В колонках играет - КОРНИ-ХОЧЕШ Я ТЕБЕ СПОЮ
Настроение сейчас - Супер!!!

Шаг в вечность

Часть первая.

Mama, just killed a man,

Put a gun against his head,

Pulled my trigger – now he's dead…

(Queen, 'Bohemian rhapsody')



All dead, all dead,

All the dreams we had,

And I wonder why I still live on…

(Queen, 'All dead')


"Тсузуки… мы с тобой так похожи… Мы оба… Мы оба порожденья тьмы…" Эти слова не давали покоя Тсузуки с тех пор, как он последний раз видел его, бледного ещё больше, чем обычно… Тогда он видел, видел собственными глазами, как жизнь выходила из тела Мураки. Он слабел… Но у него большая жизненная сила, и это нельзя отрицать. Хоть он и убивал множество людей, сам по себе он обладал большой тягой к жизни, но никогда и никому, даже себе, в этом не признавался. Странно, но тогда у Тсузуки было только одно желание – уйти из жизни… вместе с Мураки. Почему? Почему ему хотелось забрать Мураки с собой? Он не хотел, чтобы Мураки остался и продолжал причнять боль кому-то ещё? А может, это было что-то большее? Тсузуки задавал себе эти вопросы, но не мог найти ответов…

В последнее время Тсузуки спал очень неспокойно. Иногда ему снился какой-то бред, иногда что-то осмысленное. Но все эти сны были для него кошмарными. Ему постоянно снился Мураки, который почти в каждом сне настигал его, срывал с него одежду, что-то шептал, и с губ его не сходила та еле уловимая улыбка победителя… Тсузуки кричал, пытался освободиться, но… он ничего не мог сделать, он не мог пошевелиться, он был в полной власти Мураки. Эта беспомощность и безвыходность больше всего пугали его. Когда же Мураки начинал приближаться, чтобы завладеть его телом, он просыпался, весь в холодном поту, с трепещущим сердцем. Однажды Тсузуки выпил снотворное, в надежде, что заснёт очень крепко и не увидит никаких снов, но эффект вышел обратным. Он пытался проснуться, но не мог… В ту ночь нереальный Мураки чуть не завладел им. Кроме того, это вызвало кучу вопросов и подозрений со стороны Ватари. Но Тсузуки ни за что не хотел никому рассказывать о своих снах. Он слышал где-то, что иногда во сне человек видит всё то, что втайне хотел бы видеть и в реальности. Это удивляло и пугало Тсузуки – неужели он втайне хочет, чтобы Мураки в конце концов добился своего? Как бы то ни было, об этом не должны были узнать окружающие.

С Хисокой было труднее всего. Ему ничего не надо было рассказывать, достаточно было только об этом вспомнить или подумать. Хисока сразу понял, что с Тсузуки что-то не то, но ничего ему об этом не сказал. Тсузуки старался избегать Хисоку и ни в коем случае не дотрагиваться до него – любое прикосновение могло позволить Хисоке увидеть то, что Тсузуки так старательно скрывал. Если же Хисока находился с ним рядом, Тсузуки делал идиотские попытки думать о чём-нибудь другом : о птичках, о еде, петь про себя песни… Это было чертовски трудно, но он был готов на всё, лишь бы только его напарник-эмпат ничго не узнал. Хисока же, чувствуя всё это, про себя думал :"Или с ним происходит что-то неладное, или же он просто стал полным идиотом… Ну кто будет думать о вылуплении бабочек из куколок, во время того, как Шеф проводит совещание? И вообще, он ведёт себя очень странно."



Однажды ночью Тсузуки проснулся, но не от очередного кошмара, нет. Он проснулся от какого-то непонятного чувства. Ему было жарко и душно, и он посмотрел на открытое окно. В этот момент его глаза расширились от ужаса. У окна он увидел до боли знакомый мужской силуэт… Мураки… Тсузуки сразу же узнал его по слегка светящемуся правому глазу. На нем был белый плащ, и ветер завораживающе развевал его. "Мураки?.. Что…" – начал было Тсузуки, но договорить не смог. Как будто что-то невидимое закрыло ему рот и сковало его. Он не мог пошевелиться, точно так же, как в одном из своих снов. (Doushite? Chinpunkanpun…)

Увидев, что предмет его вожделений беспомощен, Мураки медленно подошёл к кровати, на которой лежал Тсузуки и заглянул в широко раскрытые, наполненные возмущением и ненавистью аметистовые глаза. "Тсузуки-сан, как же ты прекрасен и одновремненно беспомощен сейчас… Я вижу, вижу, что ты удивлён. Это хорошо, что ты ничего не рассказал напарнику о своих снах. Этот малыш ещё слишком юн, чтобы знать об этом… – Мураки слегка улыбнулся и приблизил свои губы к уху Тсузуки. – Знай же, Тсузуки-сан, всё, что ты видел во сне, будет и наяву. И ты ничего не сможешь с этим поделать…" С этими словами Мураки коснулся своей рукой щеки Тсузуки. Вероятно, ему доставило удовольствие это прикосновение, так как губы его снова изобразили полуулыбку. Тсузуки же наооборот захлестнула безграничная ярость. Понимая, что его руки по непонятной причине обездвижены, он сделал то, чего сам от себя не ожидал. Резким движением он немного повернул голову и… укусил Мураки в руку. Во рту почувствовался солоноватый вкус крови. Крови Мураки. Ярость немедленно прошла, но стало противно. Противно потому, что он понимал, что это всё, на что он способен в данной ситуации.

Мураки одёрнул руку от Тсузуки. Из места укуса пошла кровь, Мураки посмотрел на неё и засмеялся, желая, вероятно, этим показать, что ему это особого вреда не причинило, а только позабавило. Посмотрев на кусаку, он, не торопясь, словно с опаской, снова протянул свою руку и приложил свою ледяную ладонь ко лбу Тсузуки и… тот потерял сознание. Мураки просто отключил его, мягко и безболезненно… (How did he do it???)



