В колонках играет - The Offspring

Московский будний вечер. Вагон метро. Кто-то читает, кто-то спит, кто-то любуется красотами подземной Москвы. Но у всех лица как будто вылиты от одной формы – усталые, замученные, злые. У всех свои проблемы, все их терпят.
Но сидела среди них одна особа, заметно отличающаяся от всех остальных. Дамочка, лет сорока – пятидесяти. Одета с иголочки, в меха, вся чистая и светящаяся от украшений, навешанных на шею и уши. Кровь с молоком, единственное что странно – так это что она вообще делает в вагоне метро?
Сидела, прищурив свои узкие глазки и пялилась на всех окружающих, они косо поглядывали и на нее. Дабы усилить в их глазах свое личное превосходство, эта дамочка достала из сумки огромный кошелек, якобы достать оттуда какую-то визитку. На самом же деле она пыталась, чуть ли не каждому в лицо ткнуть своими хрустящими отделами кошелька, полными купюр многорублевого значения. Умные люди уже осознали ее сущность и смотрели на нее сверху вниз, с презрением.
Вагон остановился, зашла старушка. Старушка старая, немощная, на костылях, со стаканчиком в руке. Шла она вразвалку, широко расставив костыли, было бы смешно на это смотреть, но никто не смеялся. Лицо ее, все в бесчисленных морщинах, с выражением искренней просьбы о помощи, вызывало чистую жалость. Все по возможности доставали мелочь, бумажки, кидали ей, провожая ее сочувственным взглядом.
Дамочка же следила за ней с того момента, как старушка вошла в вагон. На лице ее нарисовалась такая картина: глаза вот-вот заслезятся от жалости, рот скривился в странную полуулыбку, по которой так же можно сказать, насколько ей жаль эту бабушку. Ну, прям сейчас зарыдает! «Ну, посмотрите на нее! – казалось, думала она, - Ну беднейшая душа! Как же мне ее жаль! Я бы все отдала, чтобы ей помочь!»
Когда старушка уже проходила мимо этой мохнатой туши, то не дождалась от нее ничего. Абсолютно. Провожая ее таким же сочувственным взглядом, как и остальные, она уже готова была прямо расплакаться, разрыдаться и ругать жизнь за такую несправедливость к остальным.
Со скуки можно делать что угодно. Вот сидишь в метро и от нечего делать жалеешь других. Но жалость твоя не должна выражаться только лишь во внешней жалости, а по возможности помоч. Возможность у этой дамочки была, но жадность, великая жадность этой завернутой в дорогие меха кровяки возобладала над таким чувством, как щедрость и желание помочь ближнему. Печально, печально…