За предоставленный материал благодарить следует добрейших людей с неофициального сайта Таньки. (Адрес сайта внизу сообщения)

Мефодий Буслаев. Лёд и пламя Тартара

Глава 1
ПО КРЫШЕ БОСИКОМ


Кто не умеет получать радость от малого — того не удовольству¬ешь и многим.
«Книга Света»

Май, май! Какое хорошее слово! Пусть не такое многообещающее и дразнящее, как март. Не та¬кое пружинящее надеждами, как апрель. Май — это нечто уже свершившееся. То, что было пуль¬сирующими древесными соками, прорвалось в листья. В гнездах — птенцы. Мартовские котята, этот сгусток абсолютной любви, пищат в короб¬ках. Скатанный в трубку холст жизни спешит раз¬вернуться во всю ширь.
И тут в мае, где-то в середине — в двадцатых числах, неожиданно наступает момент, когда природа на несколько дней замирает. Время ос¬танавливается. Все притихает и словно задумыва¬ется, а надо ли срываться в лето? За летом неминуемо наступит осень, за осенью — зима. Стоит ли спешить? Не лучше ли повременить здесь и сейчас, в цветущем мае и остановить мгновение, пока оно прекрасно? Следует ли гнать лошадей, нахлестывая их по взмыленным спинам? Куда гнать? Зачем? Не лучше ли предаться неге и по¬кою? Блаженная, сонливая, радостная тишина опускается на город. Даже комиссионеры с суккубами и те затихают, перестают мельтешить и злобствовать, понимая, что не их сейчас дни. Не¬чего ловить, некого подсиживать.
И вот в эти благостные числа мая Дафна и Мефодий сидели на плоской крыше многоэтажного дома недалеко от Чистых прудов. Вдвоем. Сталь¬ные полосы, приваренные изнутри к двери, дава¬ли стопроцентную гарантию, что их не потрево¬жат. Полосы Мефодий приварил взглядом, не ис¬пользуя ни перстня, ни силы дарха. Невероятно для мага и почти невероятно для стража.
Теперь Мефу было уже пятнадцать лет, даже пятнадцать с хвостиком. Он сильно рванул впе¬ред. Научился, хотя и не всегда, контролировать свою силу. Годы напряженных занятий и еже¬дневные понукания руны школяра принесли ре¬зультат.
Сидеть так, на прогретой крыше, было прият¬но. Свежеиспеченное блинное солнце надувало щеки, щедро исторгая жар. Оно было похоже на купчиху и, стыдясь своего пышущего кустодиевского здоровья, стыдливо натягивало на нос бе¬лые ватные одеяла облаков. «А то еще сглазят! Ну вас всех!» — думало оно.
Босая Даф радостно шевелила пальцами ног. Какое все-таки удовольствие сбросить туфли, ко¬гда есть такая возможность! Дафна любовалась небом. Ее голова лежала на коленях у Мефодия. Меф то и дело наклонялся, чтобы поцеловать ее. Даф, мешая ему, надувала щеки.
— Тебя что, совсем не занимает природа? — дразнила она.
— В данный момент нет, — отвечал Меф.
— Эй, наследник темной конторы, ты закрыва¬ешь мне солнце! Брысь, Македонский, отойди от бочки!
— Ты что, Диоген?
— Нет. Просто я соскучилась по свету. Зимой солнца не было. Так, какое-то издевательство на заданную тему!
— Слушай, а глаза у тебя не болят? Не слезят¬ся? — спросил вдруг Меф.
— А почему они должны болеть? — не поняла Дафна.
— Ну как! Ты смотришь на солнце, не щурясь. Я бы так не смог.
Даф поняла и засмеялась.
— Ты что, не знал? Это свойство всех светлых стражей.
Ветер унес последние клочки облаков. Теперь солнце сверкало на обшитых новой жестью бор¬тах, по которым, задрав хвост и брезгливо погля¬дывая вниз, прогуливался Депресняк. Вид у кота был меланхолический. Март и апрель он провел насыщенно. У него стало на семьдесят котят и на четыре шрама больше. Впрочем, как мужчину шрамы Депресняка только украсили. Да и вообще, говоря объективно, в плане внешнего вида Де-пресняку мог повредить только выстрел из тан¬кового орудия с очень близкого расстояния. Все остальное только прибавило бы ему шарма.
Пахло смолой, которой обычно покрывают крыши, расплавляя ее гудящими горелками. Меф отколупнул кусок смолы, рассмотрел, хмыкнул, скатал в шарик и осторожно попробовал на зуб.
— Жвачка для семейных бережливых людей. Дешево и сердито. Раздается бесплатно, упаковка¬ми по сорок метров. Не хочешь попробовать?
Даф отказалась. Меф не стал настаивать.
— И правильно. Между нами, дрянь страшен¬ная, — одобрил он.
— Ты уверен, что она неядовита?
Меф дернул плечом.
— А шут ее знает! Статистика не ведется. Хотя ко мне сейчас ни одна зараза не пристанет. Я слиш¬ком счастлив.
Даф поспешно зажала ему рот.
— Т-ш-ш! Молчи! Это и плохо, что счастлив! — воскликнула она.
— Почему? — удивился Меф.
— Ни одно эгоистическое счастье не может продлиться долго, если оно полное. Счастье — это пиковое состояние. Все равно что стоять на вершине горы, на площадке шириной в ладонь. Долго не простоишь, ветер сорвет.
Меф задумался. Рассуждения Даф ему не нрави¬лись. Для него они были слишком фатальными и заумными. И любят же эти девушки все усложнять!
— Ну и что ты предлагаешь? — спросил он. Даф замотала головой.
— Говорить не буду. Лучше напишу.
Она нашла гвоздь и нацарапала что-то на ра¬зогретой смоле. Почерк у нее был немного угло¬ватый с высокими, узкими буквами.
«Единственное условие для счастья — не желать его для себя лично. Счастье в самоог¬раничении», — прочитал Меф и, хмыкнув, заме¬тил:
— Ты рассуждаешь почти как валькирия.
— Ничего удивительного. Валькирии тоже служат свету.
