.
Есть тайны, с которыми надо жить, прежде чем понять их. Узнать! Есть движение ветра и вибрация крыла, которые помнишь, даже не зная их. Просто чувствуешь. Я всегда буду чувствовать то существо, обладающее абсолютной свободой, даже не кричащее, а поющее песнь ночей. Я буду прикована к земле стальными цепями долга и болезни, но я буду знать, что есть другая правда. Я буду знать, когда услышу его крик, когда он падает на мой дом, как тень большого крыла – кто его издаёт. Силуэт, тончайший узор на бархате синего неба, острый кинжал, летящий звук в высоте, гордое создание, ощутившее радость жизни. Я упаду в землю, но глаза будут смотреть в небо, следить за стремительным движение моего тати, моей высокой птицы, и свист ветра в полёте.
Никогда не смей падать, никогда не опускайся так низко, чтобы в твоём звуке разобрали ноты, чтобы твою радугу разложили на цвета! И твои крылья распяли на мёртвом дереве, прочно стоящем на своих корнях и не знающем радости полёта. Оно лишь ловит ветер своими листьями-ловушками, лишь пытается передразнить его шелестом. Дерево-пленитель, дерево-охотник, караулит ветер – его вечность проходит, течёт как вода в поисках ветра, и звук его сух и мёртв… Не дай ему поймать тебя, гордая пронзительная птица, не дай ему сделать твой свет своей тенью. Его прохлада приятна, но её далеко до прохлады ночи.
Прощай, мой чистый тонкий звук, я никогда не забуду о тебе, никогда не сомневайся: я вижу тебя, даже сейчас чистый силуэт, пронзающий небо. Моё сердце будет с тобой биться сильнее, температура выше, чтобы не замёрзло хрупкое и сильное крыло в высоте, где рассвет становиться закатом, а солнце – луной.
Моё гордое, лёгкое, горячее сердце, я никогда не забуду, как ты умеешь кричать, - чистый звук счастья или боли, звук сверкающего снега… И как ты умеешь летать – пронзительный свет дыхания или ночи.

Маленькая сильная птица…
Как хорошо, что ты есть у меня…
(с) 2001.


видимо, был год... наперед немножко. неудивительно ,я тогда только начинала любить и верить...
Теперь все понятно-это было упражнением, только и всего, ничего кроме смерти не способно открыть нам глаза так широко, так ярко заставить увидеть...Ну совершенно неважно, были ли стихи? о нет!
Неважно, были ли глаза
и руки, полные огня-
другой стихии на другой волне...
Неважно, Женька, все, хватит уже! я так свихнусь от всех воспоминаний и пониманий одновременно... Пиши но пиши, понимаешь, а не жди, чтобы я все обьяснила. по-человечески я все равно не обьясню ничего...
Ладно, ты и не ждешь... сама знаю.