Был полдень, работа шла полным ходом. Хисока знал, конечно, что Тсузуки бывает до неприличия ленивым, но не являться на работу – это было уже слишком. Он любил поесть, любил поспать, и все это понимали. Но у всего есть границы! Спать до полудня, наедаться до отвала, думать о какой-то дури на работе и, в конце концов, вообще не являться на работу – просто траглодитство какое-то! Хисока всегда относился понимающе ко всем пристрастиям напарника, хотя (чего скрывать?), иногда это раздражало. Сильно. В конце концов, это Хисоке 16 лет, и его называют Малышом! Может, ему тоже хотелось вести себя так! Но… он не мог. Он понимал, что стал Шинигами не для этого. Он работал, работал по-настоящему, не жалея сил. А Тсузуки? Ему больше 70 лет (вот уж натуральный ojiichan…), а он продолжает вести себя как ребёнок. Где справедливость?..

Размышляя в этом направлении, Хисока решил наведаться к Тсузуки и "провести воспитательную беседу", своим, собственным методом. Ему не нужно было отпрашиваться у Шефа, неужели он не имел права на перерыв?

Выйдя из здания Департамента, Хисока почувствовал некоторое облегчение. Падающие лепестки сакуры действительно хорошо успокаивают и даже завораживают… Первоначальная сердитость Хисоки сменилась на философское настроение. Неспеша приближаясь к "берлоге" Тсузуки, он думал о переменчивости человеческих чувств, о настроениях, движущих поступками людей, и о прочей заумной бредятине. Но, как ни странно, за такими мыслями Хисока и не заметил, как уже был у места проживания своего напарника. Не сказать, чтобы Тсузуки много там жил, просто он был не любителем (в отличии от некоторых), спать там, где работал. В те спокойные дни, когда на работе не происходило ничего важного или сверхъестественно важного, Тсузуки отдыхал здесь, читал книги, готовил различную стряпню, которой потом травил всё подразделение.

Дверь, как всегда, оказалась не запертой. Правильно, от кого Тсузуки запираться? Ну, если только от Конфетного Вора…

- Эй, ты! Соня! И тебе не стыдно? – ворчливым голосом, открываяя дверь, сказал Хисока и в следующий момент остолбенел. Комната была пуста, на полу повсюду лежали лепестки сакуры, окно было открыто. Внезапный порыв ветра устроил в комнате сквозняк, и лепески закружились так, что за ними стало почти ничего не видно. Хисока закрыл дверь, и тотчас всё успокоилось. Подойдя к кровати, он заметил на белоснежном покрывале, среди вездесущих лепестков, несколько капелек крови…

- Тсузуки…



Было холдно. Темно и холодно. Вот что прежде всего почувствовал Тсузуки, очнувшись. Как он ни старался, как ни напрягал зрение, ничего разглядеть ему не удалось. Помогло осязание. Пошарив руками по окружающим предметам, Тсузуки сделал вывод, что находится… короче, он не понял, где находится. Под ним был холодный шершавый пол, такие же стены и больше ничего. Единственное, что Тсузуки мог сказать точно, судя по эху, это то, что помещение было довольно большим. Сидеть на месте было бессмысленно, и Тсузуки решил поискать выход или что-то вроде этого. Но, уйти далеко ему не удалось – сделав несколько шагов, Тсузуки запнулся за что-то и упал, больно стукнувшись гловой. "Больно…" – проныл он сам себе.

Внезапно Тсузуки услышал звук, похожий на удар железной двери о дверной проём, и в следующий момент помещение осветилось яркими лампами. Тсузуки невольно закрыл глаза, которые отвыкли от света, но даже сквозь веки свет казался невыносимо ярким. Послышался знакомый смех.

- Тсузуки-сан, ты действительно похож на волчонка. Зубки у тебя отрые, ничего не скажешь. Я вижу, тебе не нравится свет? Что ж, это делает тебя похожим на волчонка ещё больше.

Мураки снова засмеялся. Тсузуки слегка прикрывал глаза, всё ещё не привыкшие к свету, ладонью, но это не мешало ему видеть Мураки, кисть правой руки которого была перебинтована.

- Ну ты и доставил мне хлопот… - продолжал Мураки всё тем же шутливым тоном. – Думаешь, мне легко было выбираться с дыркой в животе из пламени твоего Шикигами, тогда, в Киото? Почему ты всегда пытаешься меня поджарить? Думаешь, так я вкуснее? – Мураки снова безудержно засмеялся.

- Что за бред ты несёшь?!! Мураки, что тебе от меня нужно?

- Знаешь, а в этой пижаме ты выглядишь так соблазнительно… Вдруг, я не удержусь?

Тсузуки посмотрел на себя покраснел. Он действительно был в пижаме… (drop…)

- Отвечай!!!

- Не кипятись, Тсузуки-сан… Точно я знаю одно – отрезать тебе голову я пока не буду… - и немного потише добавил, - Саки просуществовал без тела больше 15 лет и не жаловался! Подождёт и ещё… Теперь он в безопасности, - Скакзав это, Мураки снова рассмеялся.

- Прекрати наконец свой безумный смех! Ты что, напился?

- Ах, вот только этого мне от тебя не надо. Ты что, беспокоиться о моём здоровье вздумал? Я сам врач и знаю, что можно, а чего нельзя. От одного раза ничего не будет… Да и потом, может, мне вообще скоро думать о здоровье и не придётся… Знаешь, меня всегда интересовала одна вещь, неужели бессмертные Шинигами никогда не болеют?

