Прежде, чем я опишу всё, что видел, хочу сказать очень важную вещь: я понял, что я до сих пор ещё молод. Что опасения, владевшие мною в последние годы, напрасны. Что былая острота и трепетность чувств, сладость неожиданных открытий об утончённости и красоте мира, так неотрывно сопровождавшие меня в юности и так безропотно, с молчаливым лишь сожалением отданные на откуп времени теперь, возвращаются, стоит только подцепить меня сверкающим пинцетом, выдернуть из безликих буден и поместить и живой раствор свободы, и добавить лишь каплю того смятения души, что приводит в движение мир.
Так вот, мои скитания по Москве — городу столь же мне чуждому, сколь и огромному, от которого я не ждал и не получил ни капли ласки — невзначай занесли меня на Воробьёвы Горы. Просто увидел знакомое название на схеме метро и подумал: поеду туда. Вдруг там и правда какие-то горы?...
Станция метро, висящая над водой, мне сразу понравилась. Оказалось, тут заповедник. Огромный кусок леса прям посреди города. Нет, не какой-нибудь городской лесопарк: настоящий густой смешанный лес. И в то же время тут и там: скамеечки, дорожки, прудики, щиты с описаниями растений и птиц... В общем, необычное место. И очень приятное. И как раз такое, как было мне нужно. Так что я с радостью скрылся там, среди ветвей.
Сначала я увидел пруд с утками. Уток было много. У берега плескались юркие комочки — утята. Удивительно, как сразу они становятся пушистыми, только выйдя на берег. Я и раньше встречал утятьи выводки, но такого я ещё не видел: одна утка, деловито покрякивая, ведёт за собою выводок — штук двадцать утят! А у других уток в пруду утят, вроде, нету. Я решил, что это детский сад с воспитательницей. Утяцкие ясли прошлёпали по берегу, потом зашелестели где-то в траве и скрылись из виду.
Потом я поднялся на гору с поглазел на город с высоты смотровой площадки вместе со всеми туристами, подивился зловещей черноте университетского шпиля, а потом углубился в лес, в другом направлении, где я ещё не был, и куда, по-моему, особо никто и не ходил. Преодолев несколько песчаных тропинок, извилисто и круто сбегавших вниз, я пересёк вынырнувшее прямо из леса утоптанное поле для мини-футбола, прошёл сквозь ещё одну волну зарослей, и вдруг замер в удивлении.
Передо мной явилась детская площадка: скамеечки, качели (доски-сиденья на цепях и качающиеся перекладины с двумя сиденьями), ещё какое-то небольшое странное сооружение, ощерившееся перекладинами (пригляделся — горка). Всё чудаковатого вида, в стиле "курьих ножек", но довольно новое и крепкое, и при этом в полном запустении. Высокая полынь и крапива обступили все конструкции. Одна особо раскидистая особь сюрреалистично произрастала прямо из пустого деревянного ящика у скамейки — то ли для урны, то ли для культурных цветов, которых там явно отродясь не было. Тут же поодаль, васильки с репейником, шуршание в траве, истома дремотного луга, медвяный аромат...
Сначала я даже не поверил своим глазам. "Что это там такое?" — думал я. Потом приблизился и увидел, что это прекрасное место. И что оно как раз для меня. Я сел на скамейку, погрузившись в головокружительный запах полыни и неведомых мне медоносных цветов. Тут я долго сидел, читал книжку, заснул с книжкой, и снова читал, и писал эти строки...
Меня поразило безлюдье этой затерянной в лесу поляны. И я тут же подумал, что это прекрасное место для того, чтоб, оставшись здесь наедине с любимой, дать волю всем своим порывам. Воображение тут же нарисовало мне чарующие картины, плывущие в благоухании трав. И как в подтверждение моих фантазий, из-под скамейки мне кокетливо блеснул обрывок упаковки с надписью "Contex".
Кроме меня и пары проезжих вдалеке велосипедов, сюда забредали только парочки. Одна из них до сих пор вот милуется на качелях. И я понял: это место создано специально для парочек, и открывается только им. Это из-за зарослей и уединённости, а, может быть ещё из-за тайны, что живёт тут молчаливо во всём: в замерших навеки (почему я так решил?) качелях, под скамейками, на узкой и приземистой горке, омываемой зелёными волнами. Как же, спросите вы, смог оказаться там я, одиночка с книжками и тетрадкой, наблюдатель и фантазёр с беспокойными сквозняками внутри? Оставлю сей вопрос без ответа. Скажем так, на додумывание. Хотя, какие-то мысли на этот счёт у меня есть.