— А если я все же хочу немного личного сча¬стья? Вот так вот просто хочу и все?
Даф вновь взяла в руки гвоздь.
«Любое личное счастье стоит восприни¬мать как подарок судьбы», — дописала она.
— А почему не вслух? — спросил Меф, с инте¬ресом следя за движениями гвоздя.
«Всякое слово, высказанное вслух, теряет силу. Будь трепетен и осторожен».
К концу этой фразы Дафна устала царапать гвоздем, и ей волей-неволей пришлось перейти на слова.
— Главное: не желать чего-то слишком сильно. Там, где человек перегорает, он выбивается из сил. Ровное спокойное горение — вот то, что приносит результат. Ожидать надо спокойно, со¬храняя внутренний жар. Радость — это состояние света и покоя, а не буйства.
Меф встал, потянулся. Весенние силы распи¬рали его.
— А слабо хотеть — вообще ничего не полу¬чишь. Я люблю искры и вспышки. Чтобы все пада¬ло и взрывалось.
Он подбежал к краю крыши и, повинуясь по¬рыву, встал на руки. Согнутые в коленях ноги по¬висли над бездной.
— Вот как я тебя люблю! Эй вы, мрак и свет, слушайте! Слушайте, старые мудрецы, высохшие над книгами! Слушайте и смотрите, как я люблю Дафну!
Депресняк подошел и, поглядывая вниз, стал


тереться о руку Мефа. Он явно поощрял Буслаева свалиться и порадовать скучающего котика но¬выми впечатлениями. Дафна бросилась оттаски¬вать Мефа.
— Буслаев, ты сумасшедший! — сердито заяви¬ла она.
— Тэ-5! — сказал Мефодий.
— Что за «Тэ-5»? — заинтересовалась Даф.
— «Тип пять» — девушки, которые называют по фамилии.
— Чего?
— Классификация Эди Хаврона. Он вечно что-то такое изобретает. Девушки бывают нескольких типов. Тэ-1 чаще всего зовет своего молчела по имени: «Вася, Дима, Боря». Это нейтральные нор¬мальные девушки, любящие собак и горький шо¬колад. Клинического психолога этот тип не заин¬тересует.
— А если Васька, Сережка, Борька?
— Это тот же Тэ-1, но когда он чуть-чуть сер¬дит или, напротив, в игривом настроении. Не¬много опаснее модификация Тэ-1, которая гово¬рит «Серега, Василий, Борис». Это деловые серь¬езные девушки с отличной хваткой. Возможно, они и сентиментальны, но хорошо держат дис¬танцию и выносливы в бою.
— АТэ-2?
— Девушки Тэ-2 говорят «пусик, дусик, зайчик». Эти болтливы, нежны, неплохо готовят и со временем становятся хорошими матерями для девочек. Правда, есть еще вариация «Тэ-2», кото¬рая говорит «мой» или «мой муж». Это, по словам Эди, скучные и унылые потребительницы с боль¬шими запросами. Пользы от них — нуль.
Даф фыркнула, представив себе Хаврона, ко¬торый, скользя с подносом между столиками дам¬ского кафе, высматривает интересные типажи.
— А Тэ-3? — спросила она.
— Тэ-3 зовет спутника по имени-отчеству: Ар¬кадий Николаич, Петр Сергеич. Хороший уважи¬тельный вариант для третьего брака, но большой страсти тут не светит... Тэ-4 используют клички и прозвища: «Огурец», «сержант», «Лысый» и так да¬лее. С этими девушками неплохо ходить на сек¬цию фехтования или выбираться в горы. Они та¬щат свои рюкзаки сами и не ноют, что натерли ноги. Хорошие мамы для мальчиков.
— М-да! Я и не знала, что Эдя думает о продол¬жении рода. Мне казалось, он морально недозре¬лый, — обрадовалась за Хаврона Даф.
— Эдя — очень даже зрелый. Ты его просто не¬правильно понимаешь. Лет через десять из него сформируется ужасно правильный зануда, — ска¬зал Меф.
— Так что у нас с Тэ-5? Девушки, которые на¬зывают по фамилии?
— Это прекрасные девушки. Самые лучшие. Они обычно самостоятельны или скорее хотят выглядеть самостоятельными. На деле же они очень ранимы. Причем не так, как твой Депресняк, в упор из пулемета, а на самом деле. Их нужно беречь, — осторожно сказал Меф.
Даф взглянула на него с недоверием.
— И это все? Хочешь сказать, что Эдя воздер¬жался от гадостей в адрес Тэ-5. На него это не по¬хоже.
— А вот и воздержался.
— Поклянись!
— Клянусь мамой Тухломона! — сказал Меф, и оба захохотали.
Мифическая мама Тухломона была им обоим хорошо известна. Они представляли ее себе в мельчайших деталях — этакая расплывшаяся плаксивая дама с подвязанными зубами, которая вечно лжет, подводит карандашиком бровки, обо¬жает примеривать чужие вещи, ворует из рестора¬нов посуду, а в гостях незаметно пересыпает из чужих кошельков мелочь. Кроме того, она жуткая сутяга. Гавкнет, к примеру, соседская собака в подъезде, она сразу подает иск о причинении ей морального и физического ущерба на десять ты¬сяч долларов. Приложения — свидетельство двор¬ника Зайкина, что собаки умеют лаять, и справка от врача ухо-горла-носа об обращении с жало¬бой на слух.
Сыночек Тухломоша сам наверняка побаива¬ется свою мамашу и при встречах осторожно це¬лует ее в пяти сантиметрах от щеки. Даф с Мефом даже подумывали, не попросить ли Чимоданова вылепить оживающую модель мамаши из пласти¬лина. Технически это было выполнимо.
Неожиданно Депресняк выгнул спину и заши¬пел. В воздухе возникло полупрозрачное лицо Улиты. Дистанционный вызов. Меф знал, что Ули¬та их сейчас не видит, но может слышать.
— Эй вы! Улизнули и рады? А трудиться кто бу¬дет? Я тут вязну в бумагах, — заявила ведьма.
Мефодий покосился на Дафну. Та поднесла па¬лец к губам. Однако Улиту невозможно было оду¬рачить.