- Ну… Мы…

- Неужели их организм настолько силён, чтобы бороться со всеми болезнями? Почему их тела не подвержены старению? Ответив на эти вопросы и предоставив доказательства, передо мной открылись бы большие горизонты… Но у меня другой план, и тебе, Тсузуки-сан, выделена главная роль… Знаешь, тогда, в Киото, ты действительно серьёзно ранил меня… Я мог бы умереть… Но я же доктор, предусмотрительный доктор. У меня было кое-что, что помогло мне выздороветь быстрее. Ты не догадываешься, что это?

- …

- Ну же, Тсузуки-сан, подумай… Или хотя бы угадай.

- Я не собираюсь играть с тобой в загадки!

- Ну хорошо, я сам скажу. Мой дед занимался исследованием твоей крови, он понимал, что она содержит в себе оружие против всех болезней. Но у него не было ни денег, ни возможностей рассмотреть и изучить всё детально. Не то время было, понимаешь ли… Так вот, даже при жизни твой организм обладал потрясающей регенеративностью, а сейчас, когда ты Шинигами, она стала ещё больше.

- К чему ты клонишь?

- Как, ты всё ещё не понял? В твоей крови есть нечто, что нужно всему человечеству! Но какое мне дело до человечества? Тсузуки-сан, твоя кровь поможет мне стать бессмертным!

- Ты сошёл с ума!

- Нет, наоборот, Тсузуки-сан, мой разум чист и ясен как никогда. Всё, что мне осталось… это обездвижить тебя. Если ты не будешь сопротивляться, я сделаю это легко и безболезненно… - Мураки потянул ладонь к Тсузуки, но тот отшатнулся. – Хм… Я думал, ты снова укусишь меня… Неужели ты всё ещё не смирился со своей участью – быть в моей власти? Ты попрежнему сопротивляешься? Ну что ж, тогда поступим по-другому.

Сказав это Мураки щёлкнул пальцами, и в тот же момент, всё задрожало, с потолка посыпались мелкие кусочки извёстки и ещё чего-то, поднялось облако пыли, и, когда оно улеглось, за спиной Мураки Тсузуки увидел монстра, который был в два раза выше его.

- Ой-ой… - только и смог вымолвить Тсузуки. Мураки снова щёлкнул пальцами и монстр перешёл в наступление. Тот час из его клыкастой пасти вырвался желтоватый луч. Каким-то чудом Тсузуки удалось увернуться и отскчить. Пол, на том месте, где он когда-то стоял, в буквальном смысле был превращён в порошок.

- Так ты хочешь сразиться, Мураки? Призываю тебя из двенадцати богов… С чёрными когтями твоими, кровавыми глазами твоими, белыми клыками твоими… Предстань передо мной… Бьякко! – Из вихря, образовавшегося рядом с Тсузуки появился Шикигами, белый тигр. Из его пасти вылетел белый энегргетический шар, который попал точно в цель – чудовище, которое контролировал Мураки, издало оглушительный рёв, но, всё же, устояло.

- Что ж, Тсузуки-сан, раз план внезапности не удался, перейдём к следующему.

Мураки засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил… пистолет. Указательный палец вытянутой руки нажал на спусковой крючок несколько раз. Прозвучали выстрелы. Сия операция была проделана столь быстро и уверенно, что Тсузуки не успел и подумать, как острая боль пронзила его тело в нескольких местах. Внезапная слабость не дала ему возможности устоять на ногах и, падая на пол, Тсузуки показалось, что время остановилось. Последнее, что он подумал – это, что пистолет, который Мураки держал в руках – тот самый, из которого он стрелял в Принцессу Тсубаки, на лайнере Какюина… Откуда, откуда он у него? А может, это и совсем не тот пистолет… Потом свет померк и сознание отключилось…



- Это Мураки… Я знаю, это Мураки! И я, и Тсузуки знали, что он жив! – Хисока выглядел очень обеспокоенным, хоть и старался это скрыть.

- Мы проверили всё. За эти полтора месяца имя Казутака Мураки нигде не всплывало… Этого не может быть! - Гушошин старался успокоить Хисоку, но того это только бесило. Какой-то курёнок разуверяет его в том, что он чувствует кожей (в буквальном смысле)!

- В любом случае, мы не знаем, где Тсузуки сейчас. Остаётся только ждать… - сказал Татсуми поникшим голосом. Хисока тут же взорвался:

- Ждать чего? Когда Мураки отрежет Тсузуки голову? Пока он не пришлёт его нам по кусочкам? Этого ждать?..

- Куросаки-сан! Мы все хотим спасти Тсузуки! Но мы ничего не можем сделать! Я бы сам разрезал Казутаку на кусочки, но мы не знаем где он! – голос Татсуми стал твёрдым, но одновременно успокаивающим…

- Но… Мы… - … а вот голос Хисоки предательски дрогнул, - Можно же… Ория… Он наверняка знает, где Мураки…

- Сомневаюсь, что он нам всё расскажет. Мы связаны по рукам и ногам… Чёрт! – Татсуми ударил кулаком по столу. – Ненавижу бездействие!..



Печаль засела где-то глубоко внутри и приносила нестерпимую боль… Ублюдок… Этот ублюдок снова делает то, что ему вздумается! Почему, почему смерть не забирает его? Он живуч, живуч как кошка. Но у кошки девять жизней, а у Мураки, казалось, жизней бесконечно много. Неужели, это правда, что есть люди, которым достаётся всё, что они хотят? Он снова отнял у Хисоки самое дорогое. Сначала он отнял у него жизнь. Но этого ему было мало, и он отнял его спокойствие. Хисока уже нигде не чувствовал себя в безопасности. Разве только с Тсузуки… Но Мураки отнял и его!

