Мефодий Буслаев. Лёд и пламя Тартара

Глава 5
СВОЕВРЕМЕННОЕ БЕГСТВО КАК ФОРМА ПОБЕДЫ

Жил-был человек молодой и приятный. И все у него было хорошо: и женщины любили, и деньги умеренно водились, и не дурак вроде, да только вот сверлило его чтото. Грызло.
«Это оттого, что таланта у меня нет, — говорил он себе. — Дай-ка я ногу променяю на талант! Без ноги еще ту¬да-сюда жить можно, а без таланта...»
И променял. Осталось у него две руки, одна нога и один талант.
Пожил он некоторое время со своим талантом, а покою все равно нет. Мучает что-то, не дает спокойно жить...
Променял другую ногу. Не стало у него ни одной ноги, зато удвоенный талант. Женщины не любят, денег нет, ра¬боты нет — зато какой талантище. Им и греется. Да недолго грелся. Снова чувствует; не то. Сверлит, томит, сосет...
Дурацкое дело нехитрое. Променял он руку на талант. Живет урод уродом, с одной рукой, зато с тремя таланта¬ми, высшими ценностями подпитывается. Стихи пишет, рисует, симфонии сочиняет.
Пожил он так пару лет, а потом как-то плюнул сгоря¬ча: «Да ну вас всех!», махнул оставшейся рукой и ее тоже променял. Почти гений стал. Писать не может, рисовать не может, зато «Времена года» Чайковского до последней ноты высвистывает...
Посвистел так недельку-другую да и сгинул, Туловище променял, а оставшаяся голова от тяжести таланта под землю ушла. За уши не вытащишь.
Притча о таланте

— Даф, кто это? — спросил Мефодий.
Он испытывал сильное желание вытянуть меч из ножен и разобраться с назойливыми плоски¬ми существами, похожими на кучи тряпья.
— А, не грузись! Всего лишь изголодавшиеся вампиры! — вместо Дафны ответила Улита.
— Разве вампиры такие?
— Да всякие они. Эти-то вообще вроде мавок... — заметила ведьма.
— Мавок?
— Ну да. Биовампиры такие, довольно приста¬вучие. Мавки кровь не особо любят. Они все боль¬ше энергию тянут. Своей-то нет. Ты встречал ко¬гда-нибудь людей, которые нарочно доводят те¬бя, чтобы подзарядиться? Насосутся и ходят довольные?
— Ну, — кивнул Меф, осторожно умолчав, что сам одно время поступал так.
Улита удовлетворенно улыбнулась.
— У мавок тот же расклад. Чем больше ты сей¬час будешь злиться на этих уродов, тем сытнее их накормишь. А мечом размахаешься — тут они во¬обще так обожрутся, вовек не отвяжешься.
— Выходит, их и прогнать нельзя? Так и будут за тобой тащиться? — озадачился Меф.
Ведьма остановилась и снисходительно по¬хлопала его по плечу.
— Есть один отличный способ! Когда у тебя хотят попросить денег взаймы, опереди и попро¬си сам!..
— Как это?
— Смотри и учись!
Улита решительно направилась к серым урча¬щим фигурам и присела рядом на корточки.
— Привет, ребята! Я девушка неместная и очень голодная! Дайте вашей энергии хлебнуть, а? — спросила она с широкой улыбкой.
Мавки засопели, переглянулись и быстро ста¬ли отползать.
— А ну стой, куда? А девушку угостить? Ну хоть глоточек! — крикнула им вслед Улита. Мавки под¬нажали и поползли вдвое быстрее.
Улита некоторое время гналась за ними, а за¬тем вернулась к Мефу.
— Ну как? Принял к сведению? — спросила она.
— Они что, тебе поверили?
— Почему нет? Главное — правильным обра¬зом настроиться психологически! Уверенность должна быть не только на языке, но и в сердце. Та¬кие мелкие вампирчики ее сразу ощущают и рвут когти. Кстати, при известном желании опытный темный маг (а страж и подавно!) действительно может высосать любую мавку. Ам! — останется од¬на шкурка, как от помидора! — хищно сказала Улита.
Меф уважительно внимал. Ведьма быстро и наблюдательно скользнула взглядом по его лицу и, внезапно схватив Мефодия и Дафну за локти, быстро потащила их под защиту раскидистого дерева. — Т-ш-ш! Ложимся и лежим!
— Что случилось? — спросил Меф.
— Не вскакивай! Лежи тихо!
— Улита, в чем дело?
Ведьма быстро подняла голову, кого-то вы¬сматривая. Затем взглянула на маленькие часики, подарок Эссиорха, и с досадой зацокала языком.
— Никогда с ним такого не было! Странно, очень странно! — пробурчала она.
— Что странно?
Меф тоже попытался выглянуть, но Улита впе¬чатала его носом в землю прежде, чем он кого-то разглядел.
— Тише рыпайся! Брачный сезон бегемотов еще не начался!
— Кого ты там увидела?
— Нашего связного. Он явился на минуту раньше времени. У нас так не принято. И Арей ку¬да-то пропал! Плохой знак! — нервно сказала ведьма.
— Кончай интриговать! Что там такое? — на¬чиная беспокоиться, спросил Меф.
Улита вновь быстро взглянула на него.
— Ну хорошо!.. Видишь вон того ведьмака? Она, наконец, позволила Мефу выглянуть. Он
рассмотрел за покосившимся заборчиком огром¬ного ведьмака с вислым носом, с зеленой кожей на лице. Ведьмак стоял, покачивался и огромным мачете потрошил подвешенную за задние ноги кошку. Судя по тому, как кошка выглядела, околе¬ла она уже давно.
— Это и есть наш связной? У него такой вид, будто он раз в жизни выпил и с тех пор только опохмеляется, — усомнился Меф.
— Так и должно быть. Мужик работает давно. Если его принимают за алконавта, что ж, ему же лучше! — ответила Улита серьезно. — И кошка вроде как неправильно висит. Должна лапами к забору... В общем делаем так. Ты подходишь к не¬му и говоришь пароль. Если что не так, мы с Даф¬ной тебя прикрываем. Другого способа выяснить, запалилась явка или нет, я не вижу. Усек?
— А если там засада? — спросил Меф.
Улита многозначительно посмотрела на руко¬ять его меча.
— Сам соображай. Если умрешь героем, Даф тебя не забудет. Что до меня, то минут пятнадцать и я, пожалуй, поплачу. Ну, удачи, ступай!
Меф встал и, продолжая прятаться за деревом, проверил, легко ли вынимается меч. В рукаве на всякий случай припас заговоренный кинжал, Ули¬та серьезно наблюдала за его приготовлениями.
— Готов? — спросила она сурово.
— Да. Какой пароль?
— Чунтыре слюмзика зашпыняли имбицилтессу, — произнесла Улита с непроницаемым ли¬цом.
— Ты что, издеваешься?
— Увы, нет. Пароли выдумываю не я.
