Мефодий Буслаев. Лёд и пламя Тартара

Глава 12
ВОЕННЫЙ СОВЕТ

Главная способность челове¬ка — способность увлекаться, заблуждаться и совершать ошибки. Когда она исчезает, значит, чело¬век умер. Если же ее никогда не бы¬ло — значит, он никогда и не жил.
«Книга Мрака»

Антигон сделал попытку симулировать смерть от негодования, когда Ирка, нацепив на копье опустевший дарх, сообщила, что собирается вер¬нуть его Арею. Однако, видя, что Ирка все равно не изменит своего решения, кикимор падать в об¬морок раздумал.
Вместо этого он заявил:
— Хозяйка! Слушайте меня и терзайтесь! Один раз в жизни я хочу сказать вам всю ложь! Вы здоро¬вая на всю голову — раз. Не вредите себе на пол¬ную катушку — два. И вдобавок не упрямая как осел.
— Ну и чудесно! Рада, что ты так думаешь! Привет! — сказала Ирка.
Кивнув Антигону, она шагнула в очерченный круг и телепортировала прежде, чем кикимор ус¬пел вцепиться ей в ногу. Антигон прыгнул, но с опозданием. Золотистое сияние телепортации померкло. Антигон шлепнулся на пол и бессиль¬но стал колотить по нему кулаками.
Как и в прошлый раз, Ирка телепортировала наудачу, вызвав в памяти образ Арея. Где именно она материализуется, валькирия представления не имела. Лишь смутно надеялась, что не под зем¬лей и не в воздухе, на уровне двадцатого этажа, в трех метрах от внешней стены дома.
Место, в котором она оказалась, не было ей знакомо. Покатый холм, покрытый редкой тра¬вой. Внизу петляла река. Шагах в двадцати Ирка обнаружила одноэтажное строение с плоской крышей.
Металлическая дверь была приоткрыта. Вниз уходили ступени. Довольно много. Сразу за две¬рью полыхала слабая фиолетовая завеса, которую Ирка опознала как магическую преграду. Совать¬ся внутрь без подготовки не стоило. Никто не зна¬ет, какой силы магия.
Подняв с земли камешек, Ирка выщелкнула его указательным пальцем. Пролетая сквозь заве-су, камешек вспыхнул и испарился. Да, на госте¬приимство рассчитывать не приходится. Ирка ус¬мехнулась и стала ждать. Она была уверена, что там, внутри, уже знают, что кто-то пришел. Магия должна была оповестить. Она не ошиблась. Се¬кунд через десять фиолетовая завеса погасла и наружу выплыла Гюльнара.
— Здороваться не буду — мы сегодня уже виде¬лись! — заявила она, разглядывая Ирку.
Заметив висевший на конце копья дарх, она подняла брови, однако ничего не сказала.
— Можно пройти?
— Да проходи уж, раз пришла. Твой приятель некромаг у нас. И даже, вообрази, живой, насколь¬ко это слово вообще применимо к некромагу, — сказала джинша и, покачиваясь в воздухе, поплы¬ла вдоль ступеней.
Убедившись, что завесы больше нет, Ирка по¬следовала за ней. Ступени были высокими, а лест¬ница узкой. Насчитав ступеней пятьдесят, Ирка сбилась.
— Это что, бомбоубежище?
— Не знаю, шантретка, что это у вас, вальки¬рий. У нас это загородная резиденция мрака или что-то в этом духе. В детали я особо не вдава¬лась, — заметила Гюльнара.
С недавних пор о мраке она стабильно гово-

рила «у нас», и мрак не был против, ибо Гюльнара определенно была одним из его порождений.
— Арей, конечно, уже здесь, — сказала Ирка ут¬вердительно.
— Разумеется. Мефодий и Эссиорх привезли его час назад. Ты уверена, светлая, что хочешь ви¬деть Арея? Настроение у него, мягко скажем, не очень, — Гюльнара красноречиво покосилась на покачивающийся дарх.