Ноги сами его привели к квартире Тсузуки. Хисока знал, что войдя в комнату ему не станет легче. Но ему было всё равно. Хотелось забыться, уверить себя, что ничего не произошло… Вот, сейчас он откроет дверь и увидит Тсузуки в очках, читающего книгу, или смотрящего в окно, или жующего шоколадку…

Открыв дверь, Хисока испытал такое чувство, словно камень свалился с его души. Он увидел то, что желал увидеть, то, чего ему так не хватало. Глаза невольно наполнились слезами.

Тсузуки лежал на кровати, бледный, почти как простыня. Хисока подбежал к нему, сел рядом, и в следующий момент заметил, что покрывало, которым тот был накрыт, в нескольких местах пропиталось кровью. Локтевые сгибы Тсузуки были исколоты, словно у наркомана.

- Тсузуки… Очнись… - прошептал Хисока, но глаза напарника продолжали оставаться закрытыми. Как ужасно было видеть Тсузуки, обычно жизнерадостного и весёлого, бледным, теряющим нить жизни… Хисока раскрыл покрывало и увидел четыре огнестрельные раны на груди Тсузуки. Из них медленно, но неумолимо текла тёмно-красная кровь, и уже почти вся кровать была пропитана ей.

- Почему кровотечение не прекращается? Тсузуки, что этот ублюдок с тобой сделал?..



Ватари вышел из палаты усталый, но на его лице уже не было того беспокойства. Хисока вскочил с кресла, на котором сидел, и спросил с надеждой:

- Как он?

- Сейчас с ним всё в порядке, его регенеративность восстановилась.

- Что с ним произошло?

- Этот выродок стрелял в него, как я понимаю, не простыми пулями. Я не успел всё исследовать, но, думаю, именно они препятствовали восстановлению и закрытию ран Тсузуки. Он потерял много крови, кроме того, видно, что Мураки к тому же брал его кровь из вен на обоих руках. Как вампир без клыков…

- Но зачем ему это нужно?

- Не знаю, но кровь Тсузуки ему потребовалась не случайно… Меня удивляет другое : как Мураки удаётся проникать в Мейфу? Он делал это уже неоднократно…

- Возможно, он действительно нашёл какой-то способ, - сказал Татсуми, вставший рядом с Хисокой. - Этим заинтересовались наверху и, наверняка, скоро кому-то из нас поручат расследовать это. Энма-Дай-О не нравится, что какой-то вообразивший о себе не весть что доктор вытворяет такое.

- Если дело принимает такой оборот…

- Ватари, - тихо спросил Хисока, - а к нему можно сейчас?

- Он очень слаб, Малыш. Но зайти ненадолго, думаю, можно. Только не буди его. Ему нужен отдых и покой.



Вот он, лежит перебинтованный, рядом с ним какие-то аппараты, трубочки, присоски... Ватари знает своё дело, он сразу смог помочь Тсузуки. А Хисока? Хисока ничего не мог сделать, он даже руку забинтовать толком не смог бы… И это угнетало. Неспособность помочь…

Хисока сел рядом с Тсузуки и посмотрел на него. Действительно, спящий Тсузуки выглядел очень беспомощно. Не это ли так привлекало в нём Мураки? Но ведь за этой беспомощностью таится огромная, но неосознанная сила… Хисока убрал мягкие тёмные волосы напарника, падавшие тому на глаза, и в этот момент увидел, как веки Тсузуки вздрогнули и глаза цвета аметиста устремили свой взгляд на него. Взгляд, полный печали и сожаления…

- Тсузуки!.. Ты очнулся… Слава богу, теперь всё в порядке, ты поправишься… Всё будет хорошо… - и снова слёзы были готовы вот-вот хлынуть из изумрудных глаз.

- Ничего хорошего… не будет… - прошептал Тсузуки. Ему было трудно говорить, каждое слово дополнялось каким-то нехорошим хрипом. – Я… не смог… предотвратить… Теперь он… - из груди Тсузуки снова вырвался хрип, и он простонал от боли. – бессмертен…

- Что?..

В этот момент дверь открылась, и вошёл Ватари.

- Тсузуки?.. Ты проснулся?.. Тебе надо поспать, я же дал тебе лекарство! Успеете ещё наболтаться. Хисока, вам с Тсузуки предстоит ещё много дел. Да, кстати, как только Тсузуки поправится, Шеф поручит вам новое расследование, связанное с Мураки.

- С Мураки?..

- Да, да… А сейчас, пожалуйста, иди. Моему пациенту нужен отдых.



- Бессмертен?.. Что он имел ввиду?..

- Не знаю… Он был слишком слаб… Он и это то сказал с трудом…

- Куросаки-сан, может быть, ты придаёшь этому слишком большое значение? Возможно, Тсузуки просто бредил…

- Татсуми-сан, я так не думаю. Он говорил это на полном серьёзе.

- Что ж, значит, мы должны всё выяснить. Если то, что сказал Тсузуки не бред, то это очень серьёзно, - Татсуми поправил очки и посмотрел на Шефа.

- Мураки очень умён. Вполне возможно, что он выкачал столько крови из Тсузуки именно потому, что нашёл в ней кое-что, - Ватари выглядел немного задумчиво. – Какое-то время назад, меня тоже заинтересовала кровь Шинигами. Я проводил исследования своей крови и обнаружил в ней повышенное содержание некоторых форменных элементов, особенно лейкоцитов. Кроме того, в крови Шинигами присутствуют неизвестные клетки крови, которые, вероятно, и отвечают за повышенную регенеративность и нестарение организма. Но исследовать кровь детально и досконально, чтобы выделить в ней только аномальные клетки, не так-то просто. Требуется много затрат, как умственных, так и материальных. Мураки, вроде бы, с деньгами проблем не имеет. А мне пришлось остановиться на пол пути из-за недостатка финансирования…

По Татсуми сползла капля.

- То есть, если я правильно понял, Мураки собирается закачать в себя кровь Тсузуки? – спросил Хисока удивлённо.

