Как это? Идти и понимать, что идёшь не той дорогой и идёшь не туда. Но всё равно идти, тревожа лужи, переступая через кучи мусора на пути. Идти, смирившись с попадающимися на пути трудностями. Шагать вдоль этих узких улиц, где нет никого, только эхо, отдаленного города. Широко проспекта полного огней и красок радости, от которых ты отказался, полных кафе и забегаловок с дожидающимися компаниями друзей, к которым ты уже никогда не попадёшь. Или попадёшь, но уже куда более высокой ценой, чем просто свернув в очередной темныё переулок.

      Каждый может выбрать, то чего он хочет. Это человеческое преимущество. Если ты хочешь быть врачом, ты можешь им стать, хочешь быть актёром, никто тебя не держит. Конечно, за свою мечту надо драться. Но тебе дают оружие, бери и борись, мозгами, если умён, деньгами, если богат, красотой, если красив. Как хочешь, чем хочешь.

      Тогда почему я обошла драку стороной. Драку, что затеяли на широкой магистрали моей жизни, множества вариантов. В моих руках был меч, способный отбить мечту у кого угодно. Но я стояла, глядя на все эти сложности, все эти препятствия. Они меня пугали все эти дороги. По ним не шёл никто из моих друзей, они сулили мне новые знакомства, которые я переношу с таким трудом. Они сулили мне страх испытаний, в безнадёжности победы в коих я себя убедила. Они ослепляли меня своим блеском. Я не верила в них, находя оправдания и сжимая в руках ножны своего оружия, так и оставшегося не обнаженным.

      Среди всего того, что меня пугало был ещё один путь. В меру освещенный фонарями, путь, на который ступили и многие из тех, кого я знала. Уповая на их компанию и лёгкость этого пути, я не полезла в драку. Я не пошевелила пальцем, ради своей мечты. А мечта, обиделась, бросив мне в след проклятие. Да я его не услышала.

      Какое-то время я преодолевала пространство с успехом, и даже с улыбкой. Но чем дальше я шла, тем тусклее становились фонари. Тем молчаливей и отдаленней становились мои спутники.  В конце концов, один за одним, они стали разбегаться по своим дорогам, по путям в которых они были уверены. И в какой-то момент я осталась одна, в совершенно не знакомой, гнетущей местности. Высокие чёрные дома, блестящий асфальт, и дождь, похожий на ртуть, чьи капли катаются шариками под ногами. Серый порванный в клочья туман вдоль бордюров. И этот словно в насмешку оставленный шум, оживленного бульвара.  

       И вы думаете, я оглянулась, вы думаете, я свернула. Нет, я пошла дальше, одна, сжимая зубы, душа стоны отчаянья. Я вообразила себя героем из мистического блокбастера, бредущего с внушительным мечом по мрачным трущобам. Я думала, что мне всё нипочём, что сворачивать трусость. А трусостью было идти дальше.  Сколько тварей выскакивало из уг [289x484]лов, падало практически на голову. Лишь сетуя себе под нос, или громко ругаясь, я расправлялась с ними и шагала всё глубже, всё, ниже спускаясь в этот ад.

     Преисподнюю, похожее на огромное кладбище надежд, где есть только один призрак и тот молчаливый страж, первой похороненной здесь мечты.

     Я очнулась лишь тогда, когда надо мной, после моего приближения стали гаснуть фонари. Они тухли, стоило пройти и под ними. И зажигались, когда я отдалялась, все равно, оставляя меня в темноте. Вот тогда мне стало страшно, вот тогда меч выпал из рук. А я облокотилась об влажный столб фонаря.

     Что я сделала. Кто говорил, что жить можно лишь тем, что тебе интересно? Кто больше всех хвастал своей мечтой? И где я теперь?

      Небо было даже не чёрное, а пепельно-серое, как давно оно не горело ни солнцем, ни хотя бы серебряным пламенем звёзд. Оно остыло в бесполезных сражениях с тем и а то, что мне было не нужно. Оно плакало ртутью, из-за которой я ослабла.

      Тогда я впервые оглянулась, но там было такие же глухие арки, и кирпичные стены с выщербленными дорогами, как и впереди. Такие же слепые, с битыми стёклами окна, в которых не было света. Там был тот же туман, или пар, или что. Было довольно поздно идти назад, я не помнила обратного пути. Я заблудилась в этих мёртвых трущобах.

И не кого было винить. Не на кого было сбросить вину.

     Но если виновен лишь ты, решила я, надо дойти до конца. Хотя бы узнать, что это было, на что я променяла мечту. Подняв свой ставший тяжёлым меч, я шаркая нехотя поплелась опять.

     Впрочем, скоро я наткнулась на тупик. Глухой и слишком очевидный тупик. В припадке ярости я ударилась лбом об эту стенку, и застучала по ней кулаками. Небо молчало. Даже эхо широкой улицы жизни пропало. На моих губах проступила соль, водопадом тёкшая с ресниц. Это ли не конец?

     Но вдруг ухо уловило мерный топот множества ног. Окрыленная надёждой я обернулась. И три ружейных дула уставились в меня, вмести с тремя парами пустых белых глаз, нагнувшихся над прицелом солдат. А рядом с ними стояла мечта. С золотым платком в руках, так похожим на кусочек солнца в этом мрачном закутке. Сколько она шла за мной? До самого конца. Сколько раз пыталась докричаться, но через музыку в моих наушниках не прорвалась. Хотела ли она, остановить меня? Пыталась ли?

     Да какая разница. Я отбросила меч, он укатился куда-то в мусор. Именно так, кончится этот дурацкий путь не туда.  

     Кажется, Мечта плакала, когда взмахивала рукой, подавая знак. Кажется, плакала я.