— Чего молчите? Не придуривайтесь! — нетер¬пеливо повторила она.
— Припряги Чимоданова! — посоветовал Меф.
— Чемодан и так загружен. Он порет суккубов. Судя по воплям, очень старательно.
— Тогда Нату! — сказала Даф.
— Нату я засадила писать программу продви¬жения легких наркотиков на второе полугодие. Скрытая реклама, тематические бренды, созда¬ние молодежной моды и так далее. Канцелярия уже бесится. Мы все сроки завалили.
— Нату? Писать продвижение? Да она все из Интернета сдует! Даже шрифты и те не поменяет... Помнишь, какую лажу мы отослали по пропаган¬де лжи и насилия? Суккубы и те ржали, — возму¬тился Меф.
Ведьма особо не спорила. Ей было плевать.
— Не нравится — пиши сам. Или пусть Даф пи¬шет.
Даф писать отказалась и спросила, что делает Мошкин.
— Евгешу я послала наказывать комиссионе¬ров, но что-то там подозрительно тихо. Сдается мне, что они задурили ему голову, — сказала Ули¬та, озабоченно оглядываясь.
На самом деле она оглянулась, конечно, в кан¬целярии, но, казалось, будто ее огромное про¬зрачное лицо всматривается в лабиринты старых кварталов у Чистых прудов.
— А завтра нельзя? — спросил Меф.
— Кончай отмазываться, Буслаев! Завтра нель¬зя. Сегодня «зя»! — непреклонно ответила Улита и растаяла.

***

Делать нечего. Пришлось Мефу и Дафне от¬правляться в офис. Поначалу они собирались те-лепортировать, но после решили, что пройдутсяпешком. Особого рвения лучше не проявлять, а то так припрягут, что взвоешь. Лучшая трудовая так¬тика в принудительных условиях, как известно, разумный и умеренный пофигизм. Пофигистов начальство терпит гораздо дольше, чем трудяг, которые поначалу вкалывают как гномики в ал¬мазной шахте, а затем, загруженные по уши, вы¬биваются из сил и начинают грубить.
На полдороге к резиденции мрака Меф не¬ожиданно остановился и придержал Дафну за ло¬коть. Они стояли у девятиэтажного блочного до¬ма, унылого, как десять тысяч его собратьев. Если он чем-то и отличался от большинства, то лишь многочисленными нашлепками кондиционеров, похожими на заклеенные бумажками порезы по¬сле бритья.
Обострившаяся интуиция подсказала Мефу, что в подвале что-то происходит. Сделав Дафне знак ступать тише, Мефодий зашел в подъезд. По левую руку протянулись зеленые почтовые ящи¬ки, которые с изобретением телефона и Интер¬нета с каждым годом утрачивали свой почтовый смысл и становились просто мусорными ящика¬ми для никогда не выгребаемой рекламы.
Не обращая на ящики внимания, Меф подо¬шел к двери подвала, присел на корточки и уста¬вился на штукатурку. Даф заметила, что Буслаев удовлетворенно усмехнулся. Вот она — маленькая оповещающая руна! Вздумай они зайти в под¬вал, не стерев ее, там бы уже знали об их появле¬нии.
Меф порылся в карманах.
— Дай монету! — попросил он Даф. Полученной монетой Меф тщательно соскоб¬лил руну.
— А почему не ногтем? — спросила Даф.
— Без пальца останешься. Видишь, внизу на¬сечка? Развлекаются, паразиты! Двойную защиту ставят.
Даф уважительно замолчала. В рунах мрака — а особенно во всяких сопровождающих их пако¬стях: черточках, усиливающих насечках, зигза¬гах — Меф последнее время стал разбираться го¬раздо лучше.
Расправившись с руной, Меф преспокойно от¬крыл дверь и, особо не таясь, спустился в подвал. За грубо сколоченным столом три комиссионера и неизвестный Мефу носатый суккуб в шарфике играли в кости. Они были так увлечены, что заме¬тили Буслаева только когда он поинтересовался:
— На что играем?
Крайний комиссионер поднял глаза на Мефа, узнал его, затравленно пискнул и исчез первым. Остальные поспешно последовали его примеру. Последним сгинул запутавшийся в шарфике суккуб. После него на стуле остались вставная фар¬форовая челюсть и небольшой кувшинчик.
— А чего они так перепугались-то, а? — удиви¬лась Даф.
Меф поймал за провод раскачивающуюся лам¬почку.
— Ты что, не поняла, на что они играли? На эй¬досы. А это запрещено. Эйдосы положено сразу сдавать, — сказал он, показывая Даф на песчинки, голубеющие на столешнице.
— А это тогда что? — Даф кивнула на миниа¬тюрную амфору, похожую на те, в которых в Кры¬му продают ароматические масла. При желании амфора вполне могла поместиться в ладони.
— Не знаю.
Меф взял со стула забытую суккубом амфору. Она была глиняная, с прозеленью, с давними сле¬дами морских ракушек. К пробке на серебряной цепочке привязан перстень. Меф осторожно под¬нял перстень за цепочку, поднес к глазам и обна¬ружил, что внутренняя часть кольца испещрена знаками, весьма распространенными во времена царя Давида.
— Это уже интересно. Раз суккуб ставил эту штуку против эйдосов, значит, она довольно цен¬ная. Что тут написано? — спросил Меф, разгляды¬вая мелкие знаки, оттиснутые вокруг горлышка амфоры.
— Дай-ка взглянуть! Ага, «Джинн консервиро¬ванный. Сухая масса без учета тары — 0,5 кг. Срокзаточения — 700лет.Беречъ от огня и пря¬мых солнечных лучей", — с серьезным видом про¬читала Даф.
— Правда, что ли? — усомнился Меф.
Даф выдержала паузу. Как все-таки грустно, что ей нельзя врать, хотя бы в шутку.
— Ну хорошо, неправда. Это защитные знаки. Они гарантируют, что джинн не вырвется нару¬жу, если амфора случайно треснет. Типичная пе¬рестраховка!.. Хотя видишь вот этот символ? Им отмечали лишь особо опасных джиннов, — при¬зналась она.
