За окном хлестал дождь, смывая детские рисунки с асфальта, и прогонял всех с улиц. Несколько людей мирно прогуливались по своим делам, укрывшись зонтами. На душе было непонятное состояние, тоска, грусть, пустота? Смесь из этих депрессивных чувств не давала покоя Джиму. Все что творилось вокруг него на протяжении двух недель, казалось ему таким лживым, таким реальным, что отрицать или опровергать это было невозможно. Словно первый шаг космонавта, сделанный единожды по новой планете и являющийся не больше чем шаг для человека, но шагом для человечества. Джим был в своем роде космонавтом. Он был там, где до него не было ещё никого, даже на пол шага. Он стал первым в головах и мыслях людей. Он был мыслью. Он мог стать всем, о чем вы думаете, все к чему вы стремитесь, чего хотите, заставить вас поверить в светлое будущее, или одним щелчком пальца оборвать вашу жизнь, заставив вас поверить, что вы можете летать и выпрыгнуть из открытого окна на встречу объятиям холодного асфальта.
Как много обрел и потерял он за эти дни. Хотелось все вернуть, он мог это сделать, но это было против его устоев. Он понимал, что стоит ему лишь подумать о Молли, как через 10 минут она будет стоять у него на пороге со слезами на глазах и просить вернуться. Возможно, так бы кто-то и поступил, но только не Джим. Он привык жить по правилам, хотя порой и позволял себе немного расслабиться, но то было либо в меру дозволенности, либо в медицинских целях.
Решив заглушить грусть, Джим уселся в кресло и, достав с книжной полки творение, Жуль Верна «20.000 лье под водой» погрузился в пучины морские, вместе с капитаном Немо и его Наутилусом. Расплата за такую возможность у Джима была одна, он слышал все голоса, мысли, видел фантазии, все места, куда бы люди хотели или мечтали попасть. Этот поток с каждым днем становился все сильнее и сильнее, и казалось что он смоет вскоре собственные мысли и не оставит и следа в его голове от себя же самого.
Но почему? Почему именно он стал, наделен этими способностями, а никто другой? Ответы были рассыпаны в виде мозаики, из снов и случайных и не очень событий. В голове был полный бедлам. Попытки сосредоточиться вызывали лишь режущую пульсирующую боль в висках. Спокойно почитать книгу пришлось не долго.
Он вышел в коридор, снял куртку с вешалки, надел туфли и вышел на улицу под проливной дождь. Выйдя из подъезда, он огляделся по сторонам, на улице не было и души. И неспешно продолжив свой путь вдоль улицы, он смотрел на небо затянутое тучами и изливающее тысячи тон воды. Что же оставалось делать? Смирится, и стереть самого себя? Или попытаться обуздать эту силу и начать контролировать? Выбор был слишком очевидным, хоть и был против его воли.
Средства адаптации были самыми оптимальными, а причины слишком явными, что бы цепляться за жизни, а не стать безродным флаконом, наполненным чужими мыслями. Проходя вдоль по улице все дальше и дальше, Джима не покидало ощущение, что за ним следят, но никаких признаков он не заметил. Дождь начал утихать, и уже через несколько минут единственное, что о нем напоминало это лужи под ногами и капли тут и там свисающие с крыш и карнизов.
Голова была чистой, мысли начинали отступать, проблемы начали решаться, а боль в висках отступала, словно по мановению волшебной палочки. Таким был первый шаг, для одного человека…
[699x411]