— А кто?
— Неважно. Повторяй!
— Четыре слямзика зашпыняли имбицилтессу!
— Какие «четыре»? Чунтыре! И не слямзики, а слюжшки! Смотри не перепутай, а то решат, что ты подосланный казачок! — поправила Улита.
Меф быстро взглянул на Дафну, точно проща¬ясь с ней, и, опустившись на землю, беззвучно по¬полз к ограде. У ограды он присел на корточки и стал отряхивать с груди землю, пока не вспомнил, что в личине мертвяка этот штрих лишь добавит ему достоверности.
— Пора! — сказал Меф.
Не позволяя себе раскачиваться, Буслаев од¬ним прыжком перемахнул через забор, оказав¬шись от ведьмака даже ближе, чем сам того ожи¬дал. Вислоносый ведьмак от неожиданности от¬ступил на шаг, загораживаясь кошкой и выставив вперед мачете.
— Чур меня! Чур! — забормотал он тревож¬но. — Кошка, спроси у мертвяка: зачем он вылез из могилы?
«Опытный! К мертвяку напрямую не обраща¬ется!» — подумал Меф и, готовый при первом же
подозрительном движении метнуть кинжал, от¬четливо произнес:
— Чунтыре слюмзика зашпыняли имбицил¬тессу!
Глазки ведьмака округлились. Он взглянул на Мефа из-под кустистых бровей с крайним недо¬умением. «Хорошо притворяется! Профессио¬нал!» — оценил Мефодий.
Ведьмак продолжал осторожно пятиться, дер¬жа наготове мачете. Меф истинным зрением всмотрелся в мачете ведьмака, проверяя, не арте¬факт ли это. Мачете был самый обычный, даже, пожалуй, тупой. Никаких подозрительных свече¬ний, никакой режущей ауры — просто большой нож.
— Чунтыре сля... тьфу... слюмзика зашпыняли имбицилтессу, — старательно выговорил Меф.
Недоумение на лице ведьмака усилилось. Его нос провис почти до подбородка.
— Че-е-его-о, какую имбицилтессу?.. Кошка, спроси у мертвяка: чего он хочет?
Меф еще раз повторил. На этот раз почти без¬надежно. Бело-желтые патлы ведьмака задымили от гнева. Он ломанулся в избушку, отбросив по дороге мачете, малополезный в серьезной битве с мертвяками. Когда он вернулся, в одной руке у него был осиновый кол, в другой он продолжал держать за хвост дохлую кошку.
— Кошка, передай гаду: порешу всех попало, никого не имея в виду лично! — бессвязно орал ведьмак.
Он споткнулся, уронил кол и, всхлипнув от гнева, швырнул в Мефа кошкой, предварительно раскрутив ее за хвост. Пролетевшая по дуге кошка обдала Буслаева сладковатой вонью.
Меф еще раз взглянул на кошку, на воющего ведьмака, на горевший во дворе костерок, над ко¬торым висел котел, на покосившуюся избушку, где совершенно точно не было никакой засады, и, все внезапно поняв, с воплем бросился к Улите.
Ведьма каталась от хохота так, что помяла весь кустарник.
— Как успехи, слюмзик? Зашпынял имбицилтессу? — поинтересовалась она, едва выговаривая слова.
Меф кинулся душить ее. Ведьма не сопротив¬лялась.
— Ну-ну, не увлекайся! У взрослых толстень¬ких тетенек тоже должны быть свои развлече¬ния!.. Кто же так душит? Скрести руки и дави вниз, а еще лучше сбегай за подушкой! Возьми напрокат у Отелло. Дешево и сердито! — посоветовала она.
Все это было так нелепо, что Меф отпустил ее. Какой-то новый звук заставил его обернуться. Ря¬дом, закрыв лицо руками, почти беззвучно, с про¬рывающимися повизгиваниями, смеялась Дафна.

Меф посмотрел на Дафну, на Улиту и тоже стал хохотать.
Первой успокоилась ведьма. Или, точнее, ее успокоили. Неожиданно Улита поморщилась, как от сильной зубной боли, и ткнула пальцем в низ¬кое одноэтажное здание, вросшее в землю. «Вампирня «Прокушенная артерия», — значилось над входом.
— Арей там! — заявила она.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что он нас зовет! И даже очень громко! — сказала Улита, касаясь указательным пальцем своего лба.
— Терпи, бабулька с клюкой, твои внучки уже идут!.. Ой, не надо топтаться у ме¬ня в мозгах! Уже и пошутить нельзя!
У входа в заведение Мефодий остановился, разглядывая бумажку, выведенную на обычном струйном принтере. Вот только струи, по ходу де¬ла, были совсем не чернильные.
«Осторожно! Рож-контроль осуществля¬ется непосредственно дверью. Мертвякам вход только в дневное время. Вампиры, обо¬ротни и др. — круглосуточно. Физические разложенцы не допускаются».
— Ясен пень, что не допускаются! Никакой справедливости. Зато моральные и нравственные разложенцы небось могут шастать стадами и толпами! Никто им слова не скажет! — заявила Улита, решительно толкая заговоренную дверь.
Шагая следом за ней, Меф засомневался, пус¬тит ли его дверь и не сочтет ли разложенцем, од¬нако проблем не возникло. То ли надпись имела запугивающий характер, то ли магия двери суме¬ла проникнуть под личину и опознать настояще¬го Мефа под маскирующей оболочкой.
В вампирне было шумно. Никто не обратил на вошедших внимания. Лишь два-три завсегдатая скользнули по ним равнодушным взглядом. Арей скромно примостился в дальнем углу, лицом к двери.
— А, вот и вы! А дольше тащиться нельзя было? На конкурсе скороходов вас застрелили бы еще на старте, — сказал он, не называя никого по имени.
— Мы изучали быт имбицилтесс! — не морг¬нув глазом, сказала Улита.
Арей хмыкнул. Настроен он был вполне благо¬душно.
— Ну хорошо, об этом позже... А пока проверка наблюдательности. Меф, кто тут опасен тебе как бойцу? Действительно опасен?
— В вампирне?
— Да, в ней.
Меф осмотрелся. Две старые безобразные ведьмы ели полусонных ос, вынимая их прямо из обкуренного гнезда. «Нет, не эти», — подумал Бус¬лаев и стал осматриваться дальше.
В углу за изрезанным ножами столом четыре свежих мертвяка из новообращенных вампиров играли в карты. Трое выглядели неплохо, без ви¬димых ран и повреждений, и лишь у четвертого в спине было около десятка пулевых отверстий. Все мертвяки были здоровенные, с бычьими шея¬ми. Они шумно сопели и стаканами хлестали кровь, по неопытности мешая положительный и отрицательный резусы. Типичные братки из лопухоидного мира, которым чуток не повезло. Кто-то оказался немного шустрее или, возможно, просто нажал на курок первым. Но мертвякам-вампирам и здесь было явно неплохо. Они галдели и стучали стаканами по столу, требуя еще крови.