— А почему амфора такая маленькая?
— Размер посуды имеет значение только для оптовых покупателей минералки. Для повелителя джиннов, когда он наказывает своих подданных, он непринципиален. В обычный пузырек из-под валерьянки при желании можно упаковать роту ифритов, — снисходительно пояснила Даф. — Эй, что ты делаешь?
— Открываю. Курьеров-то я сколько угодно видел, а нормальных джиннов нет, — сказал Меф и, прежде чем Даф успела предупредить, что нор¬мальных джиннов не бывает в принципе, с хлоп¬ком вытащил пробку.
Даф с ужасом уставилась на амфору. Она ожидала дыма, огня, искр. Ожидала заросшего до глаз взбешенного джинна в полосатом халате, ме¬шающего персидские, турецкие, афганские слова. Как известно из общего курса ифритоведения, джинны взаточении добры только первые триста лет. Потом они звереют и дают клятву убить сво¬его спасителя за то, что он не бежал бегом.
Однако ничего подобного не произошло. Из кувшина так никто и не появился. Меф попытался заглянуть в узкое горлышко амфоры. Перевернул ее и потряс.
— Эй, есть там кто?
— Допустим, да. Есть.
Из амфоры неохотно выплыл сизый дымок и сложился в томную даму. У нее были смоляные прилизанные волосы, тонкий нос с горбинкой и большие выпуклые глаза, подведенные фиолето¬вым карандашом. Ногти длинные, извилистые.
— Кто тут мой повелитель? — спросила она раздраженно, с гортанным акцентом.
— Надевай кольцо! Скорее! — зашипела Дафна на Мефа, на всякий пожарный случай доставая флейту.
Ей хорошо была известна хитрость и непред¬сказуемость джиннов. Меф послушался. Кольцо было узким, и, накручивая его на палец, он оцара¬пал сустав в кровь. Полупрозрачная дама насмеш¬ливо наблюдала за его попытками.
— Властью, данной мне кольцом Давида, Соло¬мона, Артенома и Сахнаба, племянников визиря повелителя всех джиннов, требую повинове¬ния! — откашлявшись, произнес Меф. Он надеял¬ся, что память подсказала ему верную формулу.
— Слушаюсь и повинуюсь, счастье очей моих! Кстати, меня зовут Гюльнара. А у тебя какое-ни¬будь имя есть, душа моя? — насмешливо отклик¬нулась дама.
— Мефодий Буслаев.
Гюльнара недоверчиво всмотрелась в него. Меф ощутил, как две струйки тумана коснулись его глаз, скользнули по вискам и легко сомкну¬лись на затылке. Длинные волосы Мефа преду¬преждающе заныли. Поняв, что джинша элемен¬тарно прощупывает его, Буслаев с негодованием оттолкнул духа сконцентрированным лучом во¬ли. Джинша отступила, замахала руками. Незри¬мое кольцо вокруг головы Мефа разжалось.
— Фуй! Молодой, а сердитый! А знаешь ли ты, молодой и сердитый, что кто-то недавно искал ключик к твоей силе? Хотел немного полако¬миться. Я вижу это по твоей ауре.
— Бред! Цыганщина!
— Кому бред, а кому нет. Ее прокусили на глу¬бину двух слоев. Тебя спас лишь третий слой. Хо¬роший слой, крепкий, как кольчуга! Будь осторо¬жен, счастье очей моих. Не теряй бдительности или однажды утром будешь лежать в кровати хо¬лодный и выпитый. Помни об этом! — прошепта¬ла Гюльнара.
Шепча, она безостановочно вилась вокруг Мефа. Ее зрачки то сужались, то расширялись. Тон¬кие руки касались то щеки, то рукава. Несмотря на бесплотность джинши, прикосновения были вполне материальны. Меф ощутил легкое голово¬кружение.
Даф спокойно подошла и наступила ему на ногу. Меф ошарашенно повернулся к ней и разо¬рвал контакт со взглядом Гюльнары. Голова сразу перестала кружиться.
— Не давай ей себя касаться! Не смотри выше подбородка. Это гипноз! Такой же, как у Наты! — сказала Даф.
Недовольная, что ей помешали, джинша Гюль¬нара с досадой уставилась на Даф.
— Кто это топчет тебя ножкой тридцать шес¬того размера? Неужели твоя девушка? Да еще и блондинка? Фуй, какая феноменальная пошлость! Блондинки скучны как белые мыши! У них в жи¬лах не страсть, а обезжиренный кефир.
Даф растерялась.
— Спасибо. Буду иметь в виду, — сказала она. Гюльнара протянула руку и похлопала ее по щеке.
— Да не за что, дорогая. Спрячь дудочку! Я не настроена никого убивать.
— Как-то я не особенно вам верю, — пробор¬мотала Даф.
— Ну и не верь. Бывает, и я становлюсь исте¬ричной, но только при определенных обстоя¬тельствах. Что это за обстоятельства, говорить мне сейчас не хочется.
— Э-э... Ну да... А вопрос можно? Разве джинны бывают девушками? — поинтересовалась Дафна.
Гюльнара снисходительно посмотрела на Даф. Ее длинный ноготь очертил в воздухе пря¬мую дымную линию.
— Дорогая, на тупые вопросы я не отвечаю. Я их задаю, — джинша изогнулась в воздухе змеи¬ным движением и повернулась к Мефу. — А поче¬му молчит мой повелитель? Может, он ради раз¬нообразия сам желает что-то спросить?
— Как ты попала в кувшин? — поинтересовал¬ся Меф.
— Учитывая, что среди нас есть блондинка — даю ответ сугубо для блондинок. Меня заточил плохой дядя — повелитель джиннов. Старый урод с километровой бородой хотел взять меня замуж.
— А ты не хотела? — сочувственно спросил Меф.
Гюльнара насмешливо мотнула головой.
— Почему же не хотела? Я женщина авантюрная и к богатым папикам отношусь с симпатией. Но у нас возник маленький принципиальный спор: кто кого возьмет в гарем. Он меня в свой или я его в свой, мужской, разумеется. Финал бьл предсказуем. Старый осел взбесился и стал сы¬пать проклятиями. У него это неплохо получи¬лось. Я оказалась в амфоре, а амфора на океан¬ском дне. Он поклялся, что уничтожит меня, если я когда-либо хоть нос высуну из кувшина. Ну и ладно. По крайней мере я смогла насладиться одиночеством.
