Убить человека… Это не так-то просто. Впрочем, самое тяжелое это первое убийство. А потом тебе все легче. Сейчас я даже не замечаю самого факта, того, что я кого-то убрал. Ну, жил человек, а теперь его не стало…
Хорошо помню свое первое дело. О, как тогда мне было трудно! Помню все так, словно это было вчера… Теплый июнь 2063-го года. Я стою вместе с инструктором Шагалом на крыше пятиэтажного дома в Берлине… Жара страшная. Обливаясь потом, лежу и, всматриваясь в оптический прицел Альфы-6 (стандартная снайперка, которую дают всем новичкам), целюсь в прохожих. Все новички начинают убивать с простой проверочки: их ведут в город (выбор случайный) и инструктор выбирает ему любого прохожего, который ему приглянется. А ученик должен его убить… может это гнусно и подло, отвратительно и жестоко, но именно «жеребьевка» закаляет характер будущего наемника, а также проверяет его готовность к карьере. Вот и я лежу и думаю: «Кто же? Кого же ты мне выберешь, мистер Шагал? Вон ту красивую, молодую девушку, которая сидит себе в тени дерева и, облизываясь, ест клубничное мороженное? Или это будет вон тот мужчина в деловом костюме, который, говоря по портативному коммуникатору, наверняка заключает еще одну сделку ? А может это вон та дама с коляской, в которой посапывает младенец? Выбор огромен. Выбор жесток. Кто же?». Сердце бешено бьется в груди, руки стали липкими от пота, находясь в черных кожаных перчатках, крепко сжимающих оружие. Вот и настал момент! Инструктор наклоняется ко мне и шепчет на ухо: «Вот он! У реки, в желтой футболке… мальчик.» Боже. Как это было жестоко! Ребенок! Ладно, если бы мне сказали убрать того мужчину. Но ведь это ребенок! «Давай! -- приказал мне Шагал.—Убей его!» Эх, парень! Тебе всего восемь лет. Но я не могу ослушаться. Я должен… должен тебя убить и дать себе пропуск в категорию «Кадет» .
Прицеливаюсь, навожу перекрестье прицела в середину лба… Голубые детские невинные глаза смотрят в сторону площади. В них светится радость, беззаботная детская радость… Прости, малыш. Надо. Я нажимаю дрожащем пальцем на скользкий курок… и время замедляется. Мне видно все: и как пуля вылетает из ствола с толстым глушителем, и как дергается оружие в моих руках (легко и тихо, даже новые технологии не могут убрать отдачу), и как снаряд долетает до мальчишечьего лба, как разрывается капсула при прикосновении к коже, и плазма, прожигая кожу, уходит внутрь. В глазах ребенка отражается удивление, боль и печаль. Он медленно оседает на парапете. Вдруг, я слышу женский крик. Душераздирающий, высокий и жалящий в самое сердце крик матери мальчика. Она бежит к нему по мостовой, на том месте, где она стояла, лежит ее сумочка и легкая детская курточка… Люди, стоящие вокруг, ничего не понимают, но постепенно поднимается паника. И вот уже все бегают, кричат, зовут полицию… А на крыше уже никого нет – мы едем в машине уже в кило метрах трех от того места. Мистер Шагал хвалит меня по коммуникатору начальству, а я сижу и смотрю пустым взглядом на проносящиеся дома… В тот вечер я впервые сильно напился. В тот вечер я дал себе обещание, ставшее жизненным правилом, никогда не убивать женщин и детей. А также всегда работать без шума и привлечения внимания публики.
