Вот сижу я, в очередной раз, пытаясь запихнуть в себя уголовное. Да – да, уже раз в третий пойду сдавать туже дисциплину, той же Тортиле, но чем дальше в учебник, тем больше убеждаюсь, что такое многократное повторение пытки оправдано. Всё равно такое чувство, что ничегошеньки не знаю. Нет, знаю, но от зубов не отскакивает, а нашей Закалённой нужно именно так.
Стоит только выйти из комнаты, как вдруг ни с того, ни с сего начинаю рыдать. Слёзы льются сами по себе, и поделать ничего не могу. Будто уже сейчас своё завтрашнее фиаско оплакиваю. Или и вправду нервы.
Так то всё наконец-то налаживается. Болезнь, похоже, отступает. Родители вроде бы снова идут на мировую. По крайней мере, обедали все вместе. Да и любят они меня глупые. Не знаю за что только? За что можно любить кого-то вроде меня? Загадка.
А они носятся со мной как ребёнком. На Новый год вручили два огромных сладких подарка. И книгу, что просила. И ежедневник. А сегодня смотрю, а под ёлкой ещё одна коробка сладостей всяких. Ну что ты будешь делать с ними.
Правда в горло ничего не лезет из-за этого экзамена. Ну не сдам я его, мне кажется. Потому что ленивая. Вчера надо было садиться. Но вчера ещё тошнило и кружило меня как не известно кого. А сегодня всё успеть – вот уж точно не судьба. Завтра с утра будет пять часов, если не просплю, но какое-то слабое утешение. И ночь сидеть нельзя. Организм предупредил уже, что ещё раз так над ним поизмываюсь выключится окончательно.
Так что вот оно какое Рождество кроличье. Вроде всё хорошо, а на душе грустно.
Утешает только одно. Уголовное уголовным, а меня любят и ценят, причём именно такой, какая есть. Так что в мире ангелов добрее, кроме твоих собственных родителей.