Меф засмеялся. Даф ощутила укол ревности. Эта наглая джинша с мятными глазами могла пло¬хо повлиять на ее Мефа в нравственном плане.
— Послушайте! Можно вопрос? — сказала Даф напряженным голосом.
— Что блондиночка хочет узнать? Почему до солнца нельзя дотянуться ручками, если его вид¬но глазками? Почему яблочко снаружи красное, а внутри белое?
— Блондинка хочет узнать, как может джинша, такая красивая, такая большая, поместиться в та¬кую маленькую амфору? — сказала Даф.
Меф поперхнулся. Гюльнара посмотрела на Даф долгим проникновенным взглядом. Той ста¬ло не по себе.
— Дешевая разводка! Неужели мы, джинны, так похожи на идиотов? Того, кто первым пустил слух, будто джинна так просто поймать «на сла¬бо», стоило бы сварить живым в масле, — проце¬дила Гюльнара сквозь зубы.
— Ну я считала... мне действительно хотелось убедиться, что вы поместитесь... Вы такая крупная дама, а кувшин такой крошечный, — заметалась Даф.
— Что, правда, хотелось? Без подвоха? Ну так и быть! — смилостивилась джинша.
Она превратилась в дымок и скользнула в ам¬фору. Даф с торжеством заткнула ее пробкой, но тотчас услышала издевательский хохот. Рядом с сосудом материализовалась Гюльнара.
— Нет, солнце мое, ты все-таки конкретная блондинка! Разумеется, я тебя надула. Запустила в кувшин морок, сама же осталась здесь, — проще¬бетала она. — А теперь, блондинка, не обижайся, но я тебя убью. Джинны не прощают тех, кто пы¬тался их одурачить!
Даф попятилась. Джинша неторопливо плыла к ней. Меж ее длинных ногтей скользили синева¬тые молнии.
— Властью, данной мне кольцом Давида, Соло¬мона, Артенома и Сахнаба, племянников визиря повелителя всех джиннов, приказываю тебе оста¬новиться! — крикнул Меф.
Гюльнара насмешливо покосилась на него.
— Я бы с радостью, мой сладкий! Для тебя все, что угодно, а для Артенома с Сахнабом и подавно. Да не слышу я! Уши заложило, — сказала джинша. Даф вскинула к губам флейту, но не успела до¬вести маголодию даже до середины. Гюльнара хлестнула ее внезапно удлинившейся рукой. Па¬ралитический разряд боли прошел по флейте и заморозил Дафне щеку. Флейта вылетела у Даф из пальцев. Даф отскочила, ударилась о стену, от¬ползла. Она увидела, как между ней и джиншей, занося меч, метнулся Меф.
— Отойди, тебе говорят! Не трогай ее!
— Не мешай, повелитель! Я должна отом¬стить! — шипела джинша.
Однако прежде чем клинок, опасный для джиннов не меньше, чем для других бессмерт¬ных, коснулся Гюльнары, случилось непредви¬денное. Едва тень от рукояти меча упала на ее ли¬цо, как джинша внезапно застыла. Ее лицо пере¬косилось, побледнело. Глаза стали сползать на подбородок.
— Повелитель джиннов здесь! Он нашел меня! Не отдавайте ему перстень, хозяин! Спрячьте ме¬ня! — закричала она и с быстротой молнии ныр¬нула в амфору.
Меф поспешил заткнуть амфору пробкой. На этот раз джинша действительно оказалась внутри.
— Что ее так напугало? Твой меч? — спросила Дафна.
Буслаев пожал плечами.
— Нет. Сдается мне, она испугалась обычной тени.
— Тени твоего меча? Буслаев посмотрел на меч.
— Не знаю. Может, не в мече дело? Может, она вообще боится теней, даже случайных? У каждого джинна есть какая-то древняя фобия. Иногда смешная, — сказал Меф.
— Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, но догадываюсь. Должно же быть нечто, что ограничивает их силы? И что будем де¬лать с этой амфорой? Забросим куда подальше?
Даф, подумав, сочла этот план не самым бле¬стящим.
— Лучше возьмем с собой. А перстень отдай мне. Тогда в следующий раз она на меня не на¬бросится, если что, — сказала Дафна и сунула ам¬фору в карман.
— Так я и знал, что придется его снять. Бедные маги! И как они только так ходят? — проворчал Меф, начиная скручивать перстень.
Прежде чем окончательно уйти из подвала, Даф подошла к столу и тщательно сгребла с него все эйдосы. Меф сделал вид, что смотрит в сторо¬ну и ничего не замечает. Интуиция подсказывала, что мраку придется ждать возвращения этих эйдосов долго, очень долго. Когда Мефодий и Дафна прибыли на Большую Дмитровку, 13, оказалось, что Улита все как всегда, преувеличила. Дела худо-бедно разгреблись и без них. Снаружи у стены носами в сетку стояли нака¬занные комиссионеры. Их было около двухсот и все они, шмыгая носами, хором ныли: «Евгений Петрович! Мы больше не будем!» Даф хихикнула.
— Ты понял, Меф, кто такой Евгений Петро¬вич?
— Не-а.
— Мошкин. Я же говорила: можно не спе¬шить, — сказала она.
— Что Мошкин?
— Он не стал никого пороть, а просто наказал всех разом. А Улита опасалась, что он не справит¬ся, — сказала она.
Так как комиссионеры стояли снаружи сетки, охранная магия резиденции их не скрывала, и у прохожих они вызывали недоумение. Многие ос¬танавливались и начинали интересоваться, что это: акция протеста, но тогда против чего? Рекла¬му снимают?
Примазавшийся к наказанным комиссионе¬рам Тухломоша и здесь не сплоховал. Он суетил¬ся, бегал между прохожими, расставлял самых любознательных между ноющими комиссионе¬рами, прикидываясь дурачком, заставлял повторять формулу отречения и за короткое время прибрал к рукам около десятка эйдосов.
