Глава 14.

Утром, действительно, как и обещал мох, приехала кибитка, и кучера, действительно, звали Рафаэль.
- Ну что? Все в сборе? - спросил кучер.
- Ага! - бодро ответил Покс. Остальные уже успели уснуть, удобно устроившись на заднем сиденье.
- Тогда в путь.
И они тронулись. Через полчаса виляний по запутанным улочкам Коньгорода, наши герои, наконец, выбрались из города. Утро было замечательное. Ярко светило солнце. На небе ни облачка. Где-то щебечут птицы. Слышен стрекот кузнечиков. Вокруг поля, на которых видны загорелые спины крестьян. Пахнет свежескошенной травой и лошадью. Красота...
Но неожиданно, наехав на колдобину, с хрустом что-то сломалось и напрочь отлетело правое колесо. Кибитка свалилась набок и, сначала мудрец, а следом и Шут, вывалились наземь.
- А-а-а, что? где? - спросонья заорал не своим голосом Шут.
- Приехали... - проконстатировал факт Рафаэль, стыдливо опустив глаза.
- Твою ж мать! Колесо отлетело далеко и нахрен, и, кажись ось треснула! - с видом специалиста сказал Серафим, заглянув под кибитку. - Ну и как чинить будем?
- Я... я... не знаю... - заикаясь произнес молодой извозчик, видимо готовясь разрыдаться.
- Заебись! И какого хрена ты извозчиком стал, жопа лошадиная!? - поинтересовался Шут.
- Ну эта чертова работа, только чтобы прокормить себя, в Коньгороде другую не найдешь, в душе я поэт и художник. - произнес Рафаэль.
- О, среди нас человек искусства! Раф прочти чего-нибудь, а то я в обществе этих имбицилов совсем оскотинился, забыл о высоком, - попросил Покс, указывая на своих спутников уже возившихся с кибиткой.
Поэт уставился себе под ноги и через какое-то время тихо начал:
"Куда уходит страсть? Где чувства?
Куда теряется мечта?
И где теперь любовь? Ей нет здесь места.
Но в уголке души всё ж теплится искра.
Искра надежды и свободы.
Но вновь сведёт меня с ума
Сквозь неудачи и невзгоды
Любовь, что в жизни лишь одна.
Она сожжёт или согреет,
Но в мире где лишь скорбь и зло,
Она меня спасёт.
Стремлюсь я к ней и знаю лишь одно.
Любовь - есть вечность.
Всё в мире сущее - её.
И потому надеюсь бесконечно
Что в жизни станет лучше всё."
Пока поэт читал, все слушали его, жадно хватая каждое слово, у Шута даже случился ещё один наплыв чувства прекрасного. Солнце уже начало величаво садиться за поля, когда наши герои с трудом оторвались от творений молодого поэта и начали наконец-то думать.
- Так на повестке дня два вопроса: где переночевать и как сделать меня властелином мира... это я что вслух сказал? - начал Покс повелительным тоном.
- Эй! Минуточку, а когда, ты кусок белоослячего навоза главным стал? Помнится кто-то очень просил взять с собой и клялся, что будет помогать, а теперь прямо на шею, бля, садится, зелёноблядская хуетень с глазами! - Шут словно опомнился от гипноза.
- Ну в отличие от вас у меня мозги есть... и ещё зубы! - выкрикнул Покс и попытался вцепиться в Шута зубами, но на этот раз нашему герою повезло больше и через секунду мох оказался придавленным грязным ботинком к засохшей коровьей лепёшке. - Ой! Сдаюсь, признаю, да в последнее время я что-то многое на себя беру, ты ведь у нас спаситель! О блядь, больно же, изверг! Ладно, клянусь с этого момента буду только советовать, большой мальчик.
- Вот так! - победно произнес Шут, отряхивая Покса от старинных коровьих экскрементов. - Лады, теперь как посоветовал Покс, пойдем найдем ночлег.
- Тут недалеко деревенька, но вот только... - начал мямлить Рафаэль. - ... только там жители малость того, двинутые...
- Ну и прекрасно, у нас и переводчик есть. - Покс многозначительно глянул на старца Серафима, вновь впавшего в детство.
- Заебок! Тогда двигаем. - сказал Шут, почувствовав как его распирает от собственной невъебенности. - И лошадь не забудь, Раф, а то либо спиздят, либо прямо тут съедят.
Деревушка и впрямь оказалась недалеко, но из-за малых размеров её было сложно увидеть. К деревеньке наш бравый отряд подошёл когда уже стемнело. Встреча была не особо ласковой: сначала завыли собаки, затем заматерились местные жители, потом толпа народа с факелами, топорами и рогатинами высыпала на улицу, крича в неистовстве: " Загоняй нечистого!". Когда наших героев окружила толпа явно не трезвых крестьян, до них дошло что войти в эту деревушку было, мягко говоря, неразумно.
- Чьих будете? - спросил огромный мужик в одной рубахе до колен.
- Путники, заблудились и ищем ночлег, - ответил Покс, хотя в темноте крестьяне подумали, что говорит Шут.
- А кто тебе сказал, что мы здесь рады гостям, у нас тут между прочим не цацки-пецки, у нас че-рез-вы-чай-но-е п-ро-и-ше-стви-е, - ответил по-видимому глава деревни.
- Какое ещё происшествие? - поинтересовался Серафим.
- Вестимо какое, оборотень появился. Сначала начал общинных кур таскать, затем сало, картошку, деньги, а потом совсем стервец обнаглел начал самогон воровать. - ответил глава деревеньки.
- Да, нам насрать, дайте нам где поспать и мы этому вашему злоебучему оборотню кишки на изнанку вывернем, - раздраженно выпалил Шут, которого изрядно изгрызли комары.
- Я вас за язык не тянул, на том конце деревеньки есть старый амбар, вот там и заночуете. - подытожил глава, в душе очень радый тому что им на халяву истребят злостного похитителя самогонки.
Амбар оказался очень старым, непонятным казалось как тот ещё стоит, хотя внутри оказалось очень мило, в дыру на крыше светила луна заливая стога сена необъяснимо притягательным светом. Рафаэль даже ввернул четверостишие по случаю:
"Пастушка юна и нежна, и красива
Лежала на сене, вдыхая росу.
И как мне сказать, что она мной любима?
Но словно немой, ей сказать не могу."
- Даже и не думай! - сверкнул глазами на поэта Шут, прикрывая задницу рукой.
Путники расположились на сеновале, но Морфей как-то не спешил унести наших героев в своё царство, то ли потому что где-то бродит оборотень-алкоголик, то ли потому что кто-то из местных предлагал их сжечь.
- Раф, слушай, а у тебя все стихи на любовно-депрессивную тематику. - спросил мох.
- Да.
- Почему.
- Это долгая и трагичная история любви и ненависти, доверия и предательства... - с болью в голосе сказал Рафаэль.


