раз, два.стучу ногтем по своему отражению в зеркале.проверка жизнеспособности.ноль целых.февральские восемь вечера и ледяной пол под ногами. в холодном воздухе ванной беспомощно повисло облако сигаретного дыма.холодный воздух.холодная вода.руки тоже холодные.тяжелая связка ключей на холодной цепочке.с металлическим привкусом щелчок дверного замка.грязь, покрытая ледяной корочкой, потихоньку оттаивает и хлюпает в кроссовках.очень тихо и пусто. мертвый город.
покуривают пэтэушники, злые старушки прут необъятные сумки – куда, зачем? бессмысленно, как сизифов труд и как сама жизнь.красные, умеренно-пропитые лица рабочих мужиков с «тормозками» в заскорузлых сумках, собранных грубыми руками некрасиво состарившихся жен.студентки в «дольче и габбане» с привокзального рынка вяло листают конспекты по педагогике.полный вагон набивается по-зимнему мрачно одетых, толкающихся локтями и отпихивающих на своем пути все живое, и ведь каждый хочет быть счастлив.

а мы?просто слишком много курили, сидя на подоконнике и глядя вниз с восьмого этажа, и слишком долго пытались казаться сумасшедшими, так долго, что в итоге стали ими.поколение, мечтающее быть потерянным..

нелепый разговор по телефону.темнеет, сумерки заползают в окна, темнота, сначала уныло стелящаяся по полу, поднимается выше и выше, грозя схватить за горло и задушить своим могильным синим холодом.брожу по квартире, волоча за собой длинный телефонный провод, о чем-то говорю, чувствуя как раздраженно повышаю голос, слушаю какой-то необязательный бред..щелчок.короткие гудки.
и снова звонок.в дверь.