«Эти? Неслабые ребята», — подумал Меф, про¬должая озираться.
У стойки о чем-то негромко шептались два бабая и гандхарв. Опасная публика. Рядом скула¬стый, до глаз заросший алконавт трясущимися руками отсчитывал дырки от бублика, чтобы рас¬платиться за очередной стаканчик. Лицо у него было красное, обожженное. Глаза воспаленные. Бармен, шустрый, разбойничьего вида вампир с серьгой в ухе и кустарно заштопанной ножевой раной на левой щеке, наблюдал за его усилиями с
понимающей усмешкой. Оно и понятно, посто¬янный клиент.
В стороне, за отдельным столиком, скромный мужичонка, похожий на огородника, ковырял вилкой салат. Довольно странная еда, учитывая место, где он находился. Аппендикс в его тарелке выглядел бы здесь куда органичнее.
Пока Меф размышлял, жирный мопс, под ли¬чиной которого скрывался Депресняк, внезапно подпрыгнул метра на два и, повиснув на светиль¬нике (тележное колесо с десятком негаснущих свечей из жира висельников), стал раскачиваться вместе с ним. Бармен тупо уставился на него. Ему впервые приходилось видеть такую шуструю со¬бачку.
Дафна вскочила на стол и отодрала Депресняка от лампы.
— Не обращайте внимания! Моего мопсика сглазили, а вообще-то он ужасно неуклюжий, — сказала она, искусственно улыбаясь.
Демонстрируя свою неуклюжесть, Депресняк пробежал по стене, по потолку, оттолкнулся лапа¬ми и с быстротой полтергейста уволок сушеную рыбину со стола у вампиров. Четыре ножа, кото¬рыми его атаковали, впустую вонзились в сто¬лешницу.
А мопс уже, мурлыкая, пожирал рыбину под ногами у готовой провалиться под пол Дафны.
— Так кто тут опасен? — нетерпеливо повто¬рил Арей.
— Мужичонка-огородник, — сказал Меф, с со¬мнением поглядывая то на вампиров, то на гандхарва с бабаями. Они казались ему куда круче, од¬нако в вопросе Арея явно был подвох.
— Какой еще огородник? — не понял Арей.
— Да вон тот! Салатик ест.
Барон мрака посмотрел и фыркнул.
— Так тебя салатик смутил? И чем же он так опасен, поедатель-то салатиков?
— Собранные движения. Не бросается в глаза, не привлекает внимания. Вид скромный и без¬обидный. В общем, личность явно непростая. С двойным дном, — пояснил Меф.
— Ясное дело, что с двойным. Наемные маги-отравители все такие. И все почти вегетарианцы, чтоб чутье на яды не отбивать. В общем, обедать с ним я бы не садился и ужинать тоже, — заверил его Арей. — Однако речь не о нем!
— А о ком?
— Хочешь правильный ответ? Пожалуйста! Арей сделал неуловимое движение клюкой.
Одна из дырок от бублика выпала из рук скула¬стого бородача-алконавта и со звоном подкати¬лась к столу, за которым пировали вампиры. Уви¬дев, где остановилась монета, бородач умоляюще
взглянул на бармена. Тот остался демонстратив¬но безучастным.
Бородач вздохнул и, пошатываясь, поплелся поднимать.
— Щас кому-то будет фарш-мажор! — хищно сказала Улита.
— Какой фарш-мажор?
— Увидишь, какой! Много фарша и много ма¬жора! — пообещала ведьма.
Она не ошиблась.
— Простите, р-ребята! П-потревожу! — изви¬нился бородач, прикладывая руку к груди жестом бывалых пьянчужек.
Вурдалаки переглянулись, предчувствуя раз¬влечение. Опустившись на четвереньки, бородач пополз под стол за монетой. Он уже протянул дрожащую руку, когда здоровенный мертвяк, за¬бавляясь, наступил ему каблуком на пальцы. Тря¬сущийся бородач вопросительно поднял на него глаза.
— Га! Бо-бо! — сказал вурдалак.
Это было то последнее и единственное, что он сказал. Других реплик упомянутого субъекта ис¬тория не сохранила. Бородач вздохнул и закрыл глаза. В следующий миг деревянный стол подле¬тел к потолку. Столешница раскололась. Кровь из разбившихся стаканов еще не забрызгала стены, а скуластый, мгновенно обратившись в небывало огромного, с седой шкурой волка, уже отгрыз у вампира голову. Тело тяжело завалилось на бок. Приятели мертвяка вскочили, страхуя головы от летящих досок стола. Это было серьезным про¬счетом. Закрывая голову, теряешь динамику, не думаешь о корпусе и ногах. Прежде чем мертвяки успели собраться и атаковать, волк уже перегрыз одному бедренную артерию, мимоходом отмах¬нув кисть, которой мертвяк пытался защититься, и бросился снизу на горло второму. Все происхо¬дило с невероятной скоростью. Волк даже не ры¬чал. Он действовал. Точно, жестко и расчетливо.
Когда мгновение спустя он вскинул морду, она была вся в крови. Чужой, холодной, позаимство¬ванной у другого, крови вампира. Мефу достаточ¬но было одного взгляда, чтобы понять, что мерт¬вяк уже не встанет. Раны таких размеров не зарас¬тают даже у вампиров. Последний мертвяк, верно оценив расстановку сил, метнулся к стене, на ко¬торой висели алебарды, но добраться до алебард не успел. Волк прыгнул на него сзади, толкнул ла¬пами в спину и сбил с ног. Послышался отврати¬тельный, ни на что больше не похожий звук раз¬дираемой плоти.
Даф закрыла лицо руками. Для нее, рожденной в Эдеме, невыносимо было смотреть на такое. Ко¬гда несколько секунд спустя ужасные звуки смолк¬ли, Даф решилась оторвать руки. Огромный седойволк исчез. Трясущийся бородач поднял с пола монетку и, обтерев ее о куртку неподвижно лежа¬щего вампира, пошатываясь, направился к стой¬ке. Движения его вновь приобрели картонную важность, какая бывает только у алконавтов.
Подошел к стойке, положил монету в кучку и жестом кутилы придвинул всю мелочь бармену.
— Пжалста, сто псят! — сказал он.
Бармен, не удивляясь, взял большую бутылку с кровью и вместо «сто псят» щедро плеснул все двести. Затем подал кому-то знак, чтобы убрались в зале. Видимо, стычки, в том числе и с подобным исходом, не были в его заведении редкостью.
Бородач с полным стаканом отошел в уголок и сел за освободившийся столик (отравителя, кото¬рый сидел тут прежде, как ветром сдуло).
— Кажется, кто-то сейчас достигнет нирва¬ны, — сказал Меф.
Арей кивнул.
— Он и так постоянно в нирване. Во всяком случае в человеческом воплощении. Зато в дру¬гом его воплощении с ним лучше не связываться.
— Это я уже заметил. Как его зовут? — спросил Меф.