- Хм, теперь с ними человек искусства. - подытожила ведьма, у которой благодаря щедрым денежным инвестициям венценосного извращенца, появился новый хрустальный шар, гораздо чище и больше старого. - Вопреки моим ожиданиям, пророчество медленно, но верно исполняется, ещё один элемент на месте.
- Милая моя, это всё очень прекрасно, но что же делать мне с Голубой Чумой? Я хочу быть уверен, что трачу средства не в пустоту. - задал давно терзающий вопрос "Мягкая Задница".
- Не волнуйся, Мягкая Задница, в пророчестве сказано, что исчезнут все болезни, так что ты очень заинтересован в этом... - ответила ведьма в красных панталонах.
- Ну, милочка, если ты так говоришь, но что мне делать с народом? Они требуют действий!
- Сожги пару кварталов где болезнь приняла стихийный характер, да прикажи повесить всех некрофилов, подозреваю всё началось из-за них. В конце концов, кто из нас король? - беспечно бросила ведьма.
- Ох, тяжкое время, ну ладно прикажу спалить кварталов пять перед сном, а теперь покажи мне ещё раз тех озорных карликов-зоофилов в шаре. - попросил король.

Глава 15.

Поэт некоторое время смотрел на бледный диск луны, в свете которой он был похож на прекрасную статую нежели на человека. Он был моложе Шута, высок, худ, необычайно бледен, со спадающими до плеч густыми темно-русыми волосами, и с бездонными, серыми глазами. В тот момент казалось, будто луна отражается в этих романтичных и отрешенных глазах, придавая юноше некую силу. После выдержанной паузы он медленно, с болью в голосе начал:
" Что для человека есть любовь?
Лишь ураган страстей, водоворот эмоций? Счастье?
А для меня лишь тьма и вновь, и вновь
Разрушит душу, словно дикое ненастье.
А что для человека есть мечта?
Предел стремленья, идеал, вершина?
Но для меня лишь пустота.
Задача "Жить!" почти неразрешима..."
- Мне в ту пору было семнадцать лет, именно тогда я и стал поэтом-художником. Жил я тогда далеко от Коньгорода и даже не подозревал об этом ужасном месте, мой родной город назывался Сальвадор, и был он пристанищем для ищущих душ, так что можно сказать, то был город искусств. И вот тогда в моей жизни появилась она... и всё пошло прахом. Она была прекрасным цветком, сокровищем, пред которым померкло бы всё золото мира, она была моей богиней, моей музой, и к тому же отвечала мне взаимностью, о глупец! Я был ослеплён тем чувством, о котором грезил всю жизнь, я готов был отдать всего себя без остатка. Но счастье эфемерно, мы можем почувствовать его лишь на какой то сладостный миг, но затем всегда следует удар о холодную, жестокую действительность. Мы... Я был счастлив, я любил, для неё я делал то, что не сделал бы даже для себя. Я внимал каждому её слову, мечтал о её божественном взгляде, без преувеличения можно сказать, я стал рабом. Вот тогда всё и рухнуло. Сначала она просто исчезла, словно избегала меня, потом погожим днём видел на пляже сразу с двумя крепкими молодцами, и в конце, когда отчаяние переполняло мою душу, меня нашла её подруга и рассказала о том, что чуть не лишило меня рассудка и жизни. - Рафаэль говорил спокойным, как всегда мягким голосом, но по его щекам стекали слезы, никто не заметил, но с сидевшим в тени Шутом в тот момент происходило то же самое. Рафаэль продолжал. - Она рассказала мне правду о той, что я любил. Она была из богатой и очень влиятельной семьи, и как то они с подругами затеяли пари, условие было одно - влюбить в себя юношу. Она сказала, что я был игрушкой, что я - никто, и ... что моя богиня победила. После я...я...смутно помню что происходило, я пил. плакал, пытался заглушить боль, снова пил, пытался уйти лучший мир. Но через какое-то время боль отступила и я уехал прочь из проклятого города, внутри всё сгорело дотла, но надежда ещё есть, когда-нибудь я буду счастлив. - закончил рассказ молодой поэт-художник из Сальвадора и, наконец, дал волю чувствам. Он плакал, как и Шут.
Покс окинул взглядом двух рыдающих молодых людей и сказал:
- Дебилы. Ладно, Серафим, пошли спать, а эти двое пусть дальше ноют. - Покс сплюнул и зарылся поглубже в теплое, мягкое сено.
И только сверчок, да двое тихо плачущих людей нарушали тишину ночи.

Глава 16.

Утро было прекрасным. Солнце светило во всю мощь, прогоняя ночную прохладу. Где-то пели петухи. Дул легкий ветерок. Наших героев разбудил девичий голосок: "Молочка не хотите?". Это была миловидная розовощекая девочка лет десяти в белом простом платьице и красной косынке. В руках она держала глиняный кувшин, до краев наполненный молоком.
- Мама, можно я еще посплю... - спросонья пробормотал мудрец.
- Сколько времени? - потягиваясь, спросил Рафаэль.
- Дойка только кончилась - ответила девочка.
- А в часах можно?
- Шесть утра.
Рафаэль выпил молока, поблагодарил девчушку, привел себя в порядок, умывшись на речке, и пошел поднимать своих нанимателей. Если Покс со старцем поднялись относительно легко, то Шут изъявил желание поспать еще немного, подкрепив его отборными матами и камнем, который чуть не пришиб мудреца, чесавшего свой зад (Рафаэль успел пригнуться). Ничуть не обидевшись, кучер отправился бродить по деревне. Большая часть мужского населения благополучно отсыпалась после чрезмерного употребления самогона, в то время как женщины пахали в поте лица. Хотя были отдельные индивиды, которые были уже на ногах и, судя по их лицам, в ежедневных попойках участия не принимали. Местные мужички их называли "полоумные" (в промежутках между запоями, то бишь очень редко).
Вышагивая по улице и насвистывая себе под нос популярную песенку "про Белого осла" Рафаэль наткнулся на столб, стоящий ровно посередине деревеньки. Столб был увешан бумажками в несколько слоев, на которых можно было разобрать (грамотная деревенька?!) указы королевские, куплю, продам, а также напоминание, что каждое воскресение в сельском клубе читает проповеди отец Нафталин, служитель Церкви Гомофобов-Радикалов. И поверх всего этого помятая бумага, на которой неровным почерком написано:

ОДНАСЕЛЧАНИН ЕСЛИ НЕ ХОШ ЧТОБ ТЕБЯ ОТОДРАЛ ОБОРОТЕНЬ - НЕ ВЫХОДИ НОЧЬЮ НА УЛИЦУ БЕЗ КРАЙНЕЙ НУЖДЫ.
ГОЛОВА.