— Пошли отсюда! Здесь воняет: с одной сторо¬ны глупостью, а с другой стороны подлостью, — сказала Даф.
Она терпеть не могла оба этих запаха. Мефо¬дий с Дафной нырнули под сетку и, опознанные охранной руной, вступили в резиденцию мрака. Улиты на первом этаже не было, и они сразу под¬нялись на второй. Даф успела как раз вовремя. На-та уже заносила скрученную трубкой газету, со¬бираясь прикончить чудом залетевшую в здание муху.
— Не трогай! — закричала с лестницы Даф. Видя, что Вихрова не остановится, а добежать
она не успевает, Даф схватилась за флейту. Што¬порная маголодия оторвалась от флейты одно¬временно с тем, как опустилась газета. Мгнове¬ние — и в кирпичной кладке справа от окна воз¬никло круглое отверстие размером с мяч для слоновьего футбола.
Муха, целая и невредимая, вылетела в дыру. Ната тупо уставилась на свою руку. Газета в ее ла¬дони догорала. Собственно, газета и была мише¬нью Даф. Все остальное произошло само собой, Маголодии не умеют притормаживать, встретив первую цель.
— Ой! Я не хотела! Это была первая муха вэтом году. Такая медлительная, такая неуклюжая. И как у тебя на нее рука поднялась? — сказала Даф с укором.
Меф подошел к дыре и, просунув голову, вы¬глянул наружу. Осколки кирпича пробили окру¬жавшую дом строительную сетку. Собравшаяся под окнами толпа (за вычетом комиссионеров, понятное дело) недоумевала, не понимая, что это было. Защитная магия пятого измерения превра¬тила летевшие осколки в ничто, распылив их и сделав безопасными, но звук все же был слышен.
— Операция по спасению клопа прошла ус¬пешно. В ходе операции убиты семь панд и один бенгальский тигр. Мирным ракетным ударом за¬щитников козявок зоопарк разрушен до основа¬ния, — насмешливо прокомментировал Меф.
— Я же сказала, что нечаянно и прошу проще¬ния! — повторила Даф.
— А толку? Я на тебя не обиделся, а Вихрова все равно не простит. У нее все обиды записаны, а все услуги проштампованы. Она если соль за обедом тебе передаст, ты у нее на всю жизнь в долгу, — продолжал Меф.
Ната скорчила рожу и показала ему язык. Они с Мефом пикировались уже давно. Подлавливать друг друга стало для них спортом. Даф порой опасалась, как бы эта битва двух остроумий не пере¬шла во что-то более серьезное.
— Шире ротик, еще шире! Язык нормальный, пациентка Вихрова! Налета нет. Вы допущены к занятиям в колледже сантехников, — одобрил Меф.
— Чудовищно смешно, Меф! Признаться, та¬кой парочки придурков, как вы с Даф, мне давно не приходилось видеть! Неудивительно, что вы спелись. Друг другу вы изумительно подходите, — сказала Ната с досадой.
Даф кивнула.
— Ты не поверишь, Вихрова, но от тебя это слышать втройне приятно. Возможно, ты сама этого не знаешь, но у тебя верный глаз на такие вещи, — заметила она.
Дверь комнаты Чимоданова открылась. Выгля¬нул Петруччо. Зудуку он держал за ворот и пома¬хивал им, как сумкой.
— Что тут взрывают и, главное, почему без ме¬ня? — поинтересовался он.
— Исчезни! — сказала Ната.
— Почему так сразу: исчезни? Подчеркиваю: у меня двенадцать новостей. Некоторые из них да¬же хорошие. Например, пятая и одиннадцатая. Восьмая и девятая тебя немного утешат. Хотя они на любителя. Зато третья, седьмая и последняя со¬всем плохие.
— Чемодан! Отвали! — морщась, велела Ната. Она знала, что Чимоданов слушает лопухоидные новости, а после их старательно пересказывает. На какой бирже подорожала нефть, в какой банановой стране случился переворот и что ска¬зал известный певец своей жене, которая взяла в дом сразу двенадцать бесприютных кошек. Ната же мало интересовалась новостями, не имеющи¬ми отношения к ней лично. Это был ее принцип. Исключение она могла сделать только для слов певца и то по настроению.
— Да пожалуйста! Не хочешь ничего знать — можешь и дальше пребывать в тупости! — обидел¬ся Чимоданов и скрылся в комнате.
Ната машинально посмотрела ему вслед и взглядом, зорким как у старенькой снайперши, которая, страдая от отсутствия атакующей цепи врага, подглядывает за соседями, внезапно угля¬дела под кроватью у Чимоданова нечто интерес¬ное. С краю у ножки, примерно на треть прикры¬тый соскользнувшим покрывалом, стоял неболь¬шой красный чемодан.
— Что у тебя там? — спросила она.
Если бы Петруччо равнодушно сказал: «А, вся¬кое барахло!» или даже ничего бы не ответил, На¬та сразу потеряла бы интерес. Однако Чимоданов проследил направление ее взгляда и занервничал.
— Ничего! — быстро сказал он и захлопнул дверь перед носом у Наты.
— Нет, вы видели? Интересно, что он там пря¬чет? — спросила Ната. Ее шустренький носик за¬двигался беспокойно, как у лисы.
— Думаю, динамит! Или пистолет-пулемет с патронами. И, кстати, не советую влезать, — рав¬нодушно сказала Даф.
— Почему?
— У Мефа спроси!
Ната оглянулась на Мефа.
— Спрашиваю!
— Ну они с Зудукой обожают гранаты на рас¬тяжках повсюду присобачивать. Как-то я открыл у него ящик стола — ручку искал, а там граната на леске. Рвануло капитально. Я едва защиту выста¬вил, — неохотно ответил Буслаев.
