В колонках играет - Nightwish - EVA
Настроение сейчас - пипец...после прочтения данной истории...

- Я жил один в течение последних лет, и мне была нужна только моя группа. Я уже говорил с ребятами, мы все решили. Ты будешь заниматься творчеством по своему вкусу, потому что я хочу, чтобы ты была счастлива. - закончил он спокойно.
- Я никогда тебе не прощу этого, Туомас. - Тарья почувствовала, как у нее слегка кружится голова.
- Тебе предстоит заняться сольной карьерой, Тарья, потому что я больше так не могу, - последовал спокойный ответ Туомаса. Он вел себя так, как будто между ними все уже было решено.
- Но я не сказала тебе “да”, осел! - крикнула она.
- Ты согласишься! - ответил он, ухмыляясь.
- Нет! - выпалила она, разозленная его собственническим отношением.
Он ухмыльнулся с раздражающей уверенностью:
- Да, голубка, согласишься. Но я дам тебе время, чтобы ты сделала вывод.
- Ты невозможный человек! - Тарья вскипела от злости. - Ты всегда был таким мягким человеком, таким уважительным. Что произошло с тобой, Туомас?
- Нежное, почтительное уважение не помогло мне пробить к тебе дорогу. - С этими словами он подхватил ее на руки, быстро пронес несколько шагов по коридору и ногой открыл дверь в свою спальню. Он внес ее внутрь и пинком закрыл за собой дверь.
- Туомас! - завизжала она, возмущенная его поведением.
- Что, Туомас? - спросил он, бросив ее на кровать и навалившись на нее сверху.
Она чувствовала на себе тяжесть его тела, и жаркое возбуждение охватило ее.
- Туомас, - спросила она дрожащим шепотом, - что ты делаешь?
- То, что мне нужно было сделать несколько месяцев назад, Тарья. Я хочу любить тебя, - ровно сказал он.
- Нет! - В ее широко открытых зеленых глазах металось возмущение.
- Да! - сказал он сквозь стиснутые зубы, а потом его рот приник к ее губам, сминая их неистовыми поцелуями.
Он слегка приподнялся на ней и, просунув руку в лиф ее концертного платья, разорвал его почти до пояса, оголив ее прекрасные груди. Его горящий взгляд почти обжигал ее кожу. Она попыталась прикрыть грудь, но он крепко зажал ее руку. Сердце Тарьи отчаянно колотилось. Она не боялась его, потому что знала – Туомас Холопайнен никогда не обидит ее, но сейчас в его поведении была какая-то необузданность, которой она никогда в нем не подозревала. Этот страстный мужчина был не тот Туомас Холопайнен, которого она знала, и у нее мелькнула мысль, что ей становится страшно. Но сил произнести хоть какое-то слово у нее не было.
Он перекатился на бок рядом с ней, по-прежнему удерживая ее одной рукой. Другая его рука благоговейно ласкала ее красивую грудь, длинные музыкальные пальцы скользили по ее теплой выпуклости и большая ладонь нежно баюкала ее. Большим пальцем он начал медленными, завораживающими движениями кружить вокруг соска. Как зачарованная, она смотрела на него. Никакие силы на свете не могли заставить ее пошевелиться. Его прикосновения гипнотизировали ее, и она чувствовала, как какое-то незнакомое ощущение охватывает все ее тело.
Он опустил темноволосую голову, взял ртом бутон ее соска и стал дразняще ласкать его теплым, мягким языком. Ощущение было восхитительным. В ее оцепеневшем сознании мелькнула мысль о том, что ее муж никогда не прикасался к ней подобным образом. Если бы он делал так, ей, конечно, больше нравились бы его посещения. За этой мыслью мелькнула другая. Туомас не был ее мужем, и поэтому то, что происходило между ними сейчас, было грешно.
- Туомас, - тихо сказала она, - не нужно так делать. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Взгляд его бирюзовых глаз был лихорадочным, почти пьяным.
- Почему? - спросил он.
- Потому что.., потому что...
Она не в силах была придумать подходящую причину. Ей стало трудно дышать, когда его зубы начали нежно покусывать другой ее сосок.
- Потому что это неприлично! - наконец сказала она. Он тихонько засмеялся.
- Скажи, чтобы я перестал, Тарья, и я перестану, - пообещал он, когда его рука скользнула под ее юбки и вверх по ноге и начала ласкать ее бедра.
Она тихо беспомощно пискнула, но ни одного слова произнести не могла.
- Ты не можешь сказать этого, моя певица, - торжествующе сказал он. - Из того, что ты так наивно рассказала мне, стало понятно, что твой муж - холодный мужчина. Он обладал тобой, но не понял, каким сокровищем обладает! Ты совершеннейшее создание, а он понятия не имел, как поддерживать сладостный огонь, горящий в тебе!
Туомас Холопайнен соскользнул с кровати. Тарья не успела прийти в себя, как он мгновенно снял с нее платье и белье, оставив ее совершенно обнаженной, не считая черных шелковых готических чулок и золотых полосок подвязок. Она совершенно онемела от происходящего, хотя какая-то доля ее мозга настойчиво убеждала ее, что нужно бежать. Что же такое исходило от него, что всякий раз, когда он целовал и ласкал ее, она теряла способность нормально думать? Она чувствовала себя такой глупой. Но сейчас ей стало еще страшнее, и она испуганно смотрела, как он порывисто сорвал с себя одежду, открывая ее любопытному взору свое длинное мускулистое тело.
- Ты прекрасен, - пробормотала она против своей воли.
