Картинки из приходской жизни

В воскресенье я читаю Псалтирь и часословлю в храме. Болею. Кашляю так, что дети пугаются - как будто собака лает. Девятый час обычно читается без священника, народу в это время в храме очень мало — дай Бог, два-три человека.

15.00. Мне пора начинать. Без всякой просьбы с моей стороны кто-то уже звонит в колокол девять раз… Во мне поднимается смятение, так как я не успела приготовить Тропарион, да и Часослов куда-то запропастился. Лихорадочно ищу Часослов. Вдруг голос батюшки:

— Благословен Бог наш….
Замечаю, что мимо меня, как всегда метеором, в алтарь промчался отец настоятель. Машинально отвечаю:

— Аминь! — и продолжаю: шарить рукой в тумбочке, ища Часослов, и читаю по памяти дальше: — Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе… — в то время, как дочитываю «Отче наш», из-за спины возникает чья-то рука и кладет на аналой Часослов.

Вздыхаю и начинаю читать псалмы, но тут у меня случается приступ кашля. Отчаянно хрипя и надсадно перхая, мужественно читаю, проглатывая буквы, цифры и даже слова. Из алтаря выходит батюшка, подходит ко мне и сует мне в руки ковшик для запивки, полный теплого вина. Потом оттесняет меня от аналоя и продолжает читать прерванный мной псалом, а я в это время в сторонке жадно глотаю «лекарство», горлу моментально становится легче. Теперь я оттесняю батюшку и продолжаю читать за ним.

Подходит время читать тропари. Сегодня первым читаем воскресный по гласу, второй – мученика. Все та же услужливая рука, которую я идентифицировала как принадлежащую помощнице старосты Татьяне Большой, подкладывает на аналой сначала Тропарион, раскрытый на тропаре мученику Нестору Солунскому, и листочек с воскресными тропарями. И я, овца такая, читаю их в той последовательности, в какой она мне их и положила – то есть сначала мученику, потом – воскресный!... А надо - наоборот. Овцааааа!!!...

Ну, что делать… молитвы читаю, скоро кондак, надо подумать о кондаке, который уже не за горами, а где мне его искать – на листочке только тропари... То ли вино сделало свое дело, то ли последствия простуды – но я напрочь забыла, что воскресные кондаки есть и в Тропарионе, и в самом Часослове… Пришло время кондака. Молчу, нашарила какой-то молитвослов, шуршу молитвословом… Пауза затягивается… Сзади тоже слышу шорох страниц…

Первым его нашла все-таки я, но прочитать не смогла из-за охватившей меня неуверенности (тот ли глас?), опупела окончательно и только стояла и лупала глазами. Потом где-то в своем молитвослове нашел батюшка, подлетел, привычно оттеснил, прочитал кондак и улетел опять в алтарь. Прямо Ангел какой, честное слово! И такой же милый.

Ну все, теперь можно расслабиться…
— Господи, помилуй Господи, помилуй. Господи, помилуй… — сорок раз, а потом молитва Василия Великого.

Читаю. Все уверенней. Уже скоро конец. Оборачиваюсь – и опять захожусь в кашле… За спиной – почти полный храм!.. А меня снова заклинило. Молитву дочитала и молчу аки пень.
А батюшка за меня:

— Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу… Подосинкина, читать будем или в молчанку играть?

Молчу. Изображаю партизанку на допросе с одноименной картины художника Непомнюкакого…
Батюшка завершает молитвы, подходит ко мне и спрашивает:

— Что так читала плохо, Подосинкина?
А я все молчу и глупо улыбаюсь… расслабленная, с совершенно пустой головой. Потом выдавливаю:

— Растеряаалась…

Вот позорище!.. Прости, Господи.