На кухне с мамой за столом

Сидела грустная соседка,

Противный дождик за окном

Стучал о листья редко-редко,

Звонок тревожный в дверь входную

Квартиру криком разбудил.

За дверью пьяный муж впустую

Долбёж и оры породил.

Его трясло и дурно пахло,

Он был безумен, вне себя.

Соседка же безмолвно чахла

За стенкой, в кухне у меня.

Он требовал воды лечебной,

Словами матными ругал

И, словно тёплый запах хлебный,

Через мгновение пропал.

Склоняю голову пред дамой,

Что терпит деспода. Она

Без лишних слов по теме данной,

Слезы не проронив, ушла.

В подъезде слышались невольно

Хлопки дверные, ругань, мат.

Душа сжималась очень больно,

Вздыхал украдкой даже брат.

Вдруг с новой силой дверь взревела

И шторы сгинули с окна,

И с пылью буря ввысь взлетела,

А он кричал «пошла ты на…».
И это ли любовь земная?
И это ли слова любви?
Нельзя ли говорить «Родная,
Я буду скоро, подожди»…
Нельзя ль не напиваться снова,
Не делать больно, не грубить,
Не разговаривать сурово
И уж конечно же не бить?
Куда же смотрите вы, люди,
О чем мечтаете теперь?
Мы все мечтаем вновь о чуде,
Но чуда нету, уж поверь!
Есть только двое: ты и он,
Есть две звезды без зла и власти.
Горите же одним огнём,
Огнём любви, счастливой страсти!