Постепенно я полюбил свою работу, и меня мало стало волновать, то, что кто-то умер от моей руки. В 2064 мною был получен статус «Профессионал», за совершение сорока первоклассных убийств за три месяца. Да, это было тяжело, но оно того стоило. Теперь я один из самых требуемых заказчиками наемников. Мои коллеги и друзья прозвали меня за глаза Тенью. Мне нравится это имя, ведь меня никто некогда не замечает во время операций.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове за то время, что я провел в канализации, несясь бесшумной тенью по туннелям, миную все датчики слежения, так хорошо обнаруживаемые Snakом. Ну вот и канализационная решетка, выходящая на территорию коттеджа. Правда, она приварена к железно раме, но это не проблема для моего костюма. Молекулярный резак решает все проблемы быстро, бес шума и пыли. Вот я стою у стены здания. Приборы показывают, что в радиусе пятидесяти метров никого из охраны нет. Повернув голову и посмотрев наверх, мною было обнаружено, что на втором этаже открыто окно. Судя по карте, это комната охранника, который охраняет хозяина всю ночь и совмещает функции его телохранителя и каммергинера. Я коснулся запястья и увеличил силу давления перчаток в несколько сотен раз. Затем припал к бетонной стене и вдавил пальцы в камень. Материал поддался под давлением, как глина. Да, вот она суперсила, а теперь представьте, что под моими руками не стена из сплошного бетона, а человеческая шея. Вот так, ползя метр за метров, вжимаясь в стену, как человек-паук, я поднялся до окна и скользнул внутрь.
Комната была небольшая, но обставлена она была со вкусом: успокаивающие светло-коричневые тона, мягкая кровать, кресла с кожаной обивкой, резная мебель, в углу компьютерный терминал. Если верить съемкам, то этаж весь выдержан в таком стиле. Подойдя к нему, мне стало видно, что Паркинсон уже моется в ванной, а его телохранитель отдает команды остальной охране на первом этаже. Отлично. Пройдя в соседнюю комнату хозяина этого дома, я увидел, что пиджак и брюки небрежно брошены на кресле, а бар стоит уже открытым с готовой порцией дорого виски, налитого в бокал. Что же подождем, пока клиент помоется и примет роковую дозу алкоголя, а потом отправим его в последний полет с балкона.
Тут из ванной прекратила течь вода и послышался звук открываемой двери. Я мигом спрятался за портьеру. Из душевой вышел мистер Паркинсон в махровом синем халате. Ха, да в жизни он еще меньше, чем на фотографии: коренастый, ростом, не привыкающем ста семидесяти сантиметров, седые волосы, лысоват, полный и не слишком поворотливый мужчина с орлиным профилем. Паркинсон подошел к бару и сделал глоток виски из стакана, затем, поморщившись, осушил его до конца. А дальше (о чудо!) сам вышел на балкон и облокотился на решетку. Действовать надо незамедлительно. Я бесшумно выскочил из-за шторы и, аккуратно ступая по ковру, подкрался к жертве. Миг, и мои руки крепко сжали его. Правая рука зажимала его рот, а левая уже вкалывала парализующее средство. «Фриз» хорошо тем, что он исчезает из организма через полчаса, после того, как его введут. Клиент замер, а потом обмяк, только глаза, наполненные страхом, метались по моему лицу. Но что он может увидеть под зеркальной маской? Только улыбку смерти. Я поднял безвольное тело и сбросил прямиком на стальную оградку. Бинго! Паркинсон грохнулся лицом вниз, причем так, что со стороны похоже, что он действительно перевалился через перила самостоятельно, а не то, что его столкнули… Конечно, без легкого шума не обошлось. Через минуту послышался грохот множества ног. Я включил тепловизор и увидел, что на первом этаже уже столпилось множество людей, которые стояли в холе и не решались выйти в сад. Но вот похоже каммергинер подбежал к телу и стал его осматривать. Поднялась паника. Все это я обозревал, уже прилепившись обратно к стене на другой стороне дома. Пару мгновений и уже лазер из моего костюма приваривает на место решетку от коллектора. Еще пять минут и я завожу машину, параллельно стягивая форму.
Подъехав к пропускному пункту, я остановился и пропустил колону полицейских машин. Быстро они среагировали, но нам это уже не важно, пора и отдохнуть…