Глава IV Непорочная Брунгильда

…В старинном, древнем замке, окруженном розовой дымкой из небесных туманов томится принцесса. Ее красоте нет равных, ее очи ярче, чем само Солнце, а губы, словно нежный цветок, ждут первого поцелуя прекрасного принца, который освободит очаровательную царевну из заколдованного дворца, что стоит на самой отвесной скале, которую стережет самый ужасный огнедышащий дракон, кому каждый месяц приносят в жертву самых прекрасных юношей и девушек…
Так гласит легенда восточного уголка Северного королевства, куда привел героический путь наших трех отважных друзей. В деревеньке на отшибе им рассказали, что в ней уже не осталось молодых, а только старые да больные, что поганый дракон сожрал всех и скоро нужно отправлять еще партию, а уже некого, что делать они не знали, и наши герои с радостью согласились погубить гадкую змеюкину и освободить непорочную, как гласит легенда, принцессу по имени Брунгильда, что хранит себя для своего принца. В этой части легенды у Михеля обнаруживался живейший интерес и свинячьи глазки начинали странно поблескивать, скотина!
И вот дорога снова бросилась под ноги, и Алексон уже вытворял свой любимый фьюжн у себя в носу, Рагнар все ломал голову, в каком же тысячелетии Ацццкий Храп наконец настоит свою шнягу, а Михель предвкушал романтическую встречу с прекрасной царевной. «Что ж, просите и получите!»…
День спешил встретить ночь, когда на горизонте трое увидели замок. Они потащили оружие, ибо жители деревни предупредили, что оставляли жертвы неподалеку от входа, ибо жутко боялись дракона. Так что наши отважные варвары гуськом стали пробираться к замку, дабы он их не учуял.
У самых ворот они сильно удивились, увидев свет в окошках, услышав пьяные крики и довольные ржачи. Три челюсти звонко щелкнули об пол, когда трое бесстрашно отворили ворота…
…Дюжина хорошо поддатых молодых людей и столько же румяных и сочных девиц живо играли друг с другом, причем от этих игр у видавших всякое героев помутнело в глазах. Даже гранд-мастер сладостных утех Михель слегка покрылся румянцем, а потом и вовсе покраснел. И дело было не в том, что все были голыми, пьяными и носились друг за другом с гычем и хрюканием, распевая розово-слюнявые песенки, и даже не в том, что бедный и зашуганный дракон в белом фартучке подбирал за всеми мусор и бухтел себе под нос что-то типа «ну, понаприехали, ёпт! Устроили тут чертичто и ёкрлмн, это ведь волшебный заколдованный замок, а я – ужасный огнедышащий дракон, а не…, дай, графин подберу… загадили мою башню, моешь тут за всеми, убираешь! А это их – «покатай меня, крылатая лошадка!», тьфу, твою мать, влепите мне в ж#пу транквилизатор!».
А на душе Михеля стало как-то романтическо. Он сделал героическую гримасу, похлопал друзей по плечам, и с гордо-замешательским: «Я пойду спасать непорочную… э-э, Брунгильду, а то мало ли что…», побежал вверх по лестнице в ее покои. До его удаляющегося слуха донеслось до боли знакомое: «Устроим-ка мы тут, Рагнар, фьюжн…» и приглушенный чмоканием ответ соблазненного варвара: «Ага, покажем лов-метал, расчех…». «…Расчехляем», хотел закончить разгоряченный предвкушением спасения прекрасной принцессы Михель, но вот уже осколки двери, ведущей в покои непорочной Брунгильды, разлетелись кто куда…
…Последнее, что успел запомнить Михель, перед тем как его сжало в нечеловеческих объятиях, было лицо принцессы. Он успел запомнить красную пасть, «хрупкий» стан в три обхвата, улыбку, раззявленную от плеча левого до плеча правого и обильный поток розово-сопливых слюней. Вставную нижнюю челюсть он заметил по утру в стакане, изо всех сил стараясь не смотреть на уставшую от ночного рандеву «прекрасную» «непорочную» Брунгильду, задорно храпевшую богатырским храпом на сломанной могучими телами в пляске страсти дубовой кровати...
…С тех пор он жутко бранится на очень старом скандинавском наречии при упоминании любой легенды, посылая всех ее авторов в такие темные глубины, что даже могучие Боги содрогаются от его заслуженных проклятий!

Все! Пока нету больше, читайте - наслаждайтеззззьььь
[700x525]