Откуда Чимоданов берет оружие и боеприпа¬сы в резиденции мрака, давно не обсуждалось. Ученик стража мрака способен достать все, что угодно. Да и крупные чины, которым Петруччо продлевал аренду (он получил уже доступ к печа¬ти), традиционно притаскивали в своих дипло¬матах массу подарков. Будучи людьми неглупыми и зоркими, они отлично знали, кому и что дарить. Мефу — холодное и метательное оружие, Ули¬те — косметику и шоколад, Нате — вещички из бу¬тиков и модную одежду, Петруччо — автоматиче¬ские пистолеты и взрывчатку. Грустнее всего бы¬ло Мошкину. Ему обычно дарили какую-нибудь картинку с пасущейся овечкой, гороскопы или популярные книжечки: «Как перестать дрожать и начать жить». На лестнице послышались шаги. В гостиной второго этажа появилась Улита. Заметно было, что ведьма не в духе. В руках она держала жур¬нальчик «Сплетни и бредни», из которого доно¬сились приглушенные вопли и сосредоточенное мужское сопение. И вопли, и сопение имели от¬ношение к заголовку: «Задушенная телезвезда рассказывает подробности своей смерти. «Встречи со знаменитыми покойниками» Гробыни Склеповой и Грызианы Припят-ской снова в эфире».
— Болваны! Всех бы поубивала в алфавитном порядке, пропустив только букву У! — пробурчала Улита, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Потому что с «У» начинаются «уроды мо¬ральные»? — спросила языкастая Ната.
— Потому что с «У» начинаюсь я! — ответила ведьма с таким вызовом, что Ната сразу заглохла.
Заметив, что Улита смотрит на дыру в стене, Даф поспешно загородила дыру спиной.
— Привет! Я понимаю, что все мы ужасно ви¬новаты, но я больше всех. Если хочешь кого-ни¬будь убить, начни с меня! — проворковала она с улыбкой, подобную которой Дейл Карнеги уже много лет репетировал с суккубами в третьем от¬деле Тартара, отлучаясь только, чтобы вздрем¬нуть на сковороде.
— С тебя, светлая? Зачем ты мне нужна? Улита встряхнула журнальчик и, согнав телезвезду, которая с негодованием демонстрировала на шее красный оттиск пятерни, показала заметку мелким шрифтом. Заметка притулилась внизу страницы. Состояла она всего из нескольких строк.
— Запомните: все действительно важные но¬вости в прессе всегда пишут мелкими буквами. Все, что написано крупными, не стоит того, что¬бы терять время, — заявила Улита.
Она так размахивала журнальчиком, что Мефу пришлось поймать ведьму за кисть и отобрать у нее «Сплетни и бредни».
— Эй, а по-хорошему попросить! На Дафне пробуй свои милицейские заломчики! — весело закричала ведьма.
«Два вампира и ведьма убиты вчера но¬чью в районе Чумного Кладбища на Лысой Горе. Проводится расследование. Бессмерт¬ник Кощеев запросил консультативную по¬мощь у уп.д.к.м. и отдал дело под личный контроль магу Тиштре», — прочитал Меф.
— Ага, ну раз Тиштре, значит, никаких резуль¬татов не ожидается. Через полгодика дело поти¬хоньку прикроют, — со знанием дела сказала На¬та. Она успела уже въехать, что к чему.
— А что за птица «уп.д.к.м.»? «Упырь дебильный клинический маниакальный»? — полюбопытст¬вовал Меф.
— Не исключено. Но чаще все же: «управляю¬щий делами канцелярии мрака», — корректно по¬яснила Улита.
— Оп-с, ну я почти угадал! — сказал Меф и взглянул на обложку.
Телезвезда забилась в истерике, пытаясь обра¬тить на себя его внимание. Меф мельком подумал, что если она и при жизни вела себя так назойли¬во, то финал был вполне закономерен.
— Постой, да это позавчерашний журнал! — сказал Меф.
— Я тоже умею различать числа... А кто вино¬ват, что у меня нет времени читать? То Эссиорх с поцелуями лезет, то Арей с работой, — огрызну¬лась Улита.
При упоминании о лезущем с поцелуями Эс-сиорхе Дафна незаметно толкнула Мефа ногой. Она готова была поспорить, что дело тут обстоит как раз наоборот.
— Эссиорх, хех! Бесплатное приложение к мо¬тоциклу? Тебя вечно тянет на тупых. Пытаешься подстраховаться и избавить будущих потомков от избытка ума? — съехидничала Ната. Как всегда, язык говорил у нее прежде, чем мозг успевал по¬думать.
Улита посмотрела на нее таким взглядом, что у Наты заледенели десны. Рот перекосился. Губы повело в сторону, как после зубного укола.
— «Тупой» — это слово для качка, который жрет ложкой протеин, чередуя его с детской каш¬кой «Малыш», — сказала ведьма негромко, тем ше¬потом, которого понимающие люди боятся боль¬ше, чем крика. — Мой Эссиорх не такой. В одной выхлопной трубе его мотоцикла больше ума, чем будет у тебя когда-либо. Поняла?
Ната случайно посмотрела в глаза ведьмы — в белые глаза с исчезнувшими от ярости зрачка¬ми — и лицо у нее стало пепельным.
— По-по-по... — промычала она непослушны¬ми губами.
— Это хорошо, что по-по-по... А то был бы тру-тру-труп! — проворчала Улита, остывая. — В об¬щем, мне совсем не нравится это сообщение. В магическом мире не так часто происходят убийства, особенно когда убивают сразу троих, — добавила она.
— И особенно у Чумного Кладбища на Лысой Горе, — произнес кто-то.
На верхней ступеньке лестницы, ведущей с первого этажа, сидел Арей. Никто не заметил, ко¬гда он появился. Во рту у мечника была веточка кипариса. Меф знал, что весной мечник перено¬сится в горы и подолгу сидит там, прислонив¬шись спиной к скале и думая неизвестно о чем. Весна тревожила и его, возвращала воспомина¬ния.
Меф внимательно посмотрел на барона мрака. Тот определенно слышал обо всем не впервые.
— Вы уже знали обо всем, да? — спросил Меф. Арей кивком подтвердил, что да, знал.
— Да. Это я заставил Улиту прочитать заметку. Мне интересна была ее реакция.
— Никто меня не заставлял! Я прочитала са¬ма, — обиделась ведьма.
Движением губ Арей перегнал веточку в дру¬гой угол рта.
