Если уж вспомнили.


— Библиотеки, — повторяет Макс. И ещё раз, по слогам: — Биб-ли-о-те-ки! А ещё книжные лавки, букинистические развалы и книгопечатни… надеюсь, хоть не газетные киоски. На каждом углу — это если сэр Шурф все-таки будет держать себя в руках. А если нет, все вокруг станет библиотеками. Забудьте, что в этом городе когда-то были жилые дома, кондитерские лавки и сапожные мастерские. Попрощайтесь с ними прямо сейчас. Уж я этого парня знаю.

Есть разные одиночества. Способов оставаться одиноким, мне кажется, гораздо больше, чем способов быть вместе с кем бы то ни было. ... физическое одиночество не предмет для разговора, с ним все более-менее понятно. Одиночество, на которое я был обречён изначально, в силу обстоятельств рождения и воспитания, а потому привык к нему с детства и даже полюбил, — это одиночество человека, который превосходит других. ... А бывает одиночество опыта. Когда человек, подобно мне, переживает уникальный опыт, о котором и рассказать-то толком невозможно, он волей-неволей оказывается в полной изоляции, среди абсолютно чужих существ, поскольку ощущение внутреннего родства с другим человеком приносит только общий опыт, по крайней мере, иных способов я не знаю.

У него была наглая, хитрая, самодовольная рожа бессмертного существа, которое может сделать все, что пожелает, и ему за это ничего не будет. Словом, он был отвратительным типом — в точности таким, каким я сам всегда хотел стать, просто у него получилось, а у меня — нет.

А я действительно безумен. Тот факт, что я это контролирую, ничего не меняет. Поэтому я не прикидываюсь, а просто иногда отпускаю себя на волю. Почему нет? Это — желанный отдых.

Кстати, если ты понимаешь, о чем я толкую, могу тебя поздравить: ты один такой в Мире. Всем остальным кажется, что я говорю полную чушь. Даже моим старшим магистрам. Они, конечно, ни за что не признаются, вечно делают вид, будто все уяснили, но меня непросто провести».
«Но я, кажется, действительно понимаю».
«Очень хорошо. Я, видишь ли, немного устал жить в Мире, где ни одна скотина не понимает нормальных человеческих слов».

Я, к примеру, развлечения ради то и дело совершаю поступки, которые вовсе не кажутся мне необходимыми. А потом, какое-то время спустя, вдруг выясняется, что эти глупости — наилучшее, что можно было сделать... Всякий совершённый поступок — единственно верный, наилучший из возможных. Просто мало кто живёт достаточно долго, чтобы оценить истинные последствия своих дел, вот и довольствуются промежуточным результатом, корят себя потом за ошибки, которых, в сущности, не было.

Глупо и неосмотрительно терять время, когда одна смерть дышит тебе в затылок, а другая дремлет под сердцем, как младенец в материнской утробе.

У меня было по крайней мере одно несомненное достоинство: приняв решение, я тут же начинал действовать, не откладывая на потом, не дожидаясь благоприятных обстоятельств, даже краткой передышки себе не позволяя.

Обладать тяжёлым нравом и скверной репутацией чрезвычайно удобно. Люди искренне благодарны тебе уже за то, что ты не вытираешь о них ноги. Ну а любое самое сдержанное проявление дружелюбия и вовсе творит чудеса.

Не так уж плохо время от времени оказываться обманутым, поскольку справедливость имеет тенденцию восстанавливаться сама по себе, без особых усилий жертвы.

Нет ничего слаще предвкушения. Только в тот миг, когда все козыри уже на руках, но ещё не на столе, игрок может быть счастлив по настоящему. По сравнению с этим блестящий отыгрыш, заслуженная победа и звон честно выигранных монет — хоть и приятная, а все же суета.

Каждый человек диктует реальности свои представления о ней; другое дело, что почти никто этого не осознает и уж тем более не контролирует процесс. Легендарная удачливость дураков и безумцев — закономерное следствие этого правила.

Пока человек не стал взрослым, он весь — обещание чуда, а зрелость делает его свершившимся фактом, вне зависимости от того, каким именно он стал.

Тот, кто ничего не хочет, всегда сильней того, кто хочет всего, да побольше.

Человек всегда расслабляется и теряет бдительность, выяснив, что запланированная неприятность случится не прямо сейчас, а немного попозже.

Понимания вне опыта вообще не бывает, вне опыта возможна только пустая болтовня.

Уверенность в собственной неуязвимости — не та роскошь, которую может позволить себе разумный человек, сколь бы велико ни было его могущество.

Существование само по себе — благо. Если есть хотя бы намёк на возможность сохранить существующее, надо попробовать это сделать. Если бы в небытии скрывался некий высокий, тайный смысл, ничего бы и не было. Но все наоборот: жизнь цепляется за всякий шанс осуществиться, все живое страстно желает длиться — во что бы то ни стало, любой ценой.

Совершить невозможное - не такая уж великая проблема, если знаешь, с чего начать.

Непобедимый противник — наилучшая мотивация для бесконечного самосовершенствования.

Никогда прежде я не думал, что можно стать счастливым только потому, что какой то человек произносит вслух некоторые слова, складывая их в определённом порядке.

Глупо терять время, когда ясно, что нужно делать.

Нет ничего хуже, чем объяснять самые простые и очевидные вещи,

У меня было множество возможностей убедиться, что судьба гораздо мудрее меня. С некоторых пор я ей всецело доверяю.

Только очень могущественный человек может себе позволить так искренне радоваться, что ему удалось не убить врага.

Когда никого не боишься, можно спокойно и трезво выносить суждения о людях, не интересуясь тем, как они сами относятся к тебе.

Пока тебя не принимают всерьёз, твои руки развязаны.

Когда ты сам перестаёшь придавать значение себе и своей жизни, узнаешь вкус подлинной свободы.

«Почти» — воистину волшебное слово, я его очень люблю.

Если время от времени не совершать невозможное, непонятно, зачем вообще было рождаться на свет.

«Победа любой ценой» — не мой девиз. Мой девиз звучит иначе: «Победа, недорого».

Родители почти всегда инстинктивно, но безошибочно выбирают для своих детей наихудшую участь из всех возможных. И чем больше любви испытывает человек к своему ребёнку, тем сильнее в нем потаённый инстинкт убийцы.

Вечность сильнее человеческой неспособности её постичь.

Что бы ни делал человек, в конечном итоге окажется, что он посвятил свою жизнь просушке вороны, которую сам же перед этим намочил. Или, наоборот, увлажнению сухой вороны, которую после этого снова придёмся сушить. Это — все, на что способны люди.

В некоторых случаях понимание становится началом эффективного действия; в идеале так должно быть вообще всегда.

Пока человек отдаёт себе отчёт, что его знания и опыт — ничтожная крупица реальной картины мира, он настолько не безнадёжен, что пари впору заключать, делая ставку на его блестящее будущее.

Всякий совершённый поступок — единственно верный, наилучший из возможных. Просто мало кто живёт достаточно долго, чтобы оценить истинные последствия своих дел, вот и довольствуются промежуточным результатом, корят себя потом за ошибки, которых, в сущности, не было.