— Олаф.
— Скандинавское имя.
— Неудивительно. Он варяг.
— Варяг?
— А что тебя удивляет? Варяги и занесли к нам оборотничество. Наши оборотни гораздо мель¬че, а все потому, что были покусаны позже. И пья¬ницы варяги страшенные, тут уж никуда не де¬нешься.
Арей подождал, пока скуластый опустошит стакан, а затем спокойно встал и пересел за его столик. Дафна увидела, как бородач неожиданно зорко вскинул на него глазки. «Этого личиной не одурачишь», — поняла Даф.
Бородач и Арей обменялись всего нескольки¬ми фразами. Затем Арей встал и, опираясь на клю¬ку, вышел из вампирни. Выждав некоторое время, за ним направился и бородач. Даф, Мефу и Улите осталось лишь последовать за ними.
Арей и скуластый быстро шли куда-то. Арей впереди, а варяг, оживленно жестикулируя, чуть позади. Он словно оправдывался, но одновремен¬но было заметно, что и особого страха перед ба¬роном мрака он не испытывает.
Арей и его спутник свернули в проулок, затем еще в один и неожиданно оказались у низкой из¬бушки, вросшей в землю почти по крышу. Олаф толкнул дверь, пропустил вперед Арея и вошел сам. Внутри оказалось неожиданно просторно. На стене висели два меча и боевой топор. Мечи были обычные, разве что заговоренные на удач¬ливость, но зато вокруг топора Меф заметил синеватую потрескивающую ауру. Все это Буслаев обнаружил, когда сам заглянул в дом.
— А это еще кто? — хмуро поинтересовался у Арея Олаф.
Его маленькие медвежьи глазки смотрели вглубь, до самого дна, не смущаясь личинами.
— Мой ученик. Мефодий Буслаев.
— О! — понимающе отозвался Олаф, больше ничем не выразив удивления.
У себя дома он сразу стал трезвее. Надобность притворяться отпала.
— А это, конечно, Улита, — сказал Олаф, не столько спрашивая, сколько утверждая.
Улита подняла руку и пошевелила пальцами, делая «ку-ку».
— Не обращайте на меня внимания! Меня нету. Я коробочка от тени отца Гамлета. Меня укусила овечка пофишзма, — сказала она.
— Надеюсь, это не заразно? — поинтересова¬лась Даф.
— Щас чихну на тебя — узнаем! — пообещала Улита.
— Светлая? — продолжал Олаф, без интереса взглянув на Дафну.
Он даже не потрудился произнести обычного «а это кто?». Дафне это не понравилось. Она все¬гда верно следовала ритуалу вежливости, о котором Меф порой издевательски отзывался: «Ну что? Повиляла хвостиком?»
— Да, я действительно светлая! Больше по су¬ществу проблемы вам ничего не хочется доба¬вить? — произнесла она с вызовом.
Улита в восторге показала Даф большой палец. Что до Олафа, то он словно не услышал. Дафна с досадой на собственную оплошность подумала, что варяги полутонов не понимают.
Когда Олаф отвернулся, Улита быстро и весе¬ло ткнула Дафну локтем.
— Ну что, не пробила его толстой шкуры? Не кисни!
Олаф присел на дубовую лавку, покрытую мед¬вежьей шкурой.
— Я ждал вас раньше. Вчера-позавчера, — со¬общил он Арею.
Арей без церемоний пнул лавку, и Олаф ска¬тился на пол.
— Ах, ждал? Я сердит. Почему не предупредил сразу? — прорычал мечник.
Олаф ухмыльнулся, не пытаясь встать.
— Как предупредить-то? Лысая Гора под кол¬паком. Попасть сюда просто, как и прежде, а вот на выходе... Маги, вампиры, ведьмы — народ про¬сто исчезает. Все тихо сидят по норам, и ждут, по¬ка тучу пронесет. Кощеев активно делает вид, что ничего не происходит, а сам дрожит как заяц на электрическом стуле! — спокойно сказал Олаф.
— А телепортанты? Тоже исчезают? — недо¬верчиво спросил Меф.
Олаф провел большим пальцем по шее, пока¬зывая, что происходит с обратными телепортантами.
— Скажи светлое слово заглоту! Думаешь, Арей просто так страховался? — шепнула Мефу Улита.
— Ты видел тела наших агентов? — спросил Арей.
— Само собой. Я прибыл почти сразу, еще до городской стражи. Сразу, как только перестал ощущать их мыслепотоки.
— Опиши их!
— Чего тут описывать? Выпиты глаза и мозг. Череп изнутри оплавлен. Оружие осталось в нож¬нах. Перстень у Альфонсины холодный. Никако¬го прямого боевого контакта. Ближе десяти шагов к ним никто не подходил.
Меф догадался, что Альфонсиной звали уби¬тую ведьму. Остальные двое были вампиры.
— Сопротивления, конечно, никто оказать не успел? Кажется, Герард и Фридрих были неплохи¬ми бойцами, — сказал Арей.
— Какое там сопротивление? Если все длилось больше двух секунд, можете отрезать мне голо¬ву, — сказал Олаф.
Арей недобро прищурился.
— Чумное Кладбище? Там же, где всегда? — спросил он.
— Да.
— Но как Альфонсина догадалась? Почти че¬тыре сотни лет ходом не пользовались.
Олаф облизал губы.
— Накануне там видели свечение. В овраге, у общих могил. Я узнал об этом уже после, — тороп¬ливо добавил он.
Арей наклонился к нему и что-то быстро спросил. Спросил совсем тихо, но Дафна все рав¬но услышала. Слух у рожденных в Эдеме очень чуткий.
— Багровое или светло-розовое с ободом?
— Багровое, — без промедления ответил Олаф.
На секунду лицо Арея окаменело, как маска. Дафна разобрала, что он негромко ответил:
— Вот как? Что ж, пусть будет багровое.
Арей коротко кивнул и, не прощаясь, напра¬вился к двери. Олаф не удивился. Он продолжал лежать на полу, видно, решив, что раз он оказался тут, то можно и вздремнуть. Похоже, банальная вежливость так же мало входила в традиционные ценности варягов, как и в ценности Арея. Улита, Дафна и Мефодий потянулись за шефом.
— Удачно выбраться! На вашем месте я бы пошел Черной Гарью, а за Гарью сразу нырнул бы в лес. Хоть и жалкий, но шанс прорваться есть, — напутствовал их Олаф.
«Ничего себе, — изумился Меф. — Говорить стражу, начальнику русского отдела, лучшему мечнику мрака, что у него есть жалкий шанс!»
— Хорошо. Так мы и поступим. Ты с нами не пойдешь? — спросил Арей не оборачиваясь.
— Нет. Я ветхий старичок, — отвечал Олаф. Меф удивленно посмотрел на распираемую
силой рубаху варяга.
— Вы это о себе?