Лестница наконец закончилась. Гюльнара вплыла в огромный зал, явно появившийся не без участия пятого измерения. Обстановка здесь бы¬ла скудная. Несколько деревянных ростовых фи¬гур для тренировки копейного боя и боя на ме¬чах. Деревянные же лавки, стеклянные шкафы с забытыми пергаментами, несколько запертых ла¬рей. Ощущалось, что служащие русского отдела мрака не часто балуют загородную резиденцию своим вельможным присутствием.
На пыльном кожаном диване сидел Арей. Ран на его груди уже не было заметно, однако одежда еще сохраняла следы рубки. Тут же, в загородной резиденции, Ирка заметила Эссиорха, Даф и Мефодия. Не было только Мамая, сгинувшего не¬весть куда со своим старым «УАЗом». Не было и Кареглазова, запойного ценителя плачущих вдо¬вушек. Незадолго до этого Эссиорх проводил скульптора в безопасное место, поручив охране света. Едва ли скульптор сам по себе заинтересует мрак, но мало ли. Что стоит стражу из Тартара по¬ходя скользнуть ему по горлу клинком? Недаром мрак разделяет мнение: «Мертвые не болтают. Им не до того».
Улита озабоченно рылась в сундуке, замок с которого был сбит ударом меча или топора. А вот и Багров! Он первым заметил Ирку и теперь смот¬рел на нее с обидой. А Матвей-то почему обижен? А, понятно!
Когда Ирка появилась, все разом уставились на нее. Все, кроме Арея. Барон мрака упорно смотрел в стену. Его лицо казалось восковым, мертвенно-застывшим. Если на лестнице Ирка еще внутренне бодрилась, то теперь, увидев Арея, ощутила, что ей не по себе. Однако сама мысль, что она, валькирия, может испытывать страх, бы¬ла так унизительна, что Ирка решилась.
Она подошла к дивану и остановилась.
— Что тебе нужно?! — спросил Арей ледяным тоном.
— Я принесла ваш дарх! — сказала Ирка. Арей повернулся. Рывком вскочил с дивана.
Даже теперь, когда дарх был пуст, валькирия мог¬ла держать его лишь на острие копья. Цепочка по¬качивалась, зацепившись за зазубрину. Сорвав с копья дарх, Арей надел его себе на шею, сразу по¬нял, что тот пуст, и зарычал.
Ирка после долго не могла забыть его лица. Презрев зыбкую и надуманную физику, создан¬ную для временного людского успокоения в мно¬гомерном меняющемся мире, мечник стал раз¬дуваться, заполнять собой пространство. Глаза Арея остановились, выпучились, стали мертвен¬но-неподвижными, красными, как у засоленной сельди.
Ирке стало жутко. И не только ей. У Дафны, хо¬тя ярость Арея не была направлена на нее лично, закружилась голова. Ей чудилось, что она стоит на краю бездны чужой ненависти и под ее ногами разламывается берег. Вот она — истинная сущ¬ность темного стража, не прикрытая обезьяньей пудрой романтики. Сущность стража, лишенного эйдосов и задыхающегося без них. Ирка отступи¬ла. Она почти видела, как страшный меч Арея от¬секает ей голову.
— Где они? — прорычал начальник русского отдела.
— У света.
— Ты отдала мои эйдосы. свету? Его ненависть толкнула Ирку в грудь.
— Да. У меня их нет. Ваши эйдосы уже не вер¬нуть, — сказала Ирка.
Арей дернулся, поняв, что это так. Стражи на¬делены прозорливостью, мгновенно позволяю¬щей отличить правду от лжи.
— Ты их украла? Ты отдала? — снова проры¬чал он.
— Я, — тихо произнесла Ирка.
Она сообразила, что Арей не помнит, как Ан¬тигон сорвал с него дарх. Что ж, тем лучше. При¬плетать Антигона и Бэтлу с ее оруженосцем не имело смысла. Что бы это изменило? Доносчики всегда тонут первыми, даже если отлично плава¬ют. Так устроена жизнь. Пусть уж гнев Арея обра¬тится на нее одну. Начальник русского отдела мрачно, с ненавистью разглядывал ее. Мефу каза¬лось, что даже на Тухломона он никогда не смот¬рел с таким омерзением. Впрочем, что взять с Тухломона? Его и презирать-то нельзя, если разо¬браться.