- Нет, ты понял неправильно.

По Хисоке сползла капля.

- Думаю, он хочет не закачать в себя кровь Тсузуки, а лишь выделить те самые неизвестные форменные элементы и добавить их в свою кровь.

- Ватари-сан, ты не на научном конгрессе… - взмолился Хисока. Да, в биологии он просто дуб…

По Ватари сползла капля.

- Ну ладно, если говорить совсем уж детским языком, Мураки хочет добавить в свою кровь недостающих "ингридиентов", которые он "возьмёт" из крови Тсузуки. Тогда он станет как Шинигами. Только живым. Теперь понятно?

- Господи, если Мураки станет бессмертным…

- Куросаки-сан, это же не подтверждённая информация! – попытался немного успокоить Хисоку Татсуми.

- Но я не думаю, что такая процедура возможна, так как, насколько мне известно, у Мураки и Тсузуки разные группы крови. Это значит, что даже если Мураки и удастся выделить эти неизвестные элементы и добавить каким-то образом их в свою кровь, его организм всё равно отторгнет их. Но если он продумал и это… Ведь, кажется, его предыдущие исследования были связаны с проблемой отторжения организмом чужеродных клеток?..



Как же так получилось? Ведь, в сущности, если подумать, всё могло быть по-другому… Если бы он не сидел сложа руки и не ждал, пока Мураки за ним пожалует… Он мог вызвать своих Шикигами… Ведь разве для мифических божеств стены какой-то лаборатории - преграда?.. Его пламенная Сузаку с лёгкостью могла бы превратить всё помещение в обломки… Но он не стал этого делать… Он лишь в очередной раз показал свою беспомощность. Сейчас, когда всё уже было позади, Тсузуки поймал себя на мысли о том, что ему совершенно не хотелось тогда сопротивляться. "Будь, что будет…" Но эта мысль была так необычна и дика, что просто не укладывалась в его голове…

Жизнь… Жизнь после смерти в Мейфу, стране мёртвых, продолжала идти своим чередом. Всё было по-прежнему : безмолвие тишины, неизменное спокойствие и монотонное падение лепестков сакуры. Лишь одна деталь не вписывалась в этот безмятежный пейзаж – огромная, кроваво-красная луна…

Шаг в вечность

Часть вторая.

Who wants to live forever?..

Who wants to live forever?..

Who dares to love forever,

When love must die…

(Queen, 'Who wants to live forever')

Your gun is loaded and pointing my way

There's only one bullet, so don't delay

Got to time it right,

Fire me through the night…

(Queen, 'Misfire')


Прошло пять дней. О случившемся уже ничего не напоминало. Его раны зажили, даже шрамов почти не осталось – лишь четыре маленьких светлых пятнышка на груди, и больше ничего. Внешне он был абсолютно в порядке, но в душе… Тсузуки продолжал чувствовать свою вину, ему было стыдно перед напарником, ведь это он "подарил" вечную жизнь его убийце…

Хисока понимал, что Тсузуки переживает сейчас не лучшие дни. Находясь рядом с ним, он постоянно ощущал печаль, исходящую от него. Тсузуки перестал вести себя как раньше: он редко улыбался, говорил мало, старался избегать скоплений сослуживцев и много времени проводил у себя в квартире, один. Самое странное было то, он не проявлял никакого интереса к сладкому… У Хисоки появилось основательное беспокойство: уж не в депрессию ли впал обычно жизнерадостный и приветливый Тсузуки? Впрочем, это волновало не только его, но и остальных тоже. Вакаба, которая всегда радовала Тсузуки различными тортиками, пирожными и прочими сладостями, в очередной раз принеся ему что-то вкусненькое, попыталась подбодрить его, и даже сама хотела покормить его, но Тсузуки вежливо отказался и, сославшись на головную боль, вышел из офиса. Тут уж даже самые тупые и пустоголовые сотрудники поняли, что у Тсузуки действительно либо депрессия, либо состояние, близкое к ней. {Шинигамская депрессия… -_- drop…}

Вечером Хисока решил проведать напарника, а заодно и поговорить с ним. Хватит ходить вокруг да около, надо просто спросить, наконец, что происходит? До квартиры Тсузуки было ещё довольно далеко, когда Хисока почувствовал немного странный запах. Кто-то явно что-то готовил. Но много ли в Десятом Департаменте умельцев-кулинаров? Нет! Раз-два, и обчёлся. А самым знаменитым (хотя и далеко не самым лучшим) был Тсузуки. Ну конечно, приближаясь к двери Тсузуки, запах становился всё сильнее и сильнее. Похоже, что-то подгорело, или вообще сгорело.

Открыв дверь, Хисока закашлял, так как по всей квартире витал ужасный запах горелой еды. Не теряя времени зря, он тут же отправился на кухню. Там он обнаружил Тсузуки, который бегал туда-сюда, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы ликвидировать "аварию". Степень задымлённости в помещении была хоть куда и, как и следовало ожидать, основным источником вони и дыма была плита.

- Хисока-а-а-а! Тащи огнетушитель! Я горю!.. – Раздался знакомый вопль.

- Господи, как же ты умудрился! – вымолвил Хисока и побежал искать огнетушитель. Тсузуки был очень запасливым, но не до такой же степени! Там, где должны были находиться предметы пожарной безопасности, было всё, кроме огнетушителя. Было ведро, топор (для каких целей???), ужасно длинный шланг, скрученный кольцом, какие-то ножики и ещё что-то. Но огнетушителя не было!!! У Хисоки начиналась паника. Перспектива получить зажаренного до хрустящей корочки напарника не очень-то радовала.