— Не туда смотришь, наследник! Я духом вет¬хий старичок. Когда из шампанского выходит газ, бутылкой еще можно драться, ну да это уже со¬всем не то... — спокойно отвечал Олаф.

***

Черная Гарь оказалась совсем не тем, что сле¬довало из названия. Ничего черного и тем более горелого там и близко невозможно было обнару¬жить. Зато на старой гари во множестве росли молодые березы, причем росли так густо, что Меф периодически терял из виду Даф, хотя она шла всего метрах в трех левее.
Зато лицо Арея, который шагал совсем рядом, Мефодий видел очень хорошо. Барон был сосредоточен и угрюм. Свой меч он неназойливо дер¬жал под рукой, что говорило о многом. Мефу хо¬телось задать ему пару вопросов о выпитых глазах и багровом свечении, но он ощущал, что ничего, кроме гнева, это сейчас не вызовет. Защитная ли¬чина ворожеи все еще защищала Арея. Более того, перед тем как войти в лес, мечник ее усилил, при¬дав горбатой ворожее черты пародийного сход¬ства с Лигулом.
Последней сердито хромала Улита. Туфли на каблуках ведьма давно уже несла в руке и, вынуж¬денная идти босиком, то и дело ойкала и ругалась.
— Противнее всего, наверное, занозы, — со¬чувственно сказала Дафна.
— Не угадала, светлая! От заноз существуют за¬говоры.
— А что тогда?
— Противнее всего — наступать на улитку. Во-первых, заговоров нет. Во-вторых, панцирь ост¬рый, режет пальцы, и, наконец, внутри она склиз¬кая и противная.
Ведьма задумалась и добавила:
— А вообще тупой каламбур получился: Улита наступает на улитку. Брр! Гадость! Походит на разборку между близкими родственниками.
Три четверти часа спустя Арей остановился на берегу неширокой лесной речушки, которая здесь, в начале своего течения, еще не была уверена, настоящая ли она река или просто зазнавший¬ся, разбухший после весеннего полноводья ру¬чей. Через речушку был перекинут деревянный мост. Тут много лет назад и остановилось пла¬мя. На том берегу стоял буреломный лес. Там и начинались земли, которые Олаф считал опас¬ными.
С минуту Арей простоял на берегу, прислуши¬ваясь, а затем, не касаясь моста, шагнул в воду и стал переходить ручей вброд. Меф, Дафна и Улита последовали за ним. Вода едва доходила до пояса. Дно было топким и илистым. Меф ощущал, как ноги проваливаются в раскисшую грязь. Там, где нога увязала, на воде сразу расплывалось мутное пятно.
У противоположного берега дно дало уклон. Мефодий увидел, как Арей провалился по грудь, а затем, оттолкнувшись, прыгнул в высокий камыш и выполз на берег. Меф без колебаний последо¬вал его примеру. Цепляясь за камыш, он порезал руку острым краем. Выступила кровь. Арей заме¬тил это и нахмурился.
— Здесь ни одна капля крови не может про¬литься незамеченной, — сказал он.
Последней, уже после Дафны, на берег выбра¬лась запыхавшаяся Улита. Река, журча, уносила вниз по течению расплывшиеся пятна глины, зализывая, как собака раны, свое взбаламученное дно.
— Меня просто трясет! Ненавижу ходить пеш¬ком! Почему мы не можем телепортировать? Ну позязя! — сказала она возмущенно.
Арей красноречиво посмотрел на секретаршу и ничего не сказал. С одной стороны, он как будто много позволял ведьме, а с другой — не любил, когда она слишком уж увлекалась и сокращала дистанцию. Дистанция — главное понятие соци¬ального бокса.
— Ну хорошо, нельзя так нельзя. Тогда давайте вызовем Мамая! Пусть найдет какой-нибудь взо¬рвавшийся вертолет... Все-все, молчу! Не надо по¬едать меня глазками! Да, я уставшая слабонервная женщина, и не стоит развивать эту тему!
Теперь они продвигались вперед осторожно. Арей то и дело останавливался и ненадолго зами¬рал. Шевелиться в такие минуты никому было нельзя. Тем более странно, что при всем том щли они не по бурелому, а держались тропы.
— Бурелом — самый очевидный путь. Его вы¬бирают те, кому есть, что скрывать. К тому же зву¬ки в нем разносятся дальше. И потому тропа безо¬паснее, — негромко пояснил Арей.
Вскоре он остановился у дерева, на стволе ко¬торого была схематично вырезана человеческая голова. Точно такая же голова помещалась с дру¬гой стороны тропы.
— Здесь, — процедил Арей сквозь зубы.
— Что — здесь?
— Еще одна граница. Не люблю это место. Оно всегда здорово тянет силы. Нечто вроде заглота, да только параллельные миры тут ни при чем, — сказал мечник.
Теперь он шел решительно и быстро, уже поч¬ти не скрываясь, но и не останавливаясь. Похоже, тут скрыться было уже невозможно. Лес редел.
Неожиданно — причем Меф готов был покля¬сться, неожиданно даже для Арея — послышался конский топот, и навстречу им по тропе проска¬кали трое на взмыленных черных конях. Всадни¬ки были в плащах, под которыми угадывались кольчуги. Лица скрывали маски. Никакого ору¬жия при них Меф не заметил, но оно могло быть и под плащами. Во всяком случае беззащитными всадники не выглядели. От их неподвижных груз¬ных фигур и тяжелых коней исходила скрытая уг¬роза. Она сквозила как холодный ветер в дверную щель.
— Смотри в землю! В землю! — звенящим ше¬потом приказал Арей.
Арей, а за ним и остальные, отошли на край тропы, пропуская всадников. «Кто мы для них? Старая ведунья, две ведьмы и мертвяк. Мелочь, в общем-то», — подумал Меф. Всадники проскака¬ли совсем близко, едва не сбив их конями. Мефодий увидел мокрые от пота подпруги, клочья пе¬ны на лошадиных губах и блестящие кольца узде¬чек. Из конских ноздрей на него душно пахнуло серой. И еще одно бросилось в глаза: крупная, очень бледная рука последнего всадника, сжи¬мавшая уздечку.
Взгляд Мефодия, задержавшись на руке, не¬вольно скользнул по ней к плечу и выше. На се¬кунду его глаза встретились с узкими щелками, прорезанными в маске последнего всадника. Словно пар обжег ему роговицу глаза. Меф за¬моргал, затряс головой, ослепленный, растерян¬ный. Все это длилось не больше мгновения. Всад¬ник отвернулся. Проскакал.
Арей, склонившись в фальшиво-смиренном поклоне, дождался, пока опустеет тропа. Меф ви¬дел его настороженный взгляд, прикованный к спинам всадников. Даже когда всадники скры¬лись за поворотом, Арей стоял и слушал.
— Кто это такие? Почему мы не... — начал Меф.
Он тер глаза, пытаясь восстановить зрение, пока не понял, что защитная энергетическая аура у его головы почти пробита. Даже не пробита, а прожжена в двух местах (правый и левый глаз) с той легкостью, с которой гвоздь, раскаленный над газовой плитой, протыкает пластмассу.