— Ты поступила бесчестно, валькирия. Я нико¬гда не был твоим личным врагом. Это подлость, валькирия. Ты понимаешь?
— Да.
— Ах, понимаешь? Не ты бросала мне вызов! Не ты нанесла мне раны! Не ты победила меня в бою!
Голос мечника перешел в крик. Ирка молчала, только вздрагивала. Слова Арея были для нее ма¬териальны, как оплеухи.
— Эйдосы теперь свободны. Сотни эйдосов. Это главное. Кроме того, я свободна от клятвы Двуликому. Но это, наверное, уже неважно, — ска¬зала она тихо.
— Ах, клятва? Теперь это так называется?.. Я пом¬ню, как ты наклонилась надо мной, когда я не мог поднять даже меча... Только, валькирия, ты сдела¬ла ошибку! Тебе надо было добить меня тогда или не приходить сейчас!
— Но я пришла.
— Ты понимаешь, сколько лет я собирал их? Сколько лет наполнял свой дарх лучшими эйдосами? Отборными. Один в один! У каждого свое сияние, своя мощь! Я знал их все наперечет!.. С за¬крытыми глазами я бы отличил один эйдос от другого. Это были эйдосы отважнейших людей, прекрасных бойцов! Они давали мне силы!
Арей шагнул к Ирке. Он был без меча, но Ирка понимала, что клинок появится в момент замаха. За мгновение до того, как разрубить ее, в руках Арея полыхнет ослепительная полоса. Ирка мог¬ла еще исчезнуть, могла сделать навстречу выпад копьем, но ее охватило странное безразличие. Ей даже захотелось погибнуть.
У каждого бывают в жизни моменты, когда судьба опускает нас ниже всякого Подземья. Именно тогда, в минуты унижения, есть шанс проверить, на что ты способен. Сделан ли ты из железа или из крашеного картона. Сломаешься, сгоришь или уцелеешь?
Арей не хуже Ирки видел, что она не боится. Должно быть, именно потому, несмотря на гнев, он до сих пор не зарубил ее.
— Моральные нормы расшатываются как мо¬лочные зубы. Вначале чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету, — негром¬ко, сама себе, сказала Ирка.
Арей нахмурился.
— Что за светлый бред? Опять эдемские сен¬тенции? — прорычал он.
— Не поверите, но нет. Бабаня сказала. Мефодий шагнул к ней с удивленным лицом.
— Ба... кто? Что ты сказала? — спросил он.
— Ничего, — ответила Ирка.
Она сообразила, что едва не проболталась. Иди¬отка! Еще немного, и она прикончила бы Мефа.
— Ну так что, барон мрака? Будем кого-то уби¬вать или нет? — с задором спросила она у Арея.
Валькирия-одиночка перестала вдруг бояться смерти. Напротив, испытывала острое любопыт¬ство. Интересно, в какой именно момент появится Мамзелькина? До того, как ее зарубят или после?
— Издеваешься, валькирия?
В занесенной руке Арея полыхнул-таки кли¬нок, когда между Иркой и бароном мрака, опере¬див Багрова, шагнул Меф.
— Нет! Не трогайте ее! — Уйди!
Меч наследника встретился с мечом Арея. Сдвинув брови, Арей поднажал и клинок Мефа медленно, сантиметр за сантиметром, стал усту¬пать ему пространство.
— Прочь, Меф! Не мешай!
— Вы не можете убить ее!
— Прочь, кому сказал! Помнишь, ты не сумел убить ее, слабак? Теперь это сделаю я.
— Она не сопротивляется!
— А я сопротивлялся, когда валялся на асфаль¬те? Сопротивлялся, когда она забрала мой дарх? — крикнул Арей и свободной от клинка рукой резко ударил Мефа в печень.
Буслаев согнулся от боли, но сразу же заставил себя распрямиться, прикрывая валькирию. К тому времени за его плечом уже вырос Багров. Теперь Арею, прежде чем зарубить Ирку, предстоит зару¬бить двоих.