Распахнув дверь и выбежав из квартиры, он судорожно начал искать глазами хоть что-то, отдалённо похожее на огнетушитель. "Ага! Вон там, в конце коридора - пожарный щит! Там должен быть огнетушитель!" К счастью, не все жильцы этого корпуса были такими беспечными, как Тсузуки, поэтому огнетушитель был на месте. Схватив его, словно это был какой-нибудь Святой Грааль, Хисока понёсся обратно в квартиру. С воплем "Я здесь!!!" он выдернул кольцо огнетушителя и, смутно видя, куда он целится, начал брызгать пеной куда только можно. И продолжалось это до тех пор, пока содержимое сего "орудия" не опустело. Потом Хисока подбежал к окну и распахнул его. Дым начал выходить довольно быстро и, через несколько минут, он смог разглядеть всю кухню, а не только полметра перед собой. Тут до него допёрло, что он перестарался. Всё многострадальное помещение было в пене, потолок над плитой почернел, повсюду валялись какие-то мерные стаканчики, вилки, ложки, заботливо порезанные Тсузуки овощи, под столом две пустые бутылки из-под растительного масла, само масло, успевшее во всю разлиться по полу - словом всё, кроме несчастного хозяина квартиры.

- Тсу… Тсузуки… Ты где?..

Никто не ответил.

- Тсузуки!!! Где ты?!!

И снова тишина. Внезапно область рядом со шкафом, облепленная проклятой пеной, слегка зашевелилась, и через мгновение на фоне всё той же белой пены показались два фиолетовых глаза, которые недоумённо заморгали. Хисоку захлестнул приступ неудержимого хохота. Да, в таком смешном положении своего напарника он не видел никогда. Бывало всякое, конечно, но чтоб до такой степени комично и забавно…

- Ты что там делаешь? – Хисока продолжал смеяться, остановить его было невозможно. Два фиолетовых глаза стали недовольными, и что-то изнутри пены так же недовольно пробурчало:

- Вместо того чтобы смеяться, лучше бы помог мне!

- Да, да, конечно… - еле выговорил Хисока сквозь смех.



* * *



Да… Работы было хоть отбавляй, причём Хисоке приходилось делать всё самому, пока Тсузуки старательно смывал с себя всю пену, которой на нём было "выше крыши". И то ли пена эта смывалась с трудом, то ли Тсузуки было просто не охота убирать всё это безобразие, в душе он пробыл довольно долго. Хисока уже успел отмыть все стены и почти весь пол, когда Тсузуки, наконец, соизволил выбраться из душа, мокрый, но почему-то довольный. Хисоке стало немного неловко, когда тот, замотанный в полотенце, вошёл на кухню узнать, как продвигается.

- Оденься, потому что тебе предстоит оттирать потолок. Не думаю, что полотенце подойдёт для этого занятия…

Тсузуки слегка покраснел и, рассмеявшись, ответил:

- Как скажете, Босс!

Пока напарник переодевался, Хисока размышлял, с чем может быть связана столь быстрая перемена настроения, ведь ещё с утра Тсузуки был печален и молчалив, а сейчас он снова весел. И что он тут готовил? Какие-то овощи… Зачем?

- Да… С маслом я немножко перестарался. Я хотел сделать что-нибудь вкусненькое, чтобы отвлечься… - сказал вошедший уже одетый Тсузуки, словно уловив мысли напарника. – Но я не специально… Я просто отвлёкся и не заметил, что лью его не на сковородку, а помимо! А потом всё вдруг начало дымиться, вонь пошла жуткая!.. Спасибо, Хисока… Если бы не ты, я бы, наверное, задохнулся…

- Ладно, ладно… Но только не думай, что я всё один здесь вымою. Я уже и так вон сколько всего сделал, так что, хватит болтать, полезай на стол и начинай оттирать потолок.

- Да-а-а… - немного разочарованно протянул Тсузуки и стал отодвигать стол от стены, поближе к плите. Забравшись на стол, оказалось, что это возвышение слишком высоко для Тсузуки, и в полный рост он встать не смог. Пришлось отмывать закоптелый потолок на присогнутых ногах, а, как известно, положение это не из удобных. Видя "страдания" своего напарника, Хисока, не выдержав, сказал:

- Ну что ты мучаешься? Не помещаешься, стоя на столе, так встань на стул!

Тсузуки послушно слез со стола и, отодвинув его, поставил на его место стул, встав на который, оказалось, что для него это в самый раз. Пыхтя и сопя, он продолжил своё увлекательнейшее занятие.

Затянувшееся молчание снова насторожило Хисоку. Что-то не похоже, что Тсузуки, рот которого обычно не закрывался, увлёкся работой до такой степени. Хисока поднял голову и посмотрел на напарника. Серьёзное лицо… С чего бы это?

- Да что, чёрт побери, происходит?!! – не выдержав, выпалил он.

- Э?.. – последовало искреннее удивление.

- Что с тобой?!! Почему ты себя так ведёшь?!!

Тсузуки замер.

- Даже моя чёртова эмпатия не помогает мне понять твоё поведение! То ты ходишь, словно завтра тебя резать будут, то вытворяешь какие-то клоунские штучки! В чём дело?!!

- Ты действительно хочешь знать? – тихо ответил он вопросом на вопрос.

- Нет! Мне по барабану!!! – огрызнулся Хи-chan. – Конечно же, я хочу знать!

- Мне следовало сказать тебе об этом раньше… - сказал Тсузуки и слез со стула. – Я… говорил сегодня с Шефом Коноэ…

- Э?.. – на этот раз удивление последовало от Хисоки.

- Я просил намеренно потушить свечу жизни… Жизни Мураки… Он не оставляет мне выбора…

Расширенные от удивления зелёные глаза устремили взгляд на Тсузуки. Хисока был поражён.

- Я понимаю, что если то, что, по предположению Ватари, он был намерен сделать, действительно произойдёт, то… Оставлять его в живых просто недопустимо… Сколько ещё жизней он прервёт лишь ради своего развлечения!.. И всё это будет по моей вине, по моей!!!