Меф внезапно очень ясно понял, что, если бы конь не проскакал, унося всадника, и контакт их глаз продлился бы чуть дольше, он утратил бы зрение, а возможно, и жизнь.
«Глаза и мозг выпиты. Череп изнутри оплав¬лен», — вспомнил он слова Олафа.
— Говорили тебе: смотри в землю! На силу по¬надеялся? Ну-ну! Если бы кони не боялись их до такой степени, ты был бы уже мертв, — раздра¬женно сказал Арей.
— Кто это был? Арей пожевал губами.
— Беглые стражи из Нижнего Тартара... На Чумном Кладбище есть прямой ход в Тартар. Фак¬тически единственный в этом мире. На короткое время он открылся, и кое-кому удалось вырваться. Мои агенты на Лысой Горе что-то почуяли и пыта¬лись их остановить... — процедил он сквозь зубы.
— Но почему мрак заточил своих стражей в Тартаре?
— Закон бытия. Тяжелое опускается вниз. Лег¬кое поднимается наверх. Это те, кто был слишком жесток для Верхнего Тартара. Ненависть подави¬ла у них разум. Они нежелательны даже для Лигу¬ла. Слишком яростны, слишком порочны. Не при¬знают ничьей власти, плохо выполняют приказы, рвут своих с не меньшим удовольствием, чем чу¬жих. Понимаешь?
— Нет.
— Есть такое хорошее качество: самокон¬троль. Даже братва опасается явных психопатов и отморозков. Никогда не знаешь, когда их сорвет с катушек. Для своих они опасны не меньше, чем для чужих. Бойцовая собака не должна рвать хо¬зяина и не должна без команды ни на кого бро¬саться. Это железное правило. Если оно наруша¬ется, от собаки избавляются.
— Как мрак от этих стражей?
— Точно. К счастью, у мрака есть Нижний Тар¬тар. Их ссылают туда, и они носятся в кромешном мраке, в пустоте, во льду и пламени, убивая и кале¬ча друг друга.
— А сейчас кто-то выпустил их в Верхний Мир? — спросил Меф.
Внезапно Арей вскинул голову и властно за¬жал ему рот железной ладонью.
— Молчи! Слушай!
— Они же уска... м-м-м...
Удалявшийся топот копыт смолк. Зазвенела сбруя. Грызлись разгоряченные жеребцы. Послы¬шался резкий удар хлыстом и ржание.
— Совещаются, что с нами делать. Зачем ты под¬нял глаза? — услышал Меф шепот барона мрака.
Сильная ладонь оторвалась от губ.
— Но я... Мы под личиной. Они принимают нас за... — принялся оправдываться Меф.
— Ты глуп! За мной! — приказал Арей.
Он грузно побежал, а после приостановился, пропуская Мефодия, Улиту и Дафну вперед. Земля дрожала от ударов копыт. Всадники вновь дого¬няли их, причем не стоило уже спрашивать, с ка¬кой целью.
— Зачем по тропе? На конях они нас легко на¬стигнут, — крикнул Меф, немного отставая, что¬бы оказаться рядом с Ареем.
— Они догонят нас в любом случае, — отвечал Арей.
Воздух с хрипом вырывался сквозь его разруб¬ленный нос.
Конский топот был уже не просто рядом. Каза¬лось, он сливается с ударами сердца.
«Глупо нестись и терять силы! Мы выдохнемся, они — нет», — подумал Меф. Азарт боя начинал постепенно заполнять его.
— Продолжай бежать, Меф! Не оглядывайся! Нужно, чтобы они гнались за вами, — приказал вдруг Арей.
— А вы?
— Беги, тебе говорят! — голос Арея стал на¬стойчивым. — Беги, но когда поймешь, что нача¬лась рубка, — возвращайся. Одному мне не высто¬ять. Светлую захвати с собой. И помните про гла¬за. Никакого прямого контакта! Когда будешь рубиться, выше подбородка взгляд не поднимай.
Меф не поверил своим ушам. «Одному мне не выстоять!» Услышать такое от Арея!
— Улиту притормозите. Ее убьют сразу. Пусть даже близко не суется! — добавил Арей и вдруг ос¬тановился.
Все же Буслаев не послушался и обернулся. Он заметил, как мечник скользнул за раскидистую иву. Меф, продолжавший воспринимать его в об¬личье горбатой ворожеи, увидел, как старуха, встав лицом к тропе и слившись с ивой, поднима¬ет клюку.
Первый из всадников, несколько опередив¬ший остальных, показался на изгибе тропы. Он скакал, пригнувшись к седлу и пропуская над го¬ловой ветви. В седле он сидел цепко, но все же Меф ощущал смертельный страх коня, рот кото¬рого в кровь был разодран уздой. Кони, рожден¬ные в Верхнем Мире, никогда не привыкнут к соз¬даниям Нижнего Тартара.
Что-то смутно заподозрив, всадник стал натя¬гивать узду, одновременно откинув корпус назад, но, заметив совсем близко спину удирающего Мефа, с яростным криком устремился за ним. Когда всадник оказался у ивы, Арей вынырнул ему на¬встречу и, для устойчивости припав на левое ко¬лено, загнал меч ему под доспехи. Это не был удар в чистом виде. Всадник сам наскакал на клинок. Лезвие вышло под лопаткой. Убедившись, что дело сделано, Арей потянул рукоять меча влево и вбок, позволяя телу самому соскользнуть с клин¬ка. Обезумевший от страха конь с опустевшим седлом проскакал мимо Мефа, до крови рассек ему щеку болтавшимся стременем и скрылся в кустарнике.
Меф воспринял это как знак того, что бой уже начался, и дольше тянуть не имеет смысла. Он выхватил меч и бросился к Арею. Буслаев не по¬слушался мечника и не стал окликать Даф, не же¬лая подвергать ее опасности. «Пусть они с Ули¬той бегут. Мы уж сами», — подумал он. Однако Даф и без Мефодия сообразила, что к чему, и внезапно появилась совсем близко. За ее спиной с хлопком материализовались огромные белые крылья.
— Меф, не дергайся! Я в воздухе! — крикнула она и спустя мгновение оказалась метрах в пяти над землей.
Признаться, Меф даже не увидел стартового взмаха ее крыльев. Все произошло мгновенно.
— Не смотри им в глаза! — только и успел ска¬зал Меф.
Горячая Улита тоже рванулась разбираться, но Мефодий взглядом бросил ей под ноги ветку. Ко¬гда ведьма, ругаясь, растянулась на тропе, Даф, сразу поняв замысел Мефа, остановила ведьму маголодией. Маголодия заключила Улиту внутри шара, который невозможно было разбить как снаружи, так и изнутри. Магический шар совсем не пропускал звуков, чему Меф был рад, посколь¬ку по красному лицу Улиты и по той силе, с кото¬рой она колотила изнутри по преграде, стало по¬нятно, что она осыпает их угрозами.