— А вы не задумывались, почему уроды из Нижнего Тартара вас не прикончили? Не забрали дарх сами? Может, пожалели? — не выдержав, спросила Ирка.
К своему удивлению, она обнаружила, что то¬же перешла на крик. Меч в руке Арея дрогнул.
— Ну и почему?
— Они почуяли валькирий и не смогли опре¬делить, сколько их. С двенадцатью валькириями им не справиться. О том же, что я одна, они не знали, — сказала Ирка.
Арей засопел. Пристально посмотрел на Ирку, затем на меч. Клинок исчез из его руки.
— Ты помогла мне, а после отплатила мне тем, что отняла у меня дарх? А, валькирия?
В голосе Арея прозвучала горькая насмешка. Все же Ирка поняла, что ее не убьют. Хотя, при¬знаться, ожидаемого восторга по этому поводу она не испытала.
— Ты соврала мне, валькирия, — вдруг спокой¬но сказал Арей, продолжавший внимательно на¬блюдать за ней.
— Соврала?
— Не ты взяла мой дарх. Это сделал кто-то дру¬гой... Ты его лишь вернула, не так ли?
— Его взяла я.
— Не сознаешься? Ладно, не будем об этом. С твоими злопыхательскими союзничками я еще поквитаюсь. Хотя что я могу? С пустым-то дархом, — с презрением к себе сказал Арей.
— Вы и без эйдосов справитесь с любым стра¬жем, — не выдержала добрая Даф.
Арей наградил ее взглядом, не столько язви¬тельным в прямом понимании, сколько вызываю¬щим язву желудка. Во всяком случае у лопухоида.
— Утешаешь меня, светлая? Хотя кому как не тебе? Мы теперь с тобой две калеки. Ты без спо¬собности играть на дудочке, я — без эйдосов, мо¬их маленьких послушных портняжек.
— Арей! — произнесла Даф с ласковым укором (укор № 9.8.5. в объединенной классификации вербальных воздействий света).
— Так вот как его, оказывается, зовут?.. Арей... как ты там сказала? — встряла Улита, которой пришло в голову, что она слишком долго молча¬ла. А раз так, не покрылся ли ее речевой аппарат ржавчиной?
Мечник сердито взглянул на секретаршу. Он уже вполне взял себя в руки, хотя был по-прежне¬му мрачен.
— Когда дела идут плохо, самое время провести военный совет. Хотя бы для того, чтобы они по¬шли еще хуже. А вообще-то, откровенно говоря, давно, очень давно не было хороших новостей.
— Не обращай внимания! Для Арея хорошие новости отличаются от плохих только количест¬вом трупов, — шепнула Эссиорху Улита.
— Лигул недоволен. Что-то идет не по плану, — продолжал Арей.
— Откуда вы знаете? — спросил Меф.
— Знаю, — мечник веско ткнул коротким паль¬цем в лоб. — Просто знаю, и все.
— Что может идти не по плану? Он выпустил стражей из Нижнего Тартара, чтобы нас прикон¬чили. У Даф отнята магия. У вас — эйдосы. Правда, хм... организацией-антиподом, — осторожно уточнил Меф.
«Собака ехидная!» — подумала о нем Ирка. Она давно уже не идеализировала Мефа, но глобально это ничего не меняло.
Арей покачал головой.
— Долго. Слишком долго. Лигул теряет дина¬мику, — сказал он.
— Как это теряет динамику?
— Запомни, синьор помидор! Явно противоза¬конные дела всегда делаются быстро, резко. Од¬ной мгновенной атакой с захватом всех позиций противника. Если атака захлебывается и перехо¬дит в затяжную возню, в борьбу в партере — дина¬мика утрачена. Дело начинает приобретать слиш¬ком большой резонанс. Привлекать внимание... короче, Лигулу этого не нужно.
— Почему? Какая разница — додавит он нас сейчас или через неделю? Разве стражи из Ниж¬него Тартара куда-то опаздывают? У них что, дети дома плачут? — спросил Мефодий.
Арей машинально провел пальцем по спиралям опустевшего дарха. По его лицу, начиная от скул, скользнула желтая тень.