Вдруг из хаты, стоящей напротив, выскочила та самая девчушка и пригласила Рафаэля в дом "отобедать". Девочка оказалась дочкой местного головы. Голова относился к "полоумным", был мужиком простым, непьющим. Когда кучер проходил в дом, староста, по пояс голый, колол дрова, ловко махая топором. За завтраком, состоящим из вареной картошки, лука, куска черного хлеба и большой кружки молока, староста рассказал о себе, своей семье, деревушке и, конечно же, оборотне. Из рассказа Рафаэль узнал, что деревенские жители грамотой владеют, благодаря социальной программе короля Карла "Сумасшедшего", после которой тот, собственно и был свергнут. Об оборотне он узнал, что тот "безобразничает" исключительно по ночам, видимо, как выразился голова "стыдно смотреть в глаза честному люду". Физического вреда эта нечисть никому не нанесла, лишь материальный. Предположительно, оборотень поселился на заброшенной мельнице. Местные мужики раза три собирались, с целью прогнать нечистого, выпивая сто грамм для храбрости. Видимо здешнее понятие о граммах разительно отличалось от общепринятого, так как все напивались до поросячьего визга.
- В общем - закончил рассказ голова - мы вам залатанную кибитку, вы нам - голову, как выразился ваш компаньон, "злоебучего оборотня"
- Плюс одежду для старца и Шута - напомнил Рафаэль
- Плюс одежду - согласился староста.
Воцарилось задумчивое молчание.
- Ну, вот и ладненько - прервал молчание голова, хлопнув себя по коленям - когда приступите к выведению нечисти?
Приступили наши герои к выведению нечисти только к трем часам дня. Могли бы и раньше, но пока выспался Шут, пока ввели всех в курс дела...

- Ну и нахрена же, мы рискуем, спрашивается? - поинтересовался Шут - ходят слухи, что оборотень - трехметровая хреновина с пятью глазами и тремя руками, одна из которых растет прямо из задницы. Стоит ли рисковать?
- Взялся за гуж, не говори, что ингуш - ответил Рафаэль.
- Заткнись, кучер недоделанный.
- Вот и пришли - сказал Покс, указывая на мельницу.
- А-а-а, чудовище - заорал мудрец, опять впавший в детство - Санчо Пансо, где мой меч?
- Угомоните старика - заволновался Покс - он сейчас оборотня разбудит.
Шут попытался проверенным способом (удар по голове) привести мудреца в чувство, но тот ловко увернулся и ударом в пах вывел клоуна из строя. Благо, подоспел Рафаэль и повалил старика на землю. Отдышавшись, Шут спросил:
- Ну и что мох, как собираешься оборотня мочить?
- Элементарно - ответил Покс - ща молнию кастану и дело с концом.
Мох чего-то забормотал, но небеса не разверзлись, мельница не взорвалась, и вообще, ничего не произошло.
- Ну и где обещанное светопреставление? - спросил Шут - Облажался?
- Чертова память...
- Облажался, долбанный самоуверенный нарост говна - злорадно произнес клоун - Чего теперь, умник?
- Э-э...
Но безумный старец не дал ему договорить. Тот где-то раздобыл палку и с криком "За родину, за флаг" понесся по склону в сторону мельницы, с шумом ворвался внутрь и ... Тишина...
- Ой, дурак - схватился за голову Рафаэль.
- Пиздец мудрецу - покачав головой, печально сказал Шут.
Но через минуту, на глазах обалдевших путников, старец выскочил наружу, нанося зверские удары по мельнице и матерясь так, что даже Шут покраснел.
- Жив..?! - пробормотал поэт.
- Жив!!! - заорал Шут.
И все радостно понеслись к мудрецу. Но тот развернулся к ним с налитыми кровью глазами и палкой отдубасил одного за другим наших героев. Вдруг резко выпрямился, затряс головой, посмотрел на катающихся по траве и визжащих от боли путников, выкинул палку и пробормотал:
- Э-э... извините.
- По.. Пошел на хуй! - превозмогая боль, заорал Шут.
Поматерившись на старца еще с минут десять, наши герои вспомнили про оборотня. Заглянули в мельницу, но там, кроме пустых бутылок, да еще какого-то хлама, никого не было.
- Поссать пошел, наверно - предположил клоун.
- Возможно - ответил Покс.
Затаились неподалеку. Но никто таки не пришел. Проголодались. Посовещавшись, решили вернуться в деревню и поймать оборотня ночью. Шуту эта идея не понравилась, о чем он и заявил:
- Только без меня.
- Хорошо, мы с Рафаэлем сами разберемся - сказал Покс - а ты присмотри за старцем.
На том и порешили. Дождавшись ночи, они заняли наблюдательный пункт на крыше самого высокого здания - сельского клуба. Первый час прошел спокойно. Рафаэль начал терять терпение.
- Как ты думаешь - начал он, разминая затекшие мышцы - оборотень объявится сегодня или нет?
В ответ лишь тихий храп.
- Эй, ты что спишь? Очнись - сказал кучер, тормоша мох.
- А? Что? - открыл глаза Покс - Ой, извини, задремал.
- Ладно, забудь. Что-то друга нашего не видать
- Какого друга? - плохо соображая, спросил мох - А, о... так вон же он.
Рафаэль огляделся. И действительно - оборотень, да не один, а целых три. Видимо воровством промышляли сами жители деревеньки, благополучно сваливая все на какого-то мифического оборотня.
- Толково придумано - только и сказал Покс.
На утро вместе с головой собрали народ у столба, где Покс сказал, мол, так и так: "Мы свою часть договора выполнили, гоните одежду и латайте кибитку".
На что ему все жители во главе со старостой ответили: "Мамой клянемся, шастает по ночам нечисть". Посмотрев на их лица, Шут заявил:
- Бля, а я им верю.
- Да, они говорят правду - вставил мудрец.
- Лады - сказал Покс - мы еще раз сходим на мельницу, но если там никого не будет, я умываю руки.
Слабо веря в существование сельского оборотня, они во второй раз двинулись к мельнице. Смело шагнув внутрь, Шут неожиданно заорал:
- А-а-а, бля, оборотень, ебать его в жопу. Валим.
И он побежал, сбив с ног Рафаэля, налетел на старца и покатился вместе с ним по траве.
- Отставить панику - гаркнул Покс - Мудрец швырни туда фаербол.
- Не надо фаербола - донеслось изнутри - я свой.
- Мочи его - завизжал Шут - свои так плохо не выглядят.
- Подождите, я сейчас проверю - сказал Рафаэль.
И прежде чем кто-либо успел возразить, кучер забежал внутрь.
- Все в порядке - крикнул он оттуда - заходите.
Оборотнем оказался ни кто иной, как легендарный Друсс-Непобедимый, дважды герой Кровавой войны. Только о том могучем воине мало что напоминало. Это был худой заросший старик с опухшим лицом от чрезмерного употребления алкоголя. Его, так же как и многих других, быстро забыли. Государство о героях и ветеранах войны вспоминает только в День Триумфа.
- Вот говно - тихо произнес Шут - ведь он был моим кумиром в детстве.
- Да, ты прав, я был... - с горечью произнес Друсс. - Как же всё это было давно... Сияющая броня солдат, отчаяние в глазах, упоение битвы, смерть... А я - генерал в позолоченных латах, один отблеск которых вселял ледяной ужас в души врагов...
Рафаэль добавил:
"Я, как оракул, вижу то, что будет.
Я ужасаюсь, но смотрю вперёд.
Передо мной пылают города и гибнут люди,
И вижу как настанет мой черёд.
Я вижу, как холодною рукою
Сжимает мать ребёнка своего,
Как сытый генерал пред строем
Готовится на смерть послать его.
Я вижу мрак и первобытное безумье
В глазах у тех, кто верен стал войне,
У тех, кто верен стал бездумью,
И тех, кто истребляет жизнь везде.
Я вижу извергов в блестящих латах,
Что прикрываются моралью и святым,
И вижу их порочных адвокатов,
Что искажают истину в угоду им.
Я вижу страх, страданье, злобу,
И ненависть, что разлагают нас.
И вижу я конец, но нет тревоги,
Ведь смерть покой и мир нам даст..."
- Ты прав, поэт, только смерть... На той чертовой войне в последней битве я потерял всех своих друзей и родных. Мне незачем жить, но я существую.
- Эх, дед. А ты не пробовал начать жить сначала? Твои родные мертвы, но ты же жив. Да и вообще, ты ещё совсем юный, вот нашему Серафиму без малого три сотни лет, а у тебя получается вся жизнь впереди. - расчувствовавшись посоветовал Покс.
- Но...
- Друсс, а ведь этот мох прав. - поддержал Рафаэль, - твой опыт мог бы пригодится жителям деревни.
- Ну, если вы так думаете... - с надеждой в голосе сказал Друсс.
"Полоумная" часть деревенских тепло приняла недавнего оборотня, в то время как пьющая ничего не заметила, так что все остались довольны. Нашим героям, к великой радости Рафаэля, починили кибитку, выдали простую, но весьма крепкую одежду для Серафима и Шута, которые стали выглядеть, как нормальные люди, если не принимать во внимание их поведение. Друсс тоже не захотел оставаться в долгу и отдал Шуту единственную вещь, которую не смог пропить - короткий офицерский меч времен Кровавой войны. Клинок был лёгок, идеально сбалансирован, отлично заточен, на зеркальном лезвии играли солнечные зайчики и отражения стоящих рядом, у Шута даже участилось дыхание. И вот наши герои продолжили свои нелёгкий путь.