Подбежав, Меф к немалому изумлению обна¬ружил, что противников у Арея вновь трое. Двое, кружась на конях, обрушивали на него сабель¬ные удары с седел. Один бился пешим, реши¬тельно заходя барону за спину и поочередно пытаясь то подсечь его колени, то перерубить цепь дарха.
Удивленный Меф понял, что это тот самый, которому Арей загнал клинок под нагрудник. Не¬вероятно! Один из сильнейших мечей мрака рассек ему сердце и — ничего. Словно и не было никакой раны. Арей перемещался, разрывал дис¬танцию, защищался, но держался, как заметил Меф, осторожно. Дважды он мог результативно атаковать, но почему-то не делал этого. Меф со¬образил, что на это есть свои причины. Лишняя рана не причинит противникам особых страда¬ний. Клинок же может застрять в теле или доспе¬хах, и драгоценные секунды будут потеряны. Именно поэтому колющих, самых опасных уда¬ров Арей пока не наносил, ограничиваясь рубя¬щими.
Лицо Мефа опалило раскаленным взглядом. Он понял, что его появление не прошло незаме¬ченным. Не поднимая глаз, ибо боль от предыду¬щего ожога была еще слишком сильна, Меф ныр¬нул под брюхо жеребца, которым его пытались сбить с ног, и, не желая убивать или ранить жи¬вотное, ограничился тем, что несильно кольнул его кинжалом в круп. Подпругу он успел перере¬зать, когда скользил под конем. Жеребец встал на дыбы.
Всадник упал вместе с седлом, однако узды не выпустил. Гневно выкрикнув что-то (голос его был невнятен и похож на птичий крик), страж из Нижнего Тартара вскочил. Он дернул узду с такой немыслимой силой, что конь упал на колени. Всадник приблизился к нему, и Меф увидел, как он медленно, с удовольствием, перерезал жереб¬цу горло. И лишь после этого выпустил из руки уз¬ду. Серый плащ залило кровью. Конь захрипел, за¬бился...
Страж из Нижнего Тартара коротко, с издев¬кой, поклонился Мефу и, взмахнув саблей, обрыз¬гал его кровью. Мефодий ощутил теплые, липкие капли на своем лице. Этот жест явно означал, что убийство коня он перекладывает на совесть Бус¬лаева.
Меф закричал, метнул нож и бросился на стра¬жа с мечом. Он лишь немного отстал от ножа, скользнувшего по щеке отстранившегося стража. Вообще-то Мефу хотелось загнать нож в глазни¬цу, но он промазал. С ним порой случалось, что от гнева он терял голову. Страж из Тартара умело за¬щищался, но все же отступал, так велика была ярость Мефа. Заметив, что его противник отста¬вил левую ногу чуть дальше, чем нужно, Меф на¬нес по ноге рубящий удар и еще до того, как меч коснулся бедра, понял, что удар достиг цели. К его удивлению, сопротивления кости клинок не ощу¬тил. Он прошел как сквозь рыхлое тесто, которое, охотно уступив клинку дорогу, сразу сомкнулось за ним. Это была даже не регенерация, а почти полная неуязвимость!
Одновременно две волны боли — мертвенно¬го холода и испепеляющего жара — прошли по клинку Древнира и сквозь его рукоять достигли руки Мефа. Даже ослабленные мечом, они были невыносимы, особенно в таком сочетании. Меф сам не понял, как он сумел вытерпеть и не выпус¬тить клинок. Разве что мысль, что Арей вытерпел то же самое, придала ему мужества.
В следующую секунду Мефу пришлось спа¬саться от сабельного удара, направленного ему в шею. Меф ушел от клинка по кругу и достал противника колющим ударом в шею, в награду получив все те же волны боли, которые теперь сумел отразить, так как был готов к ним. И снова ничего. Разве что взгляд стража из Нижнего Тартара, скользнув по мечу Древнира, на миг ос¬лепил самого Мефа. Он поспешно отступил, ощущая, что аура его пробита на треть и требует¬ся время, чтобы восстановить ее. Отражая удары, Меф пробился к Арею. Теперь они сражались спина к спине.
— Как успехи? — поинтересовался барон мрака. Голос его звучал как всегда спокойно. Разве что он чуть чаще делал паузы, чтобы нанести или принять очередной удар.
— Никак. Меч Древнира их не берет, — крик¬нул Меф. Он был озадачен. До сих пор он жил с уверенностью, что, если потребуется, его оружие с легкостью пустит в колбасную нарезку даже танковую пушку.
— Не берет? Кто бы мог подумать? А ты нака¬тай жалобу в общество производителей магиче¬ского оружия, — с насмешкой откликнулся Арей.
Удачным ударом он выбил у одного из отмо¬розков из Нижнего Тартара саблю, однако та, едва долетев до земли, вновь вернулась к тартарианцу в руку. К тому времени спешился уже и третий страж. Теперь трое бились против двоих.
Меф торопливо пролистывал в памяти основ¬ные варианты магических атак.
— А если целить им в глаза? Или попытаться нанести им раны их собственным оружием. Или...
— Экспериментируй! Только не отходи от ме¬ня далеко, чтобы мне не пришлось собирать тебя по всему лесу! — великодушно разрешил Арей и тотчас, действуя по словам Мефа, загнал клинок одному из нападавших в глазницу. Глазница по¬тухла, но спустя секунду зажглась вновь.
— Но как же? Там же мозг! — воскликнул Меф.
— Какой еще мозг? Ты, сдается мне, ничего не понял, — процедил Арей.
Их теснили. Атаки тартарианцев становились яростнее. Сталь грызлась со сталью. Плясали клинки. Меф ощутил, что не выдерживает такого темпа. Еще минута, максимум две — и он начнет задыхаться. Да, он неплохой боец, но силы и вы¬носливости ему пока недостает. Неожиданно что-то мелькнуло у них над головой, заслонив солнце. Белые крылья! Дафна! Рядом, продолжая напоминать запущенную из катапульты моську, идеалистично парил Депресняк.
Пользуясь тем, что внимание Мефа отвлечено, один из тартарианцев атаковал, пытаясь достать Буслаева ударом снизу. Едва успев, Мефодий от¬бил удар и тотчас две маголодии - штопорная и вихревая - ударили противника Мефа в грудь. Штопорная отбросила его метра на два. Вихревая сорвала с него серый плащ с капюшоном и маску. Под плащом Меф увидел желтоватую высохшую мумию — с отслоившейся кожей, отгнившими губами. В пустых глазницах пылал огонь Тартара. Мумия была в изрубленном нагруднике римского образца. Число пробоин в нагруднике значитель¬но превышало количество ран, которые могли нанести Арей и Мефодий,
Меф вспомнил иронию, которая прозвучала в голосе Арея, когда он упомянул о мозге. Действи¬тельно, какой мозг уцелеет в пламени и холоде Тартара? Мумия вернулась и продолжала атако¬вать Мефа. Тот вынужден был признать, что, пока она была в плаще, сражаться с ней было проще. Во всяком случае его собственные выпады не ка¬зались тогда настолько бессмысленными.