— Хочешь сказать: разницы нет? Мрак сража¬ется против мрака с привлечением сил света! Валькирии, хранителя, светлого стража! Вслу¬шайся в звучание этих слов, и тебе станет жут¬ко, — сказал он.
Ирка едва сдержала улыбку. Лично ей не было жутко. Мефу, насколько она видела, тоже.
— Бонзы мрака недовольны. В конце концов это я, защищаясь от мрака, первым поднял с зем¬ли щит света, — сказал Арей.
Ирка с Дафной переглянулись.
— Меня никто особо не поднимал. Я пришла сама, — с обидой проговорила Ирка.
— Я тоже, — сказала Даф.
Барон мрака не обратил на их слова внима¬ния.
— Но я-то ладно. У меня и прежде была неваж¬ная репутация, которая опиралась лишь на меч. Так что подмочить такую репутацию невозмож¬но. Другое дело, что и Лигулом бонзы недоволь¬ны. Свару-то затеял он. Подсидеть наследника мрака, расправиться с врагом, пленить светлую — это все прекрасно, объяснимо, но цена, цена!!! Какой пинок по общей репутации мрака! Даже жалкие комиссионеры, вроде нашего Тухломона, досадливо шмыгают носами. Они любят определенность, твердую руку, а не эту возню, — про¬должал он.
— И какой вывод? — спросил Эссиорх.
В нем вновь проснулся нетерпеливый мото¬циклист.
— Такой, — сказал Арей со стерильной вежли¬востью. — Думаю, лично Лигул вмешиваться не будет. У него теперь рыльце не то что в пуху — в свиной щетине. Наша главная проблема — бегле¬цы из Тартара. Если мы найдем способ их уничто¬жить — об остальном можно не заботиться.
— Звучит бравурно. Особенно, если учесть, что вы без эйдосов, я лишена дара, а наши враги бессмертны и неуязвимы, — не выдержала Дафна.
Арей еще раз взглянул на свой дарх и почти насильно заставил себя оторвать руку. Он вел се¬бя как изголодавшийся в блокадном городе чело¬век, который даже в мирное время, засыпая, на всякий случай зажимает в ладони сухарь. Дафна была поражена привязанностью, которую этот сильный страж — возможно, самый сильный из стражей мрака — испытывал к своему дарху, пусть даже лишенному эйдосов. Хотя, с другой стороны, разве ей не были так же важны ее кры¬лья?
— Ты торопишься с выводами, светлая. Бес¬смертны — возможно. Наше оружие им не опас¬но, не считая огня Эссиорха и копья валькирии,

которые могут причинить лишь временный урон. Но вот неуязвимы ли? — сказал Арей.
— Вы о чем? — жадно спросил Меф.
— Все о том же, синьор помидор, все о том же... — Арей еще раз взглянул на свой дарх.
Его брови, навеки опаленные жаром и льдами Тартара, изогнулись в презрении ко всему в этом мире. В том числе к себе. Презрение стража — меч с бритвами на рукояти. Нанося раны другим, оно точно так же ранит и руку того, кто им сража¬ется.

Глава нетринадцатая
ЧЕМОДАН ЧЕМОДАНЫЧ ЧИМОДАНОВ

Люди постоянно тщатся сочетать небо и ад. Они считают, что на самом деле нет неиз¬бежного выбора и, если хватит ума, терпения, а главное — времени, можно как-то совместить и то, и это, приладить их друг к другу, развить или истончить зло в добре, ничего не отбрасы¬вая. Мне кажется, что это тяжкая ошибка. Пути нашего мира — не радиусы, но которым, рано или поздно, доберешься до центра. Что ни час, нас поджидает развилка, и приходится делать выбор. Я не считаю, что всякий, выбравший не¬верно, погибнет, он спасется, но лишь в том случае, если снова выйдет (или будет выведен) на правильный путь. Если сумма неверна, мы исправим ее, если вернемся вспять, найдем ошибку, подсчитаем снова, и не исправим, ес¬ли просто будем считать дальше. Зло можно исправить, но нельзя переводить в добро. Вре¬мя его не врачует. Мы должны сказать «да» или «нет», третьего не дано.