Глава 17.

- Слушай, Покс, за каким хером мы попёрлись в этот сраный Жилзен. Я слышал, что это ещё тот клоповник, там только морской порт и пидарные жители, половину которых я бы без сожаления толкнул с обрыва. - отлёживаясь после обеда на травке спросил наш паяц.
- Просто я подумал, что нам следует посетить единственный в этом краю храм Церкви Гомофобов-Радикалов. У них довольно интересные взгляды на наше пророчество. Думаю, они могут помочь разобраться во всём этом бреду.
- Гомофобы? Слышал я об этих ублюдках, бегают по всей Гомии, орут что-то про судный день, самосжигаются чуть что. "Мягкая Задница" уже, наверное, лет десять с ними борется, от нервов на говно изошелся, педрила. Так, теперь послеобеденный сон. - заявил Шут, отползая под тень дерева. Спорить с ним никто не решился, никому не хотелось получить камнем промеж глаз.


- Большая игра началась. - металлическим голосом сказала ведьма. - Слушай же "Мягкая Задница", настало сложное время, на карту поставлена не только Гомия, весь мир на кону. Высылай своих лучших людей, придётся показать этой чертовой церкви кто здесь главный.
- Это так возбуждающе!
- Идиот. - тихо сказала ведьма, ещё раз прокручивая в голове свой план.

Жилзен предстал перед нашими героями во всём своём "великолепии". Грязные, узкие, с неповторимым запахом разлагающейся органики, улочки Жилзена как всегда были наполнены злобными и алчными людьми, каждое второе здание было попросту развалинами, непосвященному человеку бы показалось, что город только что пережил нападение стаи гигантских огнедышащих бабочек-людоедов. Жилзен был одним из важнейших портов континента, поэтому в городе всегда было полно разного рода мерзавцев от злобных пиратов до самых банальных шарлатанов. Церковь находилась в одном из припортовых районах, куда без промедления и направил кибитку Рафаэль. Храм резко отличался от остальных строений, великолепное белое здание, возвышавшееся над остальными. Как только кибитка подъехала к церкви, ворота медленно открылись, и вышел невысокий сгорбленный монах:
- Мы ожидали вас. - мягким, но ничего не выражающим голосом, сказал он.
- Бля, мы это... - растерялся Шут.
- Проходите внутрь. - всё тем же голосом сказал монах.
- Лучше делай, как он говорит. - серьезным тоном подсказал Покс.
Внутри церковь была абсолютно белой: белые стены, белая мебель, белый орган, белый алтарь, всё было идеально белым. У наших героев от такой резкой перемены цвета на несколько мгновений наступила слепота. Когда зрение вернулось, общему восхищению не было конца, внутри храм казался бесконечным. Каким-то только ему известным способом монах нашел и открыл нашим героям дверь.
- Отец Стронций - настоятель этого храма, относитесь к нему со всем почтением.
- Бля, а без тебя, евнух, мы бы никак не разобрались.
Отец Стронций оказался грузным, похожим на мясника или зэка, мужиком лет пятидесяти, в каких-то нелепых, но помпезных, религиозных одеждах. Он оценивающим взглядом осмотрел всю группу и остановил свой пронзительный взгляд на Шуте.
- Стало быть, вы, голубчик, и есть спаситель? - голос настоятеля был необычайно мягок и явно не гармонировал с его внешним видом. - Не думал, что нас будет спасать порочный юнец.
- А те чё-то не нравится, дяденька? Уж, какой есть, и, если честно, срать я хотел на всё, мне просто надо разобраться с этим бредом, задать хуев вопрос, да вернуться домой.
- Однако молодой человек вы недооцениваете всю серьёзность ситуации. Понимаете или нет вы - наш мессия, независимо от ваших желаний. И так, вы хотите узнать о вашей миссии?
- Какой ещё на хуй миссии? Я этим бредом сыт по горло.
- В нашем писании сказано: "... и придет избранник, и сметет всю гниль, и воцарится царствие Господне на всей земле его. И будет человек не порочен и чист, и мужчина не познает греха с женщиной, а женщина с мужчиной..." - попытался начать отец Стронций.
- НЕ БУДЕТ СЕКСА!? Вы чё совсем тут ёбнулись!?
- Ибо это величайший грех!
- Идите в жопу со своими пророчествами! Я не согласен!
- Но, Шут, это может оказаться ключом... - попытался вставить Покс.
- Я тоже не согласен, я ещё не совсем стар для подвигов любви, к тому же вы переврали пророчество! Там было "... и придет избранник, и сметет всю гниль, и воцарится царствие Господне на всей земле его. И человек познает главную заповедь "Живи как ты хочешь и дай жить другим"...", а вы, банда онанистов, всё переврали! - Начал вопить Серафим, неистово махая руками и брызгая слюной. - Пошли, Шут, здесь среди этих скотов нам делать нечего.
- Если вы, юноша, послушаетесь этого ненормального, то сильно пожалеете, у нас длинные руки. - мягко, но с угрозой в голосе сказал Стронций.
- Вот и суй эти руки себе в жопу покуда пальцы из горла не полезут, долбоеб. Пошли, а то блевану прямо тут.
И громко хлопнув дверью, наши герои покинули кабинет настоятеля, по всему храму неслась пламенная речь Шута и Серафима, от которых шарахались служители и прихожане. Стронций подошёл к хрустальному шару и, шепнув заклинание, начал:
- Магистр культа святой мыши Юдо? У меня есть информация касательно одного гонимого вами еретика, а именно старца Серафима, но будет одно условие.
- Что за условие?
- Низкорослый длинноволосый юноша с наростом на плече не должен пострадать, он собственность Церкви Гомофобов-Радикалов.
- Ваше условие приемлемо, отец Стронций. Где нам искать отступника?
- В районе нашей церкви в Жилзене.
- Орден и святая инквизиция вас не забудет.
- Благодарю, магистр. - закончил настоятель, и отходя от шара добавил. -Лучше бы забыли, и насовсем.