Кто-то из тартарианцев сделал быстрое дви¬жение кистью и бросил в Дафну метательный нож. Попасть с такого расстояния было сложно. Нож безобидно скользнул по маховым перьям. Заметив, что Даф расслабилась и больше не от¬слеживает его полет, нож коварно изменил на¬правление и стал возвращаться к Даф по дуге.
— Даф, берегись! — завопил Меф.
Догадавшись, что тартарианец управляет по¬летом ножа, неотрывно сопровождая его взгля¬дом, Буслаев рубанул его по капюшону. И вновь клинок прошел насквозь, опалив кисть Мефа жаром и обдав его холодом. Однако главное бы¬ло все же достигнуто: взгляд на мгновение погас, и нож бессильно упал, так и не вонзившись в Дафну.
Собравшись, Дафна наконец вспомнила слож¬ную маголодию, которую Шмыгалка заставляла их отрабатывать то ли в семьдесят первый, то ли в сто семьдесят первый год обучения. Маголодия была редкая и в обычном бою мало используе¬мая. Дафне казалось, что она ее забыла, но паль¬цы помнили. Множество неуловимых звуков слились в один и, оторвавшись от флейты, про¬извели нечто, похожее на отдаленный одинокий удар колокола, что прокатился по ровной водной глади.
Казалось, звук сейчас растает, но он не раста¬ял, а, набрав силу, обрушился на стражей из Ниж¬него Тартара. Он сорвал с них уцелевшие тряпки плащей и окутал их разваливающиеся тела вяз¬ким белым огнем. Мумии поспешно отступали, спотыкаясь и падая. Их движения были хаотич¬ными, как у пьяных или ослепленных людей. По¬трескивающий белый огонь окружал тела плот¬ными коконами, повторяющими очертания фи¬гур. Когда магия начинала ослабевать, Даф снижа¬лась и повторяла маголодию.
Когда ей казалось, что еще немного, и она не сможет в десятый раз повторять одно и то же, тартарианцы уступили светлой силе. Держа клинки наготове, они скрылись в лесу. Меф оценил, что ни один из них не бросил оружия. Несмотря на страшную боль, это больше походило на органи¬зованное отступление, чем на бегство. Преследо¬вать стражей из Нижнего Тартара, к удивлению Мефа, Арей и не пытался. Зато им вслед прокатил¬ся шар со взбешенной Улитой.
— Не дали сразиться, так хоть задавлю кого-нибудь! — прокомментировал Арей.
Он усмехнулся и ударил по шару мечом, вы¬пуская ведьму. Улита вскочила. За те десять минут, что она провела в заточении, в ней накопилось столько гнева, что она могла бы вскипятить Ми¬ровой океан. Вопя, ведьма ринулась на Мефа, но Арей поймал ее за плечо.
— Спокойнее, Улита! Это был мой приказ! По¬этому прежде чем наброситься на Мефа и свет¬лую, разберись со мной, — сказал он.
Разбираться с Ареем Улита, разумеется, не стала. Вместо этого она издала жуткий боевой клич и, бросившись к иве, стала колотить ее кула¬ками.
«Замещающая ярость. Всегда так. Чем меньше ты виноват, тем реальнее, что на тебе сорвут зло», — подумал Меф, жалея дерево.
Финал, разумеется, был предсказуем. Ива вы¬стояла, а Улита стала зализывать костяшки кула¬ков, отбитые уже после третьего удара.
Даф снизилась и встала между Мефом и Ареем.
Ее белые крылья дематериализовались с негром¬ким хлопком. Арей посмотрел на Даф и похлопал ее по плечу. Силу он не соразмерял. Даф едва ус¬тояла на ногах, но все равно обрадовалась. Она знала, как скуп обычно Арей на ласку. А тут как ни крути — все-таки движение души!
— Хороши мы с тобой, синьор помидор. Если бы не светлая, нас бы прикончили, — сказал Арей Мефу и, придирчиво оглядев лезвие, на котором появилось несколько новых зазубрин, с досадой зацокал языком.
— Я же их не убила, нет? — растерянно спро¬сила Даф, ощущая себя новым Мошкиным.
Арей ухмыльнулся. Ответ и так был очевиден.
— Но почему мы не смогли их убить? — спро¬сил Меф.
Он впервые сталкивался с тем, что от его меча-артефакта не было никакой пользы.
— Чтобы уничтожить стража, надо разбить его дарх.
— Это и мне известно! Но у них не было ника¬ких дархов! — крикнул Меф.
— Спокойнее, друг мой! Бесплатное кипение экономит электричество, но растрачивает нер¬вы... Еще минута и тебе придется записаться в оче¬редь к иве! — сказал Арей, насмешливо взглянув на Улиту.
— Не было у них дархов! Не было!
— Никто и не спорит. У них не было цепей и не было дархов. Ситуация тупиковая. Вот мы и не смогли ничего сделать, — резонно заметил Арей.
— Но если дархов не было, то откуда у них сила?
— От верблюда! А откуда старичок Бессмерт¬ник Кощеев берет силы, чтобы отлавливать ним¬феток? Каждый дурак знает, что жизнь у него в яй¬це, яйцо в утке, а утка в духовке! — встряла Улита.
— Ты хочешь сказать, что...
— Кто хочет сказать? Я? Я хочу помолчать! — заявила ведьма и демонстративно отвернулась, показывая, что все еще дуется на Мефа.
— Дархи у стражей из Нижнего Тартара есть, как и у остальных стражей. Они спрятаны где-то не очень далеко, и дают им силы дистанционно. Именно это и имела в виду Улита. А теперь поспе¬шим! Здесь оставаться нельзя, — пояснил Арей.
Дав знак следовать за ним, он быстро пошел по тропе, изредка переходя на легкий бег.
Примерно через четверть часа они добрались до мерцающей завесы, сразу за которой, как в ту¬мане, продолжался такой же лес, как и тот, в кото¬ром они сейчас находились. С одной только ого¬воркой. Тот мир, за завесой, уже был человече¬ским.
Не останавливаясь, Арей тяжело прыгнул сквозь завесу, по которой пробежали грязно-жел¬тые волны. За бароном мрака завесу миновали Меф, Улита, Дафна и, наконец, Депресняк. Перед этим кот долго и подозрительно трогал ее лапой, брезгливо отдергивая морду.
— Ну вот и все! Граница позади. Отсюда мож¬но телепортировать! Скрываться дольше смысла нет, — сказал Арей.
Голос его звучал мрачно. Меф понял причину. Можно было поставить меч Древнира против пластмассового ятагана из магазина игрушек, что в Тартаре их визит на Лысую Гору не прошел не¬замеченным.

Файл скачан с сайта http://tanya-grotter.ru