Клайв Льюис

Пауза затягивалась. Аня и Эдя Хаврон разгля¬дывали Мошкина и Чимоданова. Те в свою оче¬редь изучали их. Ната шныряла за спинами уче¬ников мрака в самых растрепанных чувствах. Ей не удавалось установить власть над гостями, что ее жутко бесило.
«Ничего... посмотришь ты на меня! Не знаю, что я с тобой сделаю, но ты запомнишь это надол¬го!» — мстительно думала она, косясь на Эдю.
Однако Эдя избегал ее взгляда. Более того, под¬чиняясь инстинкту, который выработался у него со времен общения с Трехдюймовочкой и полу¬ночными ведьмами, он пошарил по карманам и надел темные очки. Это сделало Нату бессильной. Без прямого контакта с глазами ее магия не дей¬ствовала.
Магия вообще штука капризная. Стоит поя¬виться минимальному ограничению, и она мо¬ментально перестает работать.
«И о чем с ними говорить? Как им объяснить, зачем мы сюда пришли, если я сам этого не знаю?» — подумал Эдя, разглядывая меч в руках у высокого подростка и боевой топор у его приятеля.
— Играем в мушкетеров? — спросил Эдя на¬вскидку.
Мошкин вежливо улыбнулся. Мушкетеры как род войск были созданы, чтобы стрелять из муш¬кетов. Шпаги — больше для шашлыков и для гвар¬дейцев кардинала в понимании Дюма. Опять же — перепутать меч и шпагу может только тот, чей интеллект залегает ниже паркета.
— Два пьяных ежика в лесу пилили крокоди¬лом колбасу, — вдруг произнес Чимоданов.
Это произошло неожиданно для него самого, поскольку Петруччо особо не стремился это оз¬вучивать. Он вечно выдумывал дурацкие стишки, причем в самое неподходящее время.
— А почему не убили ломиком? — спросил острый на язык Эдя.
— Кого не убили ломиком? — не понял Чимо¬данов.
— Два пьяных ежика в лесу убили ломиком осу, — предложил Хаврон. В нем с детства томил¬ся поэт заборного жанра.
Чимоданов хихикнул. Впервые он встречал человека, кому было интересно его словотворчество.
— Осу нельзя убить ломиком, — сказал он, опуская боевой топор.
Мошкин, следуя его примеру, опустил меч, по¬сле чего тот незаметно испарился из его рук.
— Тогда и пилить крокодилом нельзя, — заме¬тил Хаврон.
— Можно. У него зазубрины на спине.
— Пусть так, — миролюбиво согласился Эдя. Он уже заметил, что у него налаживается контакт с ершистым подростком. — Тогда вот: два пьяных ежика в лесу взорвали динамитом колбасу.
— Про динамит лучше не упоминать, — голосом ослика Иа, на глазах у которого застрелили из обреза Пуха и Пятачка, произнес Мошкин.
— Почему?
— Не на всех членов нашего дружного коллек¬тива слово «динамит» действует в правильном ключе, — сказал Мошкин и грустно оглянулся ку¬да-то в недра комнаты.
Неожиданно Аня отстранила Мошкина и бы¬стро прошла в комнату. Ее не останавливали. Уче¬ник стража, даже начинающий, всегда умеет от¬личить, когда человек делает что-то сам, а когда его ведет направляющая рука. Возле красного чемодана Аня присела на корточки. Коснулась его. Отдернула руку. Ее лоб покрылся испариной.
— Это здесь! — сказала она уверенно.
Ната и Мошкин переглянулись, а Чимоданов смутился.
— Нн-но! Подчеркиваю! — произнес он гром¬ко, но что именно ему хотелось подчеркнуть, так и осталось неизвестным.
— Что здесь? — спросил Эдя.
Аня молча отщелкнула замки. Чимоданов. опомнившись, попытался удержать ее руку, но не¬ожиданно отступил назад. Аня подняла крышку.
Любопытная Ната раньше Ани заглянула в че¬модан и хихикнула. На дне лежали несколько гли¬няных черепков и мужской ботинок с обгорев¬шим носком. Эдя взял ботинок за шнурок и вытя-нул его из чемодана. Ботинок как ботинок Дорогой, из хорошей кожи.
