ИНТЕРВЬЮ МИХАЭЛЯ ШУМАХЕРА ЖУРНАЛУ SUEDDEUTSCHE ZEITUNG MAGAZIN
ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Suddeutsche Zeitung: В юности вам часто приходилось сотрудничать с людьми, которые оплачивали ваше главное увлечение – картинг, потому что у вашего отца было недостаточно средств. Однажды вы обмолвились, что у этих людей был «сложный характер». Это было тяжелое для вас время?
Михаэль Шумахер: Конечно, были моменты, когда я чувствовал себя не очень-то комфортно. Мне приходилось идти на компромиссы вопреки своему желанию. Но это был важный опыт, который пошел мне на пользу.

Suddeutsche Zeitung: А что вы, тогда еще честолюбивый юноша, подразумевали под компромиссом?
Михаэль Шумахер: Я тогда выступал в гонках на картах, которые мне предоставляли разные люди. Сам бы я тогда не смог оплатить свои выступления. Таким образом, я получал выгоду от нашего сотрудничества. С другой стороны, самые лучшие условия всегда предоставлялись тем, кто был в состоянии заплатить. Поэтому мне часто доставалась второсортная техника, например, моторы. Это было логично, но я был этим, естественно, недоволен. Однако я держал свое недовольство при себе. Мне ничего другого не оставалось.

Suddeutsche Zeitung: Такая финансовая зависимость мешала вам? Она была для вас оскорбительной?
Михаэль Шумахер: Нет, я знал, что заключил с этими людьми договор, и что меня наняли для того, чтобы я гонялся и побеждал.

Suddeutsche Zeitung: Опыт, полученный в те годы, повлиял на формирование вашей личности?
Михаэль Шумахер: Мне приходилось попадать в ситуации, которые мне не нравились, в отношении которых у меня было иное мнение, чем у моих работодателей. Но я научился в таких ситуациях задаваться вопросом: «Как далеко я зайду? Как далеко мне можно зайти?»

Suddeutsche Zeitung: И как далеко вы заходили?
Михаэль Шумахер: Я никогда не заходил настолько далеко, чтобы серьезно с кем-то поссориться. Я был в этих ситуациях зависимой стороной и не мог позволить себе забыть об этом. Когда мне было лет семнадцать, я больше года прожил в Дармштадте в доме у герра Нойберта, у которого я работал. Его семья сама предложила мне пожить у них. Разумеется, я был им за это благодарен, но были моменты, когда мне приходилось прикусывать язык.

Suddeutsche Zeitung: Интересно, что вы называете вашего тогдашнего работодателя не по имени, а по фамилии. Получается, что несмотря на то, что вы долго жили в доме этого герра Нойберта, ваши отношения так и остались формальными?
Михаэль Шумахер: Когда я долгие годы обращаюсь к кому-то на «вы», я тем самым задаю какой-то определенный уровень общения. Таким образом я показываю человеку свое уважение. Если бы он захотел, он предложил бы мне перейти на «ты». Но я и сейчас не стал бы обращаться к нему на «ты» только потому, что я – тот самый Шумахер.

Suddeutsche Zeitung: О чем это свидетельствует?
Михаэль Шумахер: О воспитании! Мой отец придавал большое значение таким вещам. А я объясню их своим детям. Кроме герра Нойберта были еще и герр Бергмайстер, герр Брандес. Или, скажем, Юрген Дильк. Я очень многим ему обязан, он поддерживал меня и во время моих выступлений в картинге, и позже – в младших формульных классах. Но когда он в один прекрасный день предложил мне перейти на «ты», мне было поначалу очень сложно называть его просто «Юрген». Мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому. Мне всегда было очень сложно преодолеть этот трепет по отношению к уважаемым людям. И сейчас мало что изменилось.

Suddeutsche Zeitung: А бывало такое, что вам самому не хватало такого уважительного отношения к себе?
Михаэль Шумахер: Скорее, мне не хватало взвешенного отношения к себе. Для меня это очень важно. Например, когда я еще только выступал в чемпионате спортпрототипов за рулем Mercedes, в газетах уже начали появляться заголовки вроде «Талант века» или «Восходящая звезда». Меня явно переоценивали, я тогда еще ничего толком не добился. Я был просто мальчишкой из Керпена. И я тогда говорил журналистам: «Не превозносите меня до небес! Потому что если что-то пойдет не так, я не хочу больно удариться, падая с такой высоты!» Я пытался поговорить с журналистами, найти с ними компромисс. Но я тогда еще не понимал, как устроен этот бизнес. Я был слишком доверчив, легковерен. Глупый я тогда был.

Suddeutsche Zeitung: Вы были наивны?
Михаэль Шумахер: Я был молод и неопытен. С моей стороны было наивно полагать, что я могу убедить некоторых людей писать обо мне правду. Ничего у меня не получилось. Я понял, что я прошу слишком многого. Я даже задавался вопросом: «А не стоит ли мне быть более раскованным, по крайней мере, постараться казаться раскованнее? Может быть, стоит немного попритворяться?»

Suddeutsche Zeitung: В начале нашего разговора вы сказали, что вы плохой актер…
Михаэль Шумахер: Да, я многое умею, но только не это.

Suddeutsche Zeitung: То есть вы думали над тем, чтобы представать перед журналистами таким, каким они хотели вас видеть?
Михаэль Шумахер: В течение определенного времени. Я пытался улыбаться, когда дела шли плохо. Пытался кивать, хотя не разделял мнения собеседника. Я перестал быть собой. Но в какой-то момент мне стало ясно: я не справлюсь с этой ролью.

Suddeutsche Zeitung: У вас именно поэтому неоднозначное отношение к камерам?
Михаэль Шумахер: Когда меня снимают на камеру, звук, как правило, тоже записывается, а значит, записывается и разговор. А если я веду с кем-то частную беседу, мне, естественно, хочется, чтобы она осталась конфиденциальной. В этом главная проблема. Более того, я чувствую себя неуютно, когда за мной наблюдают.

Suddeutsche Zeitung: Когда именно вам стало ясно, что вы не хотите больше притворяться?
Михаэль Шумахер: Не было какого-то конкретного момента осознания. Я прошел долгий путь, и осознание приходило постепенно. Мне помогли мои спортивные достижения, именно благодаря им я получил признание прессы, которого мне так не хватало раньше. Я стал более самостоятельным, стал чувствовать себя раскованнее, ушел страх. Думаю, что наши отношения с журналистами развивались обоюдно, и нам все же удалось найти компромисс.

Suddeutsche Zeitung: Но все же мнения журналистов о вас резко расходятся. Как вы думаете, каким останется Михаэль Шумахер в памяти людей?
Михаэль Шумахер: Мне сложно самому себя описывать. Думаю, что другим это удается лучше. И это во многом зависит от того, насколько хорошо человек меня знает. Я уже много раз слышал, что те, кто знакомятся со мной лично, меняют свое мнение обо мне в лучшую сторону. В личном общении я, естественно, более открыт и раскован, чем на пресс-конференциях…

Suddeutsche Zeitung: …где вы производите впечатление очень замкнутого человека.
Михаэль Шумахер: Скорее, сосредоточенного и сконцентрированного. В такие моменты я говорю о своей работе, и мысли у меня заняты Формулой 1. И те, кто не знают меня лично, думают, что я всегда такой.