- И ты тоже, моя голубка, - промурлыкал он, снова ложась и обнимая ее. - Я люблю тебя. Тарья, и я не сделаю тебе больно, - успокоил ее Туомас. Его рука скользнула между ее бедер, его пальцы искали, находили и возбуждали.
- Он ведь никогда так не ласкал тебя ,Тарья? Он никогда не доставлял тебе удовольствия и не просил у тебя ответной ласки! - Их губы сомкнулись, и Тарья погрузилась в головокружительный водоворот. - Женщина предназначена для того, чтобы ее любили нежно и страстно. Тарья, так, как я люблю тебя! - шептал он между поцелуями.
Почему же с Марсело было не так, задавала вопрос еще сохраняющая здравый смысл часть ее сознания, но ответ она уже знала. Марсело никогда не делал руками то, что сейчас делал Туомас. Никогда они не лежали рядом в первозданном виде. Почему? То, что делал с ней Туомас, не могло быть дурным! Не может быть дурным такое изумительное ощущение! Да и какая женщина не будет счастлива, если ее любят так страстно. На нежную часть ее тела, которую он продолжал поддразнивать, накатывался вал наслаждения. Она задыхалась, не в силах сдерживать восторг экстаза, жаркого и сладостного, наполнявшего ее блаженством, которого она не знала прежде, но которое было восхитительным.
- О, Туомас! - услышала она свой вздох.
- О, голубка, ты так охотно отвечаешь на любовь, - сказал он. Он покрывал поцелуями ее лицо, судорожно бьющуюся жилку на шее, его рот оставлял горячий след на ее набухших, ноющих грудях и на теле. Ее тело под его тяжестью дрожало от желания. Когда он осторожно устроился сверху нее, Тарья сделала еще одну последнюю попытку.
- Это плохо, Туомас, - сказала она, а ее глаза умоляли его, чтобы он продолжал и завершил эту восхитительную муку. Он погладил лицо Тарьи и ласково сказал:
- Ты не девственница , Тарья, я не смог добиться того, чтобы ты стала моей женой.А теперь,когда уже все кончено,это не может быть плохо. - Он нежно раздвинул ей ноги коленом и подался вперед.
- Это ничего не меняет , Туомас, потому что силой меня не заставишь уйти из группы! - всхлипнула она, совершенно неожиданно понимая, как отчаянно он нужен ей.
В ответ он ласково усмехнулся.
- Это, - сказал он, входя в нее, - уже решено,сегодня было наше последнее выступление, моя голубка! Она закрыла глаза, когда почувствовала, как он наполнил ее, поражаясь ощущению, которое вызывал он в ней, потому что она не помнила, чтобы раньше было так. Он обхватил ее бедра и подтянул ее к себе, двигаясь вверх и вниз внутри нее, пока Тарья не застонала от удовольствия, которое никогда раньше не испытывала. В первый раз она обняла его и притянула к себе, ее ноющие груди прижимались к его заросшей волосами груди, а ее ногти безжалостно впились в кожу на его спине. Ее зубы вонзились в его плечо, и он замычал.
Ее сердце дико стучало, и ей начало казаться, что ее тело отделяется от ее души.
- Туомас! - крикнула она. - Я умираю! - К своему удивлению, она поняла, что ей это безразлично. Если это было всем тем, что она могла взять от жизни, остальное не имело значения.
- Нет, голубка! - простонал он. - Это просто любовь, и я не дам тебе погибнуть!
Слова прозвучали успокаивающе, но значения никакого не имели. Она неслась, затягиваемая неведомым водоворотом страсти, и истинной была только его жаркая, твердая плоть внутри ее. Ее кости стали невесомыми, ее плоть таяла, ничего не существовало для нее, кроме наслаждения. Когда, наконец, она смогла снова вдохнуть воздух, то поняла, что еще жива. Туомас лежал на ней, тяжело дыша, перебирая руками ее темные волосы, растрепавшиеся во время их схватки. Он скатился с нее, но руки ее не отпустил.
Долгое время они молчали. Потом Туомас тихо сказал:
- Ты действительно думаешь так, как сказала? Тарья вздохнула, понимая, о чем он говорит, и почувствовала себя почти виноватой.
- Да, - наконец ответила она.
- Дрянь, ты сведешь меня с ума, - сказал он. - Надеюсь, что я уже заложил моего ребенка в тебя и у тебя не будет выхода!
- Не говори так, маэстро , потому что у этого ребенка не будет имени.Я не искала этого приключения с тобой, Туомас, хотя вовсе не жалею о происшедшем. Ты использовал свой опыт в таких делах, чтобы завлечь меня, а это несправедливо!
Он грустно засмеялся.
- Я буду делать то, что нужно, мадам, чтобы ты стала моей. Только скажи мне, что ты хочешь от меня.
- В данный момент я хочу только одного, милорд, - вернуться в мою спальню незамеченной. Мое платье погибло? Он снова засмеялся.
- Возможно, от восторга я и разорвал лиф, но на юбках только развязал завязки. Они в хорошем состоянии, - сказал он, - потому что у меня большой опыт по раздеванию женщин.
- Стоит ли этим хвастаться, Туомас? - сказала она и стыдливо поднялась с кровати, чтобы одеться. Она натянула нижнее белье и аккуратно завязала на тонкой талии, чувствуя себя ужасно неловко.
Он хмыкнул, увидев состояние ее платья, встал с кровати, пересек комнату, взял свою косуху и накинул ее ей на плечи.