Мне тогда казалось странным, что мои намеки конкретно про Соколовского и про олигархов вообще - кто-то понял как конкретное руководство к действию. Почему? Проведя несколько месяцев в администрации Президента, я четко уяснил логику его окружения, логику власти в целом, принципы политики: минимум инициативы, минимум своего мнения, следи за ветром и течением, держись на поверхности - и плыви.

Те, кто действует более активно, чем другие, вызывают ненужное внимание, вопросы относительно его мотивов, о не понимании момента, о самодурстве. Словом, инициативные люди в политике вообще и в окружении президента — мне казалось, отсутствовали настолько, что я где-то полагал, что в этому кругу вообще не возможны яркие персонажи. Люди с характером, с тем, что называется с «выраженной персоналити», с личностью.

Для таких людей есть другие сферы интересов. То же актерство. Бизнес... Где тоже надо продавать себя, но не так явно. По другим правилам.

Для актера отсутствие в его роли харизмы является проблемой. Любой актер сможет изобразить бюрократа. Однако играть бюрократа долгое время — актеру будет невыносимо сложно. В профессии, где все завязано на то, чтобы быть отмеченным зрителем — сложно день за днем изображать персонаж, на котором не должно быть никакого внимания. В известном смысле мне повезло, изображать человека с какой-то харизмой. И возможно, я действительно шел к этой роли всю свою жизнь....

Наверно, я бы смог сыграть человека даже с харизмой половой тряпки, где нет и не будет никакого движения вперед, никакого внимания к нему. Но это должна быть хотя бы половая тряпка. Хоть какие-то эмоции. Без этого все намного сложней, и я как актер, слег бы от болезни, как настоящий президент — без всяких врагов и ядов.

Чиновничья дисциплина — строже, чем военная. Строже даже, чем театральная. Любая инициатива здесь наказуема, так как свидетельствует о желании перераспределить на себя внимание руководителя, то есть оттяпать у конкурентов их главный ресурс.

Из-за этой одержимой пассивности, наверно, самым странным является «их» любовь к публичной оценке. К вниманию прессы. Но их интересуют одобрение не конкретных поступков, а одобрение должности. Одобрение без достижений, без фамилии, без видимых идей, без осязаемых целей, без лидерских черт. Признаться, само существование президента в этой среде — было парадоксально. Если не считать, что оно было частью игры в разведчика, в этакого Штирлица в тылу врагов. И я в рамках роли тоже считал себя — этаким «штирлицем».

Вообще, оценивая свой новый мир со стороны, я понял, что по настоящему быть хорошим в этой среде, можно только будучи хорошим для очень узкого круга.. дальше этого круга уже идет актерство, обман, продажа себя. Потому ни один из своих настоящих ресурсов настоящий политик (но не президент и тем более, не я) не может использовать.
Вообще, я бы пересмотрел требования к кандидатам в политики, введя туда обязательную квоту для актеров. Ведь настоящая политика — это работа для актера. И именно актеры могут быть идеальными политиками. Странно, что предыдущие политики не были из этой профессии. По крайней мере, публично отстранялись от нее.

Вообще, мне повезло, что вокруг президента был отлаженный механизм. Отлаженный под него ли, или не под него совсем. Но существующий. Я в нем ничего не понимал, а он подстроился под меня. Медлительность и инерционность аппарата — была колоссальной. Самое простое решение можно было провести только за несколько месяцев. Мне кажется, что Президент мог исчезнуть вообще, и только через несколько недель это стало бы заметно. И то, только из-за того, что это стало бы заметно снаружи. Самой системе ее «лицо», точнее первое лицо - совсем без надобности.

Ломать не строить. Мне было бы невозможно построить подобную систему самому. Однако использовать существующую политическую систему оказалось совсем не сложно.

О чем-то подобном мы разговаривали с главой администрации Олегом Галиуллиным, обсуждая то, что второй человек в стране, ставленник предыдущего президента и премьер министр — ушел в отставку.
Вообще, как я заметил, глава администрации вместе с «внешностью» перевел на меня и некоторые функции президента, на которые мой первоначальный «контракт» не был рассчитан. Понятно, что для того чтобы я лучше играл свою роль, я должен быть в курсе ситуации и адекватно реагировать. И понятно, что наш «секрет» не был предназначен для многих ушей, потому наши совещания проходили в очень ограниченном «формате».

Кроме того, мой день бывал настолько плотно расписан, что регулярные встречи по вечерам — были тем нужным способом расслабиться, без которого моя «крыша» бы съехала окончательно.

