Мы пишем. Вытряхиваем боль. Выкидываем ее в кого-то, но часто не достигаем цели. Мы пьем, курим. Кто-то употребляет джанк. Чтобы забыться. Или забыть о черной дыре внутри. Зимой все вернется. Три сбившихся в кучку одиночки, создающие иллюзию «вместе». Шевчук пел: «И все-таки знай, что ты не один». Бред. Мы всегда одни. Слово вместе – это иллюзия, наркотический бред. Глухое отчаяние и пульсирующая боль. Человек всегда возвращается к тому, что удобно. Понять поступки и причины другого трудно и больно, часто невозможно. «Убивать себя себе на ужин». Фраза, наиболее точно характеризующая жизнь. Потому что даже в других мы убиваем то, что хотели бы иметь сами, но не можем. Я убиваю по другой причине – месть. Всем. За то, что когда-то пытались убить меня. Потому что если не нападаешь, приходится обороняться. Я мусорщик, вычищающий людей, для того чтобы они могли построить что-то новое. Но вы редко усваиваете уроки и часто возвращаетесь к старому. Гусенице тоже больно становиться бабочкой. А вы хотите постоянно оставаться гусеницей, оправдывая свое уродство вроде бы устоявшимися моральными принципами. Но вам и этого мало. Вы убиваете бабочку в другом, пытаясь заставить ее пойти по пути регресса и снова стать гусеницей. Вы убиваете в других желание летать, с безжалостностью свечи опаливая крылья. «Лети, мушка, я не живодерка».