Глава 18.

- У-у, бля - выдохнул Шут, ставя на стол пустую кружку - что ни говори, а пиво здесь пиздатое.
- Абсолютно согласен, товарищ алкоголик, - вставил Серафим.
- Ты на себя посмотри...
Тут под стол неожиданно рухнул Рафаэль, хорошенько блеванув при этом.
- Так, Рафу больше не наливать.
- Зря вы так с отцом Стронцием... - подал голос Покс из пепельницы.
- Табу на эту те... ик... тему, - ответил Шут.
- Табу! Да! А то сейчас как табуреткой... - поддержал его мудрец.
- Ха-ха, отличная шутка, - дико захохотал наш герой.
- Алкаши проклятые, - бросил мох.
- Шут, тебе не кажется, что Рафу с Поксом пора спать? - сказал старец.
- Ты просто читаешь мои мысли!
И они потащили поэта, пепельницу и мха наверх, в свой номер, игнорируя нелестные высказывания последнего. Наши герои остановились в типичной харчевне типичного портового городка. Два этажа: на первом - стойка бара и много-много маленьких круглых столиков, на втором - обшарпанные, по-спартански обставленные комнатки: тюфяк, набитый соломой, кишмя-кишивший вшами и прочими паразитами, и тазик (если никто не стащил) для разных нужд. Публика - разношерстная, отсюда, постоянные шум и драки.
- Ну вот, теперь можно спокойно побухать с интересным человеком, - усевшись за столик, сказал Шут.
- Милочка, четыре пинты самого крепкого пива, графин спирту и салат, - обратился Серафим к официантке, ущипнув ее за задницу.
Девушка довольно-таки быстро вернулась с заказом, многозначительно перемигиваясь при этом с мудрецом. Только Шут хотел узнать, чем обусловлена такая популярность старца среди женщин, как его прервал какой-то мерзкого вида, гундосый тип:
- Галлюциногенами, интересуетесь?
- Чё?
- Дары природы: грибочки, ягодки, корешки всякие, есть и трава, очень, кстати, рекомендую -полный улёт.
- Отвали! - ответил ему Серафим.
- Не понял?
- Съебался на хуй, барыга мудацкий, - пояснил наш паяц.
- Еще встретимся...
- Ага, на том свете.
Но насладиться пивом нашим героям таки не удалось. Не прошло и пятнадцати минут, как в харчевню ввалились вооруженные дубинками и цепями люди в рваных матросках, с лицами изяществом напоминавшими свинячьи задницы. Народ куда-то быстро рассосался, кто успел выйти через дверь, кому помогли вылететь в окно, остались только хозяин таверны с вышибалами, да наши герои.
- Ей, Хосе! Жирный козёл, срань белого осла, мы пришли дать тебе по яйцам! - сказал видимо лидер группы нападавших.
- Мочи, блядских выродков! - спокойным тоном скомандовал хозяин таверны.
Шуту, видимо, под воздействием алкоголя захотелось испробовать клинок Друсса, а мудрец... мудрец, просто, давно не развлекался. Завязалась драка. Наш герой по началу стоял в углу с закрытыми глазами и размахивал мечом, а старец хохотал, дико матерясь, да швырялся табуретками, затем тарелками, а потом своей участи не избежали и пустые бутылки с графинами, одна из которых прилетела полбу Шуту. Харчевня превратилась в черт знает что, Шут, выронив меч, пытался сломать табуретку об голову лысого амбала, который в свою очередь держал Шута в стальных объятиях над полом, Серафим окончательно впав в безумство расшибал круглым столиком полосатых оборванцев, напевая дурным голосом матерные песенки собственного сочинения, остальные дрались всем что попадало под руку, начиная с бутылок заканчивая недоеденным, жареным поросёнком, кидали друг дружку в окна и на люстру, тоже превратившуюся в поле боя, отличился и хозяин харчевни, ловко орудовавший собственной туфлей, который удачным броском проломил стену каким-то бедолагой в аккурат рядом с дверью. Но нападавших было больше и, вскоре они постепенно оттеснили защитников к стойке бара, Шут кое-как отыскал свой клинок. И тут хозяин харчевни скомандовал отступление, открыв потайную дверку, куда все и отступили.
- Вы, хлопцы, чьих будете? - задал вопрос хозяин таверны, когда они оказались в относительно безопасном месте.
- Да мы, собственно, сами по себе, - ответил Шут.
Потайной ход вывел их в городскую канализацию, и теперь они шагали по колено в зеленоватой, дурно пахнущей жидкости, а из темноты на них злобно смотрели тысячи маленьких глаз.
- Приезжие что ли? В нашем городе надо быть членом какой-либо банды, иначе долго не протянешь. Кстати меня Хосе звать.
Хосе оказался интересным человеком с богатым прошлым. Он состоял в Totenkopf и являлся правой рукой Шнайпера, главы этой банды. Рос Хосе, как и многие другие, на улице. На улице же познакомился с харизматичным юношей, уроженцем Северных земель. Это и был Шнайпер. Он быстро собрал вокруг себя единомышленников, организовав банду. Банда состояла в основном из Северян, но были так же представители других национальностей. Яркий пример тому - Хосе. Родители хозяина харчевни были родом с Изумрудных островов, что на юго-востоке. Причину, заставившую покинуть их этот рай на земле, Хосе не знал, но очень хотел увидеть свою родину.
- Вступайте в нашу организацию, - предложил Хосе,- в отличие от остальных банд у нас есть благородная цель...
И бывший владелец харчевни поведал о благородной цели, а также о политическом, экономическом и социальном устройстве города Жилзен. Оказывается, город поделен на части крупными преступными организациями, каждая из которых в той или иной степени влияет на политическую и экономическую жизнь города. Фактически городом управляет так называемый Синдикат, в составе которого три самых крупных и влиятельных
дома, а именно: Дом Ражно, Дом Фаэро и Дом Лагрэ. Они поддерживают порядок, решают спорные вопросы между бандами и тому прочее.
- И какая такая благородная цель? - заинтересовался мудрец.
- А очень простая - уровнять права граждан и иммигрантов. - ответил Хосе - Ведь, по сути своей, Синдикат консервативен, да еще и страдает ксенофобией. Результат - неграждане вне их защиты, а гражданство получить практически не возможно. Но это только программа минимум.
- А что из себя представляет программа максимум? - спросил Шут.
- Ну это вам расскажет сам Шнайпер.
- Тогда, как вы собираетесь достигнуть программы минимум? - поинтересовался Серафим
- Набрать достаточно сил, чтобы на равных выступать на политической арене с Синдикатом. Это вполне осуществимо, так как неграждан в несколько раз больше граждан. Проблема в том, что неграждане разрознены и их политические взгляды, в большинстве своем, несовместимы. Но мы первая организация, способная объединить неграждан и установить всеобщее равенство в отдельно взятом городе! - пламенно закончил свою речь Хосе.
- Круто! - произнес наш герой.
- Нет, а в этом есть что-то... - сказал Серафим - Напишем книгу об этом, я даже название придумал - "Капитал". Она обречена на успех. Разойдется миллионным тиражом - бабла срубим, обессмертимся!
- Ага, мы в деле! - согласился Шут.
- Ну вот и ладненько. - проговорил хозяин харчевни, - осталось только представить вас Шнайперу. А вот и вход.
Вход был тщательно замаскирован. Непосвященному не представлялось возможности его отыскать и уж тем более открыть дверь с хитроумным механизмом. За дверью оказалась целая система "пещер"(так называли их члены Totenkopf) соединенных между собой переходами. Кругом преобладал красный цвет. К своему удивлению Шут увидел, помимо самих членов банды, еще и их жен и детей. Все здесь жили по принципу коммуны. Наконец бесчисленные переходы привели их к главе Totenkopf. Шнайпер оказался высоким, мускулистым, лет пятидесяти, с седеющими коротко стрижеными волосами и, также, аккуратно подстриженной бородой. Шнайпер излучал уверенность и обаяние. В общем, он был прирожденным лидером.

