Каллистрат Менделеевич Сеидр-Шуховской, известный Камышинский помещик, страстно любил охоту. В лесах подле его имения в изобилии водилась изысканная дичь: лисы, волки, зайцы, медведи, куницы, белки, кабаны, сохатые, рыси, бобры, куропатки, тетерева, россомахи, косули, перепела, выхухоли, болотные медведи, выдры, бурундуки, горностаи, песцы, камышовые собаки, луговые медведи, губаны, зубры, молочайные поползни и прочая мелкая и крупная живность. Далеко по
лесам и лугам разносились звуки охотничьего рога Каллистрата Менделеевича, и верный конь стремительно нес охотника сквозь лесные чащи и непроходимые болота. Бывало, загонит Сеидр-Шуховской стаю волков и давай их кнутом охаживать, пока те не сбесятся от боли и ужаса - тогда бери их голыми руками. Любо-дорого было смотреть, как возвращался домой Каллистрат Менделеевич с богатой добычей. Жена же, Маргарита Кристиановна Таровайкина, дожидалась мужа у крыльца с чарой
водки, по старому русскому обычаю, кланялась до земли мужу и кормила его, озябшего, горячим борщом и ленивыми варениками. Была Маргарита Кристиановна скромной и работящей сельской учительницей, выпускницей Санкт-Петербургских Высших женских курсов, любила она немецкую музыку и французскую литературу. Так вот они и жили, душа в душу, но однажды пришла беда. Медведь-шатун отгрыз Каллистрату Менделеевичу руку и оторвал ногу, после чего уволок
окровавленное тело помещика к себе в берлогу, а там задушил несчастного и съел вместе с костями. Безутешная вдова ушла в монастырь и там предалась разнузданным лесбиянским оргиям, в то время, как сын и наследник, молодой хозяин поместья, Андрей Яковлевич Парбанойнк, оказался слабовольным и жалким человеком, интеллигентом и опасным франкмасоном, последователем Бакунина и князя Кропоткина. Парбанойнк нещадно порол крестьян и не давал прохода молодым крестьянкам, не гнушался и малолетними девочками, мальчиками да и взрослыми
мужиками, а также стариками и старухами, от чего и возникли в народе революционные настроения. Урядник констатировал, что покойный во время приступа падучей напоролся случайно в сарае на вилы, топор, косу, серп, коромысло и две оглобли, после чего оступился и упал в колодец, а от упавшей случайно свечи занялся пожар, отчего и сгорело имение вместе с прилегающими деревнями и
лесными угодиями. Спустя много лет, когда режим поменялся к лучшему, на месте пожарища был устроен Камышинский стадион. Директором его был некий товарищ Митрофанов, негодяй редкостный, отчего и вычистили его из партийных рядов, но почему-то не сослали за Можай, о чем впоследствие, когда пришли фашистские оккупанты, сильно пожалели да поздно было локти кусать. Митрофанов завербовался в СС, переоборудовал стадион в концлагерь и ушел вместе с оккупантами
брать Москву, но взять не успел, а оказался в Центральноафриканской империи, где стал министром здравоохранения. Когда Центральноафриканская империя распалась на Центральноафриканскую республику, Западную Замбию, Габон и Восточную Гвинейскую Федерацию, Митрофанов был расстрелян как фашистский прихвостень вместе со всем кабинетом министров и бывшим императором. Императором, как вы все уже конечно догадались, был Ахмед Абдулла Шварц,
еврей из Одессы, но это государственная тайна, не подлежащая разглашению еще 178 лет. Вот, собственно и все, о чем мне хотелось бы вам сегодня доложить, товарищи бойцы. Встать! Смирно! Нале-во! Шагом марш! Запевай! Пишет ротный писарь бумагу бумагу что подпишет комбат что честно не нарушив присягу два года служил солдат. Аминь.

см. подробней