Система работала, колесики крутились, люди вертелись.
О ситуации с премьером мы стали забывать уже через неделю.
И кроме него под отлаженный механизм попал мой пресс-секретарь.
Леню Соловьева перемололи в бюрократических жерновах.
Его решили отстранить от дальнейшей работы в команде, так как демарш премьер-министра, как считали все, не мог бы случиться без его участия. Ему нашли скучную работу на Чукотке, достаточно плотно оградили от общения, предоставили жилье и оставили под надзором. Но оставили в относительном покое. Быков сомневался, что именно он «слил» информацию про меня, но так как его оправдания о причинах нескольких посещений премьера были признаны неубедительными, Олег настоял, чтобы предельно ограничить общение с ним на будущее. На всякий случай. Леонид не соглашался. Но чем больше он спорил, рассказывая про работу, совместные пиар-акции и интересы президента, тем больше система работала против него. Оправдываться — это слабость. А слабость политическая система не прощает совсем.

После снятия премьер министра несколько дней я провел как на иголках. Мы, как всегда, занимались какими-то делами; хотя Леночка отказывала всем посетителям под разными предлогами.

Идею встречи с представительной делегаций банкиров принес Олег.
Действительно, после удаления из публичного поля Соколовского олигархи напряглись. И дать им понять, что у них есть самый прямой канал связи с Самим, что их безопасности ничего не угрожает, и описать новые правила игры — в контексте ареста Соколовского, «удаления из публичного поля», как мягко охарактеризовал ситуацию Галиуллин — было, пожалуй, целесообразно.

- Нужно публичное выступление и несколько встреч. Нет ни в коем случае, не с глазу на глаз. Это снова породит недоверие. Встречи должны быть с делегациям банкиров, металлургов, нефтянников, химиков. Им будет приятно дать понять, что канал у них есть, что им можно пользоваться.
- А что же они будут делать с этим каналом??
- Функции этого канала — больше для установления доверия. Они это поймут.

Еще день мы обсуждали тему и логику встреч. Олег подготовил тезисы, вокруг которых надо была выступать. Предупредил, где от меня ждут импровизации, и где их не надо делать. Почему мне не следует тешить себя иллюзиями по поводу этой публики. Лена подготовила подробные досье на каждого из гостей. Мы подробно прошлись с ней по основным интересам. Отрепетировали возможные переговоры.

Специфика такой подготовки в том, что возможные сценарии составляют едва ли десятую часть от того, что пригодится на самом деле. Все остальное — идет в багаж. Который может пригодиться совсем неожиданно. Потому пренебрегать этим багажом — тоже нельзя.

В общем, мне предстояло выступать в роли родной матери — для тех, кто мог бы родную мать заложить в ломбард.

Встречу с банкирами я начал как обычно с шутки.
- Легенда говорит, что однажды святой Герасим в еврейской пустыне помог льву, вытащил у него из лапы занозу. Святой вылечил хищника, и лев стал ходить. Тот лев стал служить святому, выполняя не трудную домашнюю работу. Так говорит легенда. Понятно, что многие ждут от этой встречи чего-то особенного. Мол президент вытащит у хищника занозу, поставит хищника на ноги, и тот отблагодарит его за работу. Но ведь это сказка.

И мир давно не так прост. Сегодня мир таков, что политика — это тоже бизнес. И еще можно посмотреть, кто из нас святой подвижник, а кто — лев. Кто дает людям работу, платит зарплату — не просто хищник. И кто должен сделать первый шаг другому навстречу? . Власть к бизнесу — или бизнес к власти. Кто же должен вытащить занозу у другого? Хотелось бы, чтобы поняли друг друга.
Хотя, знаете, я иногда думаю, откуда могла прийти до нас эта легенда. И как ее понимать? Ведь святой жил в пустыне, где нет львов. И возможно, все это просто сказка, которая нам советует: не важно, кто мы: святые или хищники. Нам приходится помогать друг другу, чтобы выжить. Мир сегодня не пустыня. Но он так же бывает не дружелюбен к нам. И если мы не станем помогать друг другу — не то, чтобы погибнем. Мы не дадим обществу того примера, который сделает мир лучше.

Олег утверждал, что прямых просьб на таких встречах будут избегать. Эти встречи — для налаживания новых мостов. Потому что мосты власти с Соколовским оказались как против власти, так и против остального бизнеса.
Будет треп. Треп ни о чем. И когда через 40 минут ты скажешь, что встреча закончилась — все будут довольны.

- Близость бизнеса к власти приводит к тому, что бизнес пытается с помощью власти решать свои проблемы — и обычно в ущерб чужому бизнесу. И в ущерб репутации власти. Власть больше не станет помогать в таких спорах и не будет в них вмешиваться.
- Можно попробовать «равноудаленность бизнеса от власти», - этот термин подсказала Лена. Присутствующие закивали. Но попробовали бы они не согласиться с президентом.