- О, здравствуй Хосе, друг мой и товарищ. - поприветствовал своего старого друга глава Totenkopf - как харчевня?
- На нас напали отморозки из банды Морской Волк. - ответил ему Хосе. - Её отняли...
- Печально, печально, надо бы их проучить... А кого это ты привел с собой?
- О, это славные ребята. Они помогали нам отбиваться "волков". Кстати, они готовы вступить в Totenkopf.
Внимательно оглядев наших героев, Шнайпер остановил взгляд на Шуте и произнес:
- В тебе чувствуется огромная сила, и ты во многом соответствуешь пророчеству...
- Бля, опять... - вздохнул Шут
- Так ты и есть тот самый. Ты изменишь мир. С тобой нас не остановить. Мы установим социализм на всей земле!
- А в этом твоем социализме можно трахаться?
- Конечно, что за глупый вопрос.
- Ознакомьте нас, пожалуйста, с вашей программой максимум, - встрял в разговор Серафим.
- С превеликим удовольствием. Вы наверно отмечали повсеместную капитализацию, толчок которой придала малоизвестная нам страна Дримлэнд. Конечно, некоторые яростно сопротивляются, такие как Гомия, но капитализм неизбежен, как и социализм. Я знаю, что говорю. Я понял это путем тщательного изучения рыночных отношений и пророчество так же подтверждает мои выводы. Превращения капиталистического общества в социалистическое процесс естественный, который вытекает всецело и исключительно из экономического закона движения современного общества. Обобществление труда, в тысячах форм идущее вперед все более и более быстро и проявляющееся особенно наглядно в росте крупного производства, картелей, синдикатов и трестов капиталистов, а равно в гигантском возрастании размеров и мощи финансового капитала, - вот главная материальная основа неизбежного наступления социализма. Интеллектуальным и моральным двигателем, физическим исполнителем этого превращения является воспитываемый самим капитализмом пролетариат. Новая форма семьи, новые условия в положении женщины и в воспитании подрастающих поколений подготовляются высшими формами современного капитализма. Ставит социализм и вопросы о национальности и о государстве. Нации неизбежный продукт и неизбежная форма буржуазной эпохи общественного развития. И рабочий класс не мог окрепнуть, возмужать, сложиться, не "устраиваясь в пределах нации", не будучи "национален". Но развитие капитализма все более и более ломает национальные перегородки, уничтожает национальную обособленность, ставит на место национальных антагонизмов классовые. Государство, это организованное насилие, возникло неизбежно на известной ступени развития общества, когда общество раскололось на непримиримые классы, когда оно не могло бы существовать без "власти", стоящей якобы над обществом и до известной степени обособившейся от него. Возникая внутри классовых противоречий, государство становится государством сильнейшего, экономически господствующего класса, который при его помощи делается и политически господствующим классом и таким путем приобретает новые средства для подчинения и эксплуатации угнетенного класса. Социализм, ведя к уничтожению классов, тем самым ведет и к уничтожению государства. Государство не будет отменено, оно отомрет. Общество, которое организует производство на основе свободных и равных ассоциаций производителей, поставит государственную машину туда, где ей тогда будет место: в музей древностей, рядом с веретеном и бронзовым топором.
- Э-э... - только и смог выдавить Шут.
- Идея отличная, но вам не кажется, что вы опережаете время. - сказал мудрец - История показывает, что так называемых "опереженцев", как минимум, сжигали на костре, как еретиков. Я не пророк, но предрекаю, что с вас, к великому сожалению, также, не минует чаша сия.
- Поживем, увидим, - только и сказал Шнайпер.
- Ладно, я с вами - произнес, после долгого раздумья Шут, - хочу, мать его, равенство во всем мире!
- Замечательно! - воскликнул глава Totenkopf. - А сейчас мы идем мочить матросов, если хотите, присоединяйтесь.
- Да, давайте как следует отхуярим ублюдков! - ответил Шут.
- Отлично! Хосе, вооружай, хлопцев.
Обычную суету портового района вдруг заглушил топот бесчисленных ног и крики множества глоток. Местные, завидев толпу вооруженных до зубов, людей спешили спрятаться. Наши герои также были среди этой толпы и шли рядом со Шнайпером. Неожиданно, из канализационного люка вылезли четыре полутораметровые мыши в доспехах.
- Гадство! - матюгнулся Шнайпер - это же Орден Святой Мыши.
- Да это мы. - пропищал видимо главный среди четверки. - Среди вас есть тот, кто нам нужен. Отдайте его нам, и да пребудет с вами Святая Мышь.
- А поконкретней.
- Еретика, известного под именем Серафим.
- Он наш, грызуны проклятые.
- На нет и суда нет - произнесла все та же мышь.
Все четверо тут же исчезли, а секундой позже в задних рядах раздался взрыв. И началось... Крики, паника, давка, фаерболы, летящие ниоткуда. Но Шнайпер, перекрывая шум, начал раздавать приказы, и люди, как ни странно, начали их исполнять. Все быстро разгруппировались, прикрываясь стенами домов. Серафим тем временем наколдовал чего-то и с небес полился чернильный дождь. Все, конечно же, испачкались в чернилах, но зато силуэты мышей теперь стали отчетливо видны. Но магический запас грызунов не ограничивался только фаерболами. В ход пошли магические стрелы, заклинания слепоты и чесотки, молнии, бьющие сверху, и тому подобное. Битва так же неожиданно кончилась, как и началась. Она длилась чуть более шести минут, но, казалось, что вечность. Итог был плачевным: близлежащие дома сожжены дотла и огонь распространяется дальше, с легкостью воспламеняя хлипкие хибарки. Убито три мыши (главной крысы среди них не было), но от сотни бойцов Totenkopf осталась всего дюжина, Хосе в том числе. Но Шнайпер, к сожалению погиб. Его обугленное тело удалось опознать только по сапогам, с выгравированным именем на подошвах.
- Вам небезопасно здесь оставаться. - сказал Хосе - В порту стоит наш корабль - "Утопия". Капитан этого корабля - моя дочь Фэйт. Скажите, что от Хосе.
- Рванем с нами! - предложил Шут.
- Нет, мне надо продолжать дело Шнайпера. Totenkopf получил серьезную рану, но не смертельную.
- Прощай, товарищ. Ты настоящий коммунист! - Серафим бросился лобызать нового лидера Totenkopf.