— Миленько! Может, это ботинок-бумеранг, который, если кинуть его в кого-то, возвращается к хозяину? — тоном профессиональной язвочки поинтересовалась Ната.
— Боюсь, что к хозяину он уже не вернется, — сказал Эдя, принюхиваясь.
Из ботинка тянуло тленом. Хаврон уронил бо¬тинок в чемодан и захлопнул крышку. Петруччо поспешил защелкнуть замки. Его пепельное лицо мало-помалу оживало, перебирая цвета: сирене¬вый, фиолетовый, пока, наконец, не стало розовым.
— Мы пришли сюда из-за ботинка? — спросил Эдя у Ани.
Аня медленно покачала головой.
— Из-за ботинка? Нет... не знаю...
— И что мы искали, ты тоже не знала? — Нет.
— Это радует! — утешил ее Хаврон. — Когда не знаешь, что ищешь, всегда просто убедить себя: то, что ты нашел, и есть то, что ты искал. Если че¬рез какое-то время это перестанет тебя устраи¬вать, просто говоришь себе: «Ребят, я разобрался! Я ведь искал совсем не то!» — и отправляешься ис¬кать дальше. Работает безотказно.
Аня отрешенно посмотрела на него сквозь стекла очков. Хаврон пожалел, что открыл рот.
Вот уж стеклышки! Аня видит теперь не слова, а то, что за ними.
— Нам надо идти! — сказала она.
— Нам — это вам? Тогда всего хорошего! Не за¬будьте прислать эсэмэску, как добрались! — с вы¬зовом проговорила Ната.
— Нам — это всем вместе. Причем лучше по¬спешить, — сказала Аня.
Сказала так спокойно, что Чимоданов и Мош-кин немедленно засобирались. Ната не пожелала остаться одна. Компанию она нагнала уже на ле¬стнице. Петруччо уныло тащил чемодан, коло¬тивший его по коленям.
— Чимоданов, почему ты его не выбросишь? И охота тебе таскать эти кости и черепки? — по¬интересовалась Ната.
Петруччо озлобленно взглянул на нее, но ни¬чего не ответил.

***

Оказавшись на улице, Аня пошла между дома¬ми. Она двигалась уверенно, как человек, хорошо знающий места. Выбирала лазейки между гаража¬ми, не задумываясь перелезла через сетчатый за¬бор детского сада и внезапно оказалась на широ¬ком проспекте там, где он сливался с жалкой ма¬ленькой улочкой, которая сама вскоре переходила в оживленную магистраль. И здесь Аня проявила такую же осведомленность. Дождавшись, пока дальний светофор поймает поток встречных ма¬шин, она уверенно пересекла четыре полосы проспекта. Не успел Эдя подумать, что они все равно не смогут пройти из-за потока встречных машин, как те тоже были остановлены невиди¬мым светофором.
— Откуда ты так хорошо знаешь этот рай¬он? — спросил Эдя, когда в огромном, тянувшем¬ся почти на квартал доме оказался подвальный магазинчик, позволивший им сразу выскочить на ту сторону.
— Я знаю? Я здесь вообще впервые, — сказала Аня, поправляя на переносице очки.
— А-а-а... — протянул Эдя, хотя на самом деле оценивал ситуацию скорее как «у-у-у-у».
Ната красноречиво посмотрела на Чимоданова, Чимоданов — на Мошкина. Мошкин не нашел на кого посмотреть и ограничился вздохом.
— Слушай... я понимаю, что тебя ведут стек¬лышки... но если ты знаешь конечный пункт, где мы должны оказаться, почему бы нам не взять такси? — спросила Ната.
То, что с водилой придется расплачиваться, Нату не волновало. Она просто на него посмот¬рит, и тот моментально осознает, что всю жизнь мечтал отвезти хоть кого-нибудь даром.
Аня покачала головой.
— Нельзя.
— Почему?
— Просто нельзя и все. Если мы хотим доб¬раться живыми, то должны идти именно так. Дру¬гого пути не существует, — сказала Аня.