— Ну разумеется. И желание взять журнальчик у тебя возникло тоже само, — сказал он.
Улита обиженно замолчала.
— Из Канцелярии мрака никаких депеш не по¬ступало. Я специально проверил. Обычная брехливая писанина. Только кожу зря переводят. Если бы не болтливые маги с их журнальчиками, мы бы вообще ничего не узнали.
— Я думал, на Лысой Горе у нас есть информа¬торы, — сказал Меф. Ему не раз приходилось по¬лучать от них бумаги и отправлять ответы.
Арей обмотал вокруг пальца и оторвал от ру¬кава распустившуюся нитку. Кажется, в данный момент его интересовал только его рукав.
— Этому камзолу всего два века, а нитки уже рвутся. Жаль, что нельзя казнить портного... А ин¬форматоров, боюсь, придется заводить новых.
— А куда подевались старые?
— По странному стечению обстоятельств все три наших информатора оказались ночью у за¬брошенного Чумного Кладбища. Ума не приложу, зачем. Версия, что они решили накопать мертвя¬ков на ужин, кажется мне малоубедительной. Все-таки последнему захоронению там уже семьсот лет, — без тени юмора сказал Арей.
Даф быстро взглянула на него. Ее, признаться, шокировал цинизм стражей мрака. Она усматри¬вала в нем что-то демонстративное, скорее за¬щитное, чем действительно циничное. Впрочем, второе искусственное «я» порой незаметно заме¬щает первое. Прилипшую маску, пропитанную ядом, не отдерешь от лица иначе, чем с кожей.
— Так эти два вампира и ведьма... — начала она.
— Элементарная логика подсказывает, что это они и были. Иначе никак не могу объяснить их молчание, — отрезал Арей.
Что-то зазвенело. Суетливо и весело запрыга¬ли осколки. Какой-то круглый предмет, похожий на кочан капусты, пробил стекло гостиной и по¬катился по полу, остановившись лишь у ног Даф¬ны. Депресняк зашипел, выгнул спину и упруго вспрыгнул на подоконник. Даф тупо разглядыва¬ла то, что лежало у нее под ногами, и все никак не могла понять, что это?
Землистая щека, волосы, странно белое, чужеродно плоское ухо, перекошенный рот. Сознание замедлилось. Отдельные части никак не склады вались в целое. Наконец она поняла и завизжала. Когда у нее заканчивалось дыхание, она переводила его и визжала снова. Меф схватил ее и на¬сильно повернул к себе, чтобы Дафна не смотрела.
— Успокойся! Не смотри! Все хорошо! — утешающе бормотал он, гладя ее по плечам и спине. Даф перестала кричать, только вздрагивала.
Улита присела на корточки и, не дотрагиваясь, стала разглядывать разбивший стекло предмет.
— Надо же! Голова. Из катапульты, что ли, ее метнули? Ни сетка не остановила, ни защитная магия, — сказала она озадаченно.
Арей бросился кокну, выглянул, однако снару¬жи никого уже не было. Барон мрака понял это сразу, Меч исчез из его руки. Арей неторопливо подошел, наклонился и, без особых эмоций, как капустный кочан в сетке, поднял голову за длин¬ные светлые волосы. Лицо наискось рассекала ножевая или сабельная рана. Правый глаз смот¬рел кровавым провалом.
Арей внимательно изучил голову, хмыкнул и подул ей на лоб. Голова исчезла.
— Не ошибусь, если скажу, что это была голова Дафны. Хотя она и изуродована, узнать ее лег¬ко, — сказал мечник.
— Настоящая? Не муляж? Не глина? — непонимающе спросил Меф, прижимая к себе тихо пла¬чущую Дафну.
— Вполне настоящая. Кто-то вырастил Дафну или скорее подобное ей биологическое существо с помощью магии, отрезал голову и подбросил нам. Довольно сложный и трудоемкий процесс.
— Зачем?
Арей вытер ладонь о штаны.
— Такой способ обычно применяют, когда стремятся предупредить или запугать. Но ведь ни¬кто не испугался? — спросил барон мрака с осо¬бым, настойчивым выражением.
— Никто, — выговорила сквозь слезы Даф¬на. — Но ей... мне было не больно?
— Думай сама. Это был мычащий бессловес¬ный клон, не обладающий ни твоей силой, ни способностью соображать. Его вырастили слиш¬ком быстро, чтобы он сумел чему-то научиться. Но ему было больно, — жестко сказал Арей.
— В следующий раз мы клонируем Лигула и будем отрабатывать на нем колющие удары! Пы¬тать его раскаленным железом! — сквозь зубы произнес Меф.
Почему-то, хотя явных доказательств не было, он не сомневался, что угроза исходит именно от горбуна.
Арей усмехнулся краем рта, помолчал.
— Зачем же клонировать, когда есть оригинал?
Только много ударов здесь едва ли пройдет. Его хорошо охраняют. Но даже одного точного удара может быть вполне достаточно. Отсечь голову и разбить дарх, — негромко произнес он.
— ???
— И будь осторожен. Слова материальны. Тот, кому они предназначены, всегда услышит, — про¬должал мечник.
Мефодий недоверчиво смотрел на него.
— Вы предлагаете мне... — начал он.
Арей сделал быстрое движение указательным пальцем, и голос замер в горле у Мефа.
— Не надо имен. Я ничего не предлагаю. Я только рассуждаю. Допустим, случится невероятное чудо, и Лигул погибнет. Упадет на перочинный ножик или подавится горошиной... Но подумай вот о чем! Трон мрака пуст быть не может. Ты го¬тов занять его? Тогда, может, готов к резне, кото¬рая начнется сразу после гибели Лигула, если трон останется не занят?
Меф, к которому голос так и не вернулся, во¬просительно посмотрел на Дафну. Та быстро и незаметно мотнула головой.
— И еще одно, — задумчиво продолжал Арей, глядя на разбитое стекло. — У меня почему-то нет железной уверенности, что это сделано по прика¬зу Лигула. У нас слишком мало фактов. Думаю, разгадку нам придется искать на Лысой Горе.

Файл скачан с сайта http://tanya-grotter.ru