Глава 19.

Всю дорогу к харчевне, наши герои думали о том как забрать своих дрыхнущих друзей и при этом не получить от нового руководства харчевни по морде. Впрочем, опасения оказались напрасными, в харчевне как всегда царила пьянка, так что на наших героев никто не обращал внимание. В обстановке бара изменилось немногое, о вчерашнем напоминали разве что доски закрывавшие дыру в стене, да следы побоев у новых хозяев и завсегдатаев заведения. Шут и Серафим, в душе готовые к многочисленным побоям, спокойно поднялись на второй этаж. В своей каморке они обнаружили Рафаэля без сознания, огромную лужу рвоты и Покса валявшегося в пепельнице, напевавшего во сне песенку про белого осла и мировое господство.
Облив перепившего поэта холодной водой, удалось немного его растормошить, а заодно слегка отогнать тошнотворный смрад, исходивший от юноши.
- У-у-у-э-у-э-я, кто я, то есть где я, нихрена не помню. - прогудел Рафаэль, - мужики, а вы чё ещё не ложились?
- Мы, свиноподобное, так сказать, знакомились ближе с этим прекрасным городком. - ответил Серафим.
- Ясно, а есть опохмел? - юноша выглядел очень скверно, мешки под глазами, помятое лицо и вонь всевозможных оттенков, доносившаяся от парня.
- На возьми, алкаш! - Серафим достал небольшую фляжку.
Поэт пил жадными глотками отчего у старца, а заодно и Шута, отвалилась челюсть и глаза полезли из орбит. Апогеем этой своеобразной "оде пьянству" стали бычки из пепельницы, в которой спал Покс, Рафаэль сгреб их в кулак, затем занюхал ими спирт, после чего они пошли в рот в качестве закуски.
- Твою ж мать, да за ногу и раз по пять. - выдавил Серафим.
- Бля... - согласился Шут.
- Дерьмо! - выдохнув пеплом, сказал проснувшийся Покс. - Как я здесь оказался?
- Вот и второй очухался! А опохмела нет! - развёл руками старец.
После некоторого времени, наша команда выглядела более-менее прилично. Стали думать, что делать дальше. На этот раз мнения разделились.
- Необходимо вернуться в Церковь Гомофобов-Радикалов, у них могут быть нужные нам ответы... - пытался высказать свою точку зрения Покс.
- Да про это сраное пророчество, как я убедился, любой дебил рассказать может, причем каждый свою версию, но никто не может сказать, что мне делать. Я говорю, нахрен гомофобов! - парировал Шут.
- Дергать надо! Здесь объявились эти гонорейные мыши-инквизиторы! Они за мной пришли! Спасите меня! С-п-а-с-и-т-е!!! - впал в паранойю Серафим.
Поэт немного подумав разразился стихами:
" За нами по пятам идет беда,
Сжигая жизни тех, кто рядом.
И что же делать нам тогда?
Сомненье гложет сердце ядом.
Один завыл: "Спасаться надо!"
Второй призвал: "А церковь рядом."
Сомненье третий изъявил:
"А мне то это за каким?"
А я тихонечко сказал:
"Пойдемте в мир! Он б нам ответы дал.""
- Поясни.
- Поясняю. Пойдем, найдем умных людей и спросим чего нам с этим пророчеством делать, например в Рене. А затем...
Рафаэля прервал ужасный грохот снизу. По всей видимости, в баре снова началась драка. Старец весь напрягся и начал вспоминать заклинания, а заодно и отходные молитвы на случай если это инквизиторы, Шут в очередной раз матюгнулся и достал клинок. Внезапно дверь распахнулась, на пороге комнаты стоял мужчина, одетый в черное, с наложенным на лицо макияжем.
- Придворный шут! Мы долго искали тебя! Ты пойдешь с нами, ибо его величество желает тебя видеть!
- Сдохни, гомик! - от Покса отлетела синяя сфера, буквально разорвавшая гомийца, от которого целыми остались только глаза, покатившиеся по полу.
- Вот же пидарастия! Это был агент тайной канцелярии "Мягкой Задницы". Этот ходячий рассадник хламидиоза нашёл меня! - заорал Шут, в голове которого снова начали проноситься ужасы, обещанные королём. - Всё! Старец прав, валим нахер отсюда!
Решено было уходить по крышам, т.к. внизу происходила бойня, гомийские агенты набирались из садомазохистов с особо извращенными фантазиями. Без единого препятствия наши герои выбежали на крышу, на которой их поджидал неприятный сюрприз. На крыше стоял главный крысень, выживший после стычки с Totenkopf. Вид его был двояким, с одной стороны погрызенное ухо, недостаток зубов, обожжено пол морды, отчего выпала шерсть, да обрубленный хвост, с другой же первобытная ярость в глазах и огромный сгусток молний в руке. Серафим издал истошный визг, каким обычно визжат женщины, и тут же рухнул в обморок. Но тут произошло то, чего никто не ожидал, Шут, швырнув клинок, попал в молнии, отчего несчастную мышь трахнуло током такой силы, что шерсть и заодно и броня просто испарились, а инквизитора отбросило с крыши на соседнюю улицу. По счастливой случайности клинок упал к ногам Шута. И вот наши герои, прыгая с крыши на крышу, начали свой путь к порту.

- Идиоты! Они их упустили! По возвращению всех запытать хищными глистами! - распалялся Леопольд IV. - Сволочи! Элементарного не могут, только поверженных сношать и умеют! Нет, всех казнить!
- Да, наворотили твои архаровцы дел! Уже пол квартала разнесли к едрени матери, а додуматься, что клиент убежал, не могут. Но меня беспокоит другое, откуда взялись эти чертовы мышисты? - задалась вопросом ведьма.
- А меня беспокоит эпидемия голубой чумы, и противные гомофобы-радикалы. У нас между прочим уже дошло до вооруженных стычек на улицах, да ещё эти женские бунты...
- Слушай же, властитель Гомии, мы должны лично поймать твоего шута.
- Ох, милочка, как говориться: "если хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай сам". Я согласен. Развеюсь от дворцовой рутины.
- Собирай самых лучших своих людей, выходим немедленно, хотя нет, пусть другие сделают грязную работу... - сказала ведьма в красных панталонах, обдумывая свой план.

