Передо мной, шумел людским потоком проспект Славы. Машины ритмично вздрагивали и одновременно продвигались на несколько метров вперёд. Пробки. Одна большая суета пережёвывала красивейший город. Никто не смог избежать дыхания приближающегося Апокалипсиса. Но никто и не замечал его приближения. Сталкиваясь на улице, борясь за место в вагоне глубоко под землёй, простаивая в дорожной пробке, люди отказывались менять своё видение. Они не хотели знать о том, что готовит им скорое будущее. Так было удобней. Просто гнаться за счастьем, за деньгами, за горящими путёвками. Так было гораздо проще. Придумать себе тысячу оправданий, загадать смысл жизни в процветании успешных детей. И проспект шумел, солнце поднималось над крышами высоток, тысячи судеб преуспевали на пути к погибели, облетала последняя листва, и тихо пел саксофон.
Я смотрел на всё это через грязное окно своей машины и сожалел лишь о том, что мне приходится покидать этот город. Покидать спешно, не простившись с его улочками, мостами, набережными. Но мысль, что я делаю это не столько по своей воле, сколько по Его изволению, давала мне силы и надежду, заряжала интересом к своему будущему и страстью к борьбе. А ещё я испытывал страх и трепет. Мне, уже в который раз, приходилось открывать глаза на то, что я упорно пытался скрыть от своего сердца. Я вновь испытывал необходимость брать себя в руки и тащить сотни километров, назад, в прошлое, туда, где оступился. И осознавая необходимость своего поступка, я мысленно прощался с северной Венецией через грязное стекло моей машины. Людской поток нес свои воды, гул издаваемый жизнью не утихал. И только маленькая девочка, крепко сжимая ручкой мамину ладонь, запрокинув к небесам личико, шла и улыбалась.