Больше вопросов не возникало. Более того, мнительный Чимоданов моментально достал из кармана маркер и принялся оставлять повсюду руны. Дворы странным образом пустели. Мамаши с колясками, пенсионеры и случайные прохожие спешно эвакуировались в подъезды, испытывая тревогу необъяснимого свойства.
Мошкин остановился, вгляделся в очередную руну Петруччо и спросил:
— Чимоданов, что ты делаешь?
— А что, не видно? Маскировочные руны! — назидательно отвечал Чимоданов.
Зудука, сидевший у него за плечами, молча гордился хозяином. Как оказалось, небезоснова¬тельно.
— Чимоданов, ты просто шедевральный иди¬от! С каких это пор у маскировочных рун извили¬стое завершение? Это руны ужаса. От таких опус¬тели Содом и Гоморра. Опустели же, да?
Чимоданов вгляделся в руну и хлопнул себя по лбу.
— Да, я идиот! Прошу расстрелять меня через повешение! — буркнул он, закрывая маркер.
Спустя полчаса, четырнадцать дворов, восемь улочек и шесть заборов, они вышли к Москве-ре¬ке. Река почему-то вызвала в памяти Эди мост вблизи Библиотеки иностранной литературы, и он с тревогой покосился на Аню. Однако теперь та явно не собиралась закрывать файл своей жизни.
Вместо этого она спустилась с каменной набе¬режной к воде и стала чего-то ждать. Река терлась влажными боками о набережную, покачивала привязанные к причалу шины.
— И чего мы ждем? Речного трамвайчика? — вкрадчиво поинтересовалась Ната.
Аня пожала плечами.
— Ты что, не знаешь? Куда дальше, а?
Аня посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом, от которого Нате стало неожиданно не по себе. И это ей, которой достаточно было один раз зацепить глаза мелькнувшего в кабине маши¬ниста, чтобы тот бросился экстренно останавли¬вать электричку.
— Никуда, — спокойно ответила Аня.
— Никуда?
— Мы пришли. Сюда я и должна была вас при¬вести. Все началось водой и закончилось водой. Что дальше, я не знаю.
Аня сняла очки и бросила их в воду. На проща¬нье стекла еще раз сверкнули на солнце.
— Все, от очков я свободна. Их миссия завер¬шена. Больше они не вернутся, я чувствую, — ска¬зала Аня.
— И что нам делать дальше? — спросил Мошкин.
— Не знаю. Всякий проводник доводит лишь до определенной точки. Когда она достигнута, нужен новый проводник, — ответила Аня.
Без очков ее глаза вновь стали близорукими и беззащитными. На Нату она больше не смотрела и опиралась на руку Эди Хаврона.
Мошкин повернулся, посмотрел на воду и вдруг издал горлом неясный звук. На реке появил¬ся белый катер. Двигаясь против течения, он при¬близился к причалу и замер в полуметре от него. Управлявший катером человек в белой фуражке повернул к ним круглое, багровое лицо.
— Мамай?! Это ты, что ли? Разве у тебя есть права на вождение катера? — забеспокоился пра¬вильный Евгеша Мошкин.
Ната фыркнула. Вопрос был фирменно мошкинский — бессмысленный в высшем градусе.
— Спроси лучше, выдавали ли монголотатарам права на вождение лошади, — ответила она и первой запрыгнула в катер.
— Ну и кого тут шлепнули? Все какое-то подозрительно новенькое. Где дырки от пуль? Э-э?
Мамай ухмыльнулся.
— Обижаешь! Смотри туда, а! — сказал он, ки¬вая на люк в трех шагах от ноги Наты.
Ната заверила его, что в трюм она заглядывать не собирается.
Эдя тоже хотел запрыгнуть на катер, но Аня удержала его.
— Не надо. Нас с тобой там не ждут.
— Там — это где?
— Не знаю. Но мы там не нужны. Это я знаю. Бывший хан Золотой Орды махнул им рукой
на прощанье. Мотор взревел, выбросил фонтан воды, и мощный катер стая быстро удаляться от причала.

Файл скачан с сайта http://tanya-grotter.ru