Глава 20.

До порта наши герои добрались без проблем, погони не было и в помине. Так что можно было перевести дух и оглядеться. Порт более всего походил на густонаселённый улей: сотни складов, баров, притонов, ночлежек, ещё больше обитателей, в основном моряки, пираты и бродяги, а ещё десятки всевозможных кораблей. Шут пытался высмотреть "Утопию" - корабль дочери Хосе, когда к нему подошел пьяный бродяга.
- Не найдется пары монет для старого морского волка?
- Посмотрим... А ты можешь сказать где нам искать "Утопию"? - спросил Шут. - Я бы оплатил твое время...
- Ты про то корыто с истеричной бабой на борту? - при этих словах бродяга сплюнул. - Ещё бы! Меня не так давно списали на берег с этой проклятой посудины, а виноват в этом новый капитан - эта сумасбродка Фэйт. Приятель, скажу тебе так, она - проблема с большой буквы.
- Дед, это, бля, конечно, всё прекрасно, но знаешь, ты, где этот херов корабль!? - спросил Шут, стремительно теряющий терпение.
- Ой! Потише, братишка, я стар, иногда впадаю в крайности. Давай так, ты даёшь мне на бутылочку доброго рома, а я говорю, где искать "Утопию". По рукам?
- Хер с тобой, дед, по рукам! - Шут, при явном несогласии Покса, выдал старику несколько монет.
- Вот это дело! Значит так, пройди до конца вон того пирса, крайний левый корабль с голой деревянной девкой на носу твой. - радостно выдал старик. - Ох, парень, нравишься ты мне, ну не ходи ты туда, эта умалишенная если тебя сразу не пристрелит, то во время плавания точно утопит, я тебе говорю.
- Спасибо, дед, но я как-нибудь сам решу.
- Ну и бог с тобой, такой молодой чтобы помирать... - старик пошел через дорогу в бар пропивать неожиданный заработок, довольно громко напевая про "жилзенских развратных тёлок".
Корабль, с искусно вырезанным названием "Утопия" на борту, действительно стоял там, куда указал спившийся морской волк. Корабль был воистину прекрасен: алый флаг развевался на ветру, от мачт тонкой паутиной шли канаты и веревочные лестницы, снаружи корабль был выскоблен до блеска. В голове Шута почему-то промелькнуло, что корабль напоминает стройную юную девушку. Наши герой поднялись на палубу на которой почти никого не было, кроме пары матросов, драивших корму и не обращавших никакого внимания на нашу пеструю кампанию. Шут подошёл поближе к мачте с намерением получше её рассмотреть, внезапно он услышал окрик и обернулся, ему в лицо быстро летело что-то, но он всё же успел отскочить.
- Ёбт... - в мачте торчал метательный нож. - Чё за ёбаный в рот!
На мостике в лучах вечернего солнца стояла красивая, стройная девушка лет двадцати с рыжими волосами, свободно развивающимися на ветру, на её ангельском личике была досада, а в руке был ещё один нож.
- Кто вы такие и что здесь делаете? Красавчик если не хочешь стать покойником, будь добр, ответь. - голос был на удивление чистым, но самое главное, она обращалась к Шуту, который стоял, слабо соображая что происходит, и не мог сказать ни единого слова.
- Девушка, не гоже в друзей своего отца ножиками кидаться! Ты ведь Фэйт? - спас положение Серафим.
- Что-то вы не похожи на членов этого долбанного Totenkopf, хотя отец сегодня прислал весточку о том, что кто-то будет.
- Хосе сказал, что ты поможешь...
- Какого хрена! - опомнился Покс. - Она же чуть не прикончила Шута!
- О! Говорящая коровья лепёшка? - изумилась девушка.
- КТО Я!!! - казалось, Покс покраснел, но почему-то не стал продолжать беседу.
- Ну, видимо, я должна извиниться перед тобой, красавчик. Понимаешь вокруг полно всяких уродов, которые спят и видят как заграбастать мою "девочку". - сказала она, смотря на Шута.
- Да ничего... - Шут расплылся в улыбке.
- Ну, так как? Вы нам поможете? - спросил Рафаэль.
- Для моего отца всё, что угодно.
- Вот и замечательно. Когда отплываем? - поинтересовался Серафим.
- Завтра днём. После того как загрузят кое-какой груз. Мне помимо услуг отцу надо ещё и деньги зарабатывать.
- Блин, надо где то спрятаться до утра. - проворчал Серафим.
- Так оставайтесь на корабле.
- Но на нас идёт охота. - пояснил Рафаэль.
- Мне подобное не впервой. Здесь вы можете не бояться за свою безопасность. Все мои люди смелые и честные ребята, вам нечего опасаться, никто не узнает что вы здесь.
Ночь прошла и вправду спокойно. За это время наши герои познакомились поближе с командой, которая состояла из мужчин и женщин, свято верящих в жизнь и честь. Это были в основном молодые люди - отпрыски членов Totenkopf. Выяснилось, что они занимаются перевозкой грузов, а заодно и контрабандой, иногда топят пиратские суда.
Наступило следующее утро. Начались основные приготовления к отплытию. Шута и Рафаэль в принудительном порядке заставили стать матросами-чернорабочими. Практически всё утро на борт таскали тяжеленные ящики, Фэйт бодро раздавала указания, кто-то проверял снасти. Всё это время Шут видел Фэйт, ловя себя на мысли, что он специально высматривает её. Он видел как она, стоя на мостике, раздавала приказы, ветер в это время играл с её волосами, в глазах был задор, а её тело окутывал солнечный свет. Это несколько пугало его, ещё никогда с ним такого не было...
И вот наступил момент отплытия. Корабль с помощью магической сферы величаво вышел из порта, рассекая лазурные волны. В открытом море убрали сферу и поставили паруса. "Утопия" шла на север, к океану. Шут стоял у борта и заворожено наблюдал за причудливой игрой света на волнах, когда к нему подошла Фэйт.
- Что, красавчик, первый раз в море?
- Э, да. Меня зовут Шут.
- А я - Фэйт. Шут... Интересное имя.
- Другого у меня нет, вернее есть, только я его забыл.
- Не помнишь?
- Ну, да. Я потерял его когда был подростком...
- Интересно. - в глазах у Фэйт было любопытство, а на устах улыбка, от которой у Шута кружилась голова. - Не мог бы ты рассказать свою историю.
- Не думаю, что тебе она понравится...
- Да ладно тебе, недотрога, я сама не святая. Тем более нам плыть три месяца до Рены, надо же мне чем то себя занять, вот, буду с тобой общаться. - шутливым тоном сказала она.
- Я бы не хотел...
- Пожалуйста...
- А черт с тобой, слушай...
Шли дни, Шут все свободное от тренировок по фехтованию ("меч есть, а пользоваться не умею") время проводил с Фэйт, Рафаэль рисовал морские пейзажи, да сочинял стихи, Серафим с Поксом нашли себе собутыльника в лице корабельного мага Гефестиона, троица редко когда появлялась трезвой, но когда это случалось, они радовали окружающих небольшими соревнованиями по магии. В душе каждого был долгожданный покой.