- Но… Неужели лишить жизни человека можно так легко?.. Просто потушить свечу… Почему я ничего не знал?.. Я… Я мог бы…

- Это делается лишь в совершенно экстренных случаях… За то время, что я работаю здесь, этого не делали… Я лишь слышал о двух таких очень давних случаях, один в эру Камакура, другой в эру Эдо. О них никто особо не распространяется…

- Так значит, он уже…

- Нет. Мураки ещё жив. Это слишком важное решение. Наверху не любят поспешных выводов и действий… Хотя, учитывая то, что Мураки сумасшедший убийца, постоянно подкидывающий нам проблемы, мешающий различным расследованиям, а также то, что он способен проникать в Мейфу… Не думаю, что ответ будет отрицательным…

Хисока опустил глаза и задумчиво уставился на пол.

- Вот как…



* * *



Солнце, не спеша, но уверенно, садилось, и вот, через несколько минут, оно и совсем скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь небо и облака красных тонов. 'Ко Каку Роу' принимал своих вечерних гостей с необычайным гостеприимством. Ресторан всегда считался лучшим и многие известные личности, особенно различные политики, посещали его с завидной регулярностью.

- Так… Значит, всё, что можно, ты от него уже получил… Чего же тебе ещё надо? – Красивый мужчина с длинными тёмными волосами в юката цвета спелой вишни умело готовил чай.

- Да, он дал мне то, о чём я давно мечтал, то, что казалось мне лишь выдумкой и фантазией. Но это ещё не всё. Осталось ещё одно. То, чего я хотел с момента нашей первой встречи… Нет… С того момента, когда я впервые увидел его фотографию… Ория, ты когда-нибудь ощущал внезапный прилив сил и энергии, ощущение, будто ты можешь перевернуть весь мир?..

Ория усмехнулся.

- Я вижу, твой эксперимент удался на славу. Теперь тебе кажется, что ты можешь перевернуть мир. Нет, Мураки, такие чувства, кроме тебя, больше никого не посещают. Я знаю, что я простой человек и живу, зная, что всё умирает… и я когда-нибудь тоже. Так что же, ты снова начнёшь вызывать его, как в прошлый раз?

- Ты удивляешь меня. Раньше ты таким не был... Нет, я не буду этого делать. По крайней мере, пока.

Чай был готов. По помещению разливался приятный аромат – нежный и лёгкий. Мураки поднёс чашку к лицу и с наслаждением вдохнул.

- Этот чай восхитителен. Только у тебя я могу насладиться этим вкусом и ароматом…

- Неужели? – с иронией спросил Ория.

- Я поживу в 'Ко Каку Роу' некоторое время. Мне нужен отдых. Я должен дать возможность своему телу перестроиться. Сейчас мне кажется, что я могу всё, но это чувство обманчиво. Ещё слишком рано и пока, в действительности, я не могу ничего. Слишком рано…

- Даже не верится, что ты, наконец, просто погостишь у меня. Люди меняются… Даже ты, Мураки-сан…



* * *



- Хватит пускать слюни, Тсузуки!!! Ты всё равно ничего не получишь! Я тебя вызвал сюда не для этого.

"Ладно, ладно… - подумал Тсузуки, - вот приду назад в офис и наемся. Обойдусь и без Вас! Только вот… Шеф, где вы взяли эти восхитительные рисовые конфеты Hachagumi???"

- Пришёл ответ сверху, - продолжал "жадный старикашка" Коноэ, потихоньку поглощая, то, о чём так мечтал Тсузуки. – Всё оказалось не так просто.

- Что вы имеете ввиду?

- Наши опасения подтвердились, - продолжил за Шефа Татсуми, видя, что тот изо всех сил старается проглотить застрявший в горле кусок торта. – Похоже, Мураки всё же удалось изменить состав своей крови так, что его регенеративность значительно повысилась.

- Татсуми-сан, ты хочешь сказать, что его эксперимент удался? – Хисока не поверил своим ушам.

- Боюсь, что это так. Теперь свечу его жизни погасить невозможно.

- Э? Почему? – нахмурив брови, спросил Тсузуки, чувствуя, что пожирание сладостей, которое он наметил на ближайшее будущее, придётся отложить далеко и надолго.

- Она попросту исчезла.

- Как так исчезла? Разве такое возможно?

- Мы предполагаем, что свеча жизни исчезла именно потому, что Мураки, фактически, приобрёл бессмертие, а значит, его жизнь больше не имеет длины. Это непредрешено. – Татсуми с некоторой жалостью посмотрел на Шефа, который пытался отдышаться, после того, как ему, наконец, удалось проглотить тот злополучный кусок. "Будет знать, как не делиться," – ехидно подумал Тсузуки.

- Значит, этот ублюдок теперь просто недосягаем? Он будет совершать кровавые убийства снова и снова, а мы лишь будем смотреть и вздыхать о том, почему же мы не прикончили его, когда была возможность??? – жажда мести, которая обычно просто дремала в Хисоке, теперь всколыхнулась с огромной силой. Татсуми и Коноэ переглянулись.

- Вообще-то не совсем, - негромко и словно неуверенно произнёс Татсуми и поправил очки. – Есть кое-что, что при хорошем раскладе закончит даже бессмертную жизнь.

Коноэ смачно покашлял и, поняв, что намечается серьёзный разговор, решил отодвинуть от себя сладкое. Пораскинув мозгами, он пришёл к выводу, что на фоне сладостей он выглядит несолидно. Сделав строгое и серьёзное лицо, он начал пояснять то, что сказал Татсуми:

- Есть очень сильное и очень редко используемое заклинание. У него даже нет конкретного имени. Иногда его называют как-нибудь по типу "Eien no Yume" или чем-нибудь похожим. Но чаще всего о нём вообще просто не знают.

- И что такого в этом заклинании?- Хисока почувствовал слабую, но растущую с каждой минутой надежду.

- Изначально оно предназначалось как высшая мера наказания для тех, кто находится в Мейфу и совершает что-нибудь ужасное. Также его можно использовать для уничтожения бессмертных тварей, подобных Саагатанасу и другим демонам, а также Шикигами, вышедшим из-под контроля и проявляющих большую агрессивность. Но, фактически, это только теория. Заклинание имеет много недостатков, главный из которых – полная непредсказуемость дальнейших событий в случае, если хоть малейшая деталь будет выполнена неверно. Именно поэтому его использование запрещено уже в течение долгого периода времени.

- Какой толк от заклинания, которое запрещено??!

- Энма-Дай-О готов снять запрет для такого случая, но мы должны всегда помнить, какая ответственность ляжет на нас, если мы решим его использовать. Кроме того, сделать это должен только опытный и сильный в магии человек и…

- Я могу это сделать, - оборвал Коноэ Тсузуки. Взгляд его был холоден как никогда.

- Ты? Что ж… Семьдесят с лишним лет работы Шинигами и двенадцать Шикигами у тебя на службе… Это хорошо… Но боюсь, что даже этого будет недостаточно. Придётся тренироваться.

- Э??? Мне???

- Да, тебе. Если ты хочешь, что бы всё прошло гладко. Повторяю, ошибки здесь просто недопустимы.

- Я понимаю.

- Вот и отлично. Тогда сейчас тебе лучше набираться сил. "Eien no Yume" требует максимум энергии, - Коноэ знал, что так нужно, но ему не нравилось позволять Тсузуки бездельничать.

- Минутку! – серьёзным и настойчивым голосом произнёс Хисока. – Значит, Тсузуки будет концентрировать в себе энергию и потом использовать заклинание. А что буду делать я?!!

- Куросаки-кун…

- В конце концов, я… Я стал Шинигами именно для этого! Именно для того, чтобы найти того, кто убил меня, и отомстить ему!..

- Не волнуйся. Задача поставлена серьёзная. Тебе тоже не придётся бездельничать, - Коноэ откинулся на спинку своего кресла. – Поговорим обо всём завтра. Вы свободны.

- Но Шеф!..

- Вы свободны.

- …

- Пошли. От него всё равно больше ничего не добьешься, - шепнул Тсузуки.

Дверь мягко закрылась, и в кабинете Шефа снова стало тихо.

- Шеф, Вы уверены, что поступите правильно? – задумчиво спросил Татсуми, глядя в окно, куда-то в даль.

- Да. Тсузуки уже достаточно силён, думаю, он справится. Кроме того, это его собственная просьба, он понимает, на какой риск он идёт.

- Но если он сделает что-то не так, если у него не получится, последствия могут быть ужасными… Никто даже толком не знает, что может произойти!

- Да, Татсуми. Но его не переубедишь, он сам так решил… Кроме того, Энма-Дай-О уже дал своё согласие на то, чтобы именно он и Куросаки занялись этим…



* * *



Офис подразделения был почти пуст. Ещё бы, ведь был разгар трудового дня, и все добросовестные работники занимались своим делом. Лишь четыре бездельника, которым не нашлось подходящих дел и заданий, занимались своим любимым занятием – трепотнёй. Пожалуй, лишь один из них не любил болтать и поэтому предпочитал просто пялиться на говорящих и иногда издавать звуки типа: "Угу.", "Э?" и "Хе.".

- Ну, и как тебе это, Тсузуки-чан? Я не переборщила с сахаром? – девушка с длинными каштановыми волосами, которые волнами ниспадали ей на спину, искренне волновалась о реакции на её кулинарное изделие.

- Ням-ням, - от души чавкал довольный Тсузуки. Ему, похоже, нравилось. – Вакаба-чан, это просто восхитительно! А я, сколько ни пытаюсь сделать что-нибудь хоть чуть-чуть вкусное, выходит какая-то гадость… Ну почему, почему ты не хочешь работать в паре со мной? Я бы каждый день мог есть что-нибудь подобное…

- Угу. Посмотрел бы я на тебя через месяц. Тебя бы разнесло как шар, - сказал тот, кто предпочитал отмалчиваться.

- Я же тебе уже говорила, Тсузуки-чан. Потому что Теразума всё равно меня не отпустит. И потом, ты представляешь вообще, что будет с Хисокой? – ответила девушка.

- Нэ, Вакаба, а можно мне кусочек? – скромно спросил парень с длинными рыжими волосами.

- Конечно! Одной мне всё равно столько не съесть!

- А мне съесть, – вставил своё голодное слово Тсузуки.

- Хисока, а ты, почему не ешь? – спросил всё тот же рыжий парень.

- Не люблю сладкое, - выдавил из себя Хисока и подпёр голову рукой.

- Это ненормально, - возмутился Тсузуки. – Как можно не любить сладости! Дети должны любить сладости!

- Если ты считаешь себя ребёнком, то это не повод склонять других на свою сторону! – раздражённым голосом сказал Хисока и, сделав небольшую паузу, добавил: - Пойду проветрюсь. Приятной обжираловки.

В офисе на некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только едва слышным чавканьем. Чавкал сами знаете кто.

- Что с ним, Тсузуки-чан? Обычно он не бывает таким раздражительным. Зря ты назвал его ребёнком, - слегка обеспокоенно сказала Вакаба.

- Да ладно, всё в порядке. Просто он волнуется из-за предстоящего дела, наверное, - всё так же беспечно ответил Тсузуки.

- Я бы тоже волновалась. Это же не шутки. Говорят, что ты будешь первым Шинигами, который использует это заклинание по собственному желанию.

- Да?