Встал банкир — на корявом языке поприветствовал. Встал другой — еще более косноязычно. Понятно почему: «всякий подчиненный должен играть перед начальником дурака». Кажется это приписывают Петру Первому. И чтобы подняться по крутой иерархии к вершинам бизнеса — нужно уметь играть по разным правилам. В том числе, играя шута в тех политических играх, которые мы обсуждали с Олегом.

Самый молодой из гостей, когда наступила его очередь, поднялся и неожиданно оказалось, что банкиры тоже умеют связно говорить:
- Я человек другой традиции — сказал один, - И в нашей традиции львы со святыми тоже могут жить в мире. Но там случаей посложней. Пророка Даниила царь бросил в ров на съедение львам. Сложно сказать чей именно Бог закрыл пасти львов: иудейский, христианский или Тот Единый, - поднял он луки ко лбу. - Но львы же не съели пророка.

Но у этой притчи есть и другой смысл. Львы не должны жить со святыми. Потому что это львы. Хищный зверь — все-таки зверь, которого Бог и создал таким. И если постоянно давать львам искушение — значит давать повод для другого Божьего предписания. Сильный поедает слабого.
Он сделал паузу...

- Вы позволите встать, я лучше думаю, когда хожу. А здесь есть над чем подумать.
Я кивнул на остальных, те кивнули. Тот поднялся, но не стал стоять, а стал ходить вдоль стола за спинами нескольких присутствующих, негромко, но внятно размышляя вслух...

- Ведь в этой легенде помещение Даниила со львами — было и не мудрым, и где-то осуждаемым поступком. Это сделал царь — и за это осуждают того царя. Ведь льву можно получать пищу, только убивая диких животных. Львы должны получать пищу. А если они не будут этого делать — придут другие львы.

Но пустыня большая и это пустыня. Львы могут пастись в других землях. Чтобы на своей земле вести благочестивую жизнь. Львы могут убивать слабых и больных животных, исполняя свое Предписание. И если лев перестанет быть львом — придут другие львы.

Возможно, следует поставить новые границы, которые будут похожи на законы природы, и которые львы будет чтить как законы своей природы тоже. Новые границы. Понимаете, о чем я? Я наверно такой лев, и мне приходится жить как льву. Кто-то должен быть львом. Мой век, как у льва — короток. Позвольте этому льву питаться подальше от святых. И тогда такой лев будет самым законопослушным львом.

Олигарх ходил, привлекая к себе все больше внимания. Он профессионально модулировал голос, он красиво подавал, как откровение — то, что наверняка готовил много дней, а возможно, лет. Когда он сделал паузу, словно думал в этот момент, он достал из кармана носовой платок, красиво вытер испарину. Все внимание присутствующих - было только на нем. Он внушал симпатию, сложную мысль, доверие. Как может внушать доверие только настоящий мудрец, как веришь сложной но нужной мысли. Он подавал себя... стоп... брателло! Что за МХАТ, блин? Судя по проникновенному голосу, актерский талант здесь был тоже колоссальный.

Я с усилием вернулся к мысли, которую продолжал раскручивать молодой олигарх:
- Потому именно благодаря такому льву, неподалеку от него - кто-то сможет стать настоящим святым. Ведь когда смотритель входит в клетку зоопарку — какой там подвиг? Лев забит, слаб, у него вырваны зубы, сломаны лапы и это просто больной лев — это другая Книга. Никто не боится смотрителей в зоопарке. Укротителей кто-то уважает. Но у укротителей век не долог. А после их гибели достается на орехи всем львам.

- Ведь мы стоим перед задачей написать новые правила — для святых и львов, чтобы к общему благу жили и те — и другие.
Знаете, что я думаю? Отправьте львов губернаторами, послами, министрами. Чтобы не было клетки, не было рва. Чтобы они могли служить Богу в Пустыне, применяя свою силу — если не в святых, то хотя бы немного в богоугодных целях. И тогда сытый лев точно не причинит вредя святому. Более того, часть святости распространится и на него. Не знаю, что буду делать с этой святостью лично я, как лев, - усмехнулся он, - но тогда все будут довольны. И такой лев разорвет любого, кто нападет на святого.

- А что до далеких стран и местных животных, всяких там шакалов и черепах, - закончил он с красивой циничной ухмылкой, - пусть ими занимаются их местные святые. Если они там еще остались.

Общий хохот участников окончил встречу.
Через три месяца молодой лев оправился губернатором далеко на восток, фактически в ссылку, почти в пустыню, но — по своему желанию. А спустя год, оставаясь губернатором, переехал в Англию, снова женился, и живет как лев.

Вечером я анализировал встречу. Внимание к его персоне во время выступления было привлечено практически профессионально. Точные интонации, нужный тембр, паузы, жесты, «свечение». Пацану повезло работать от своего имени. Хотя и явно более мелко.

Я не был готов встретить настоящего собрата по профессии. Но понял и увидел профессиональную работу — почти как облегчение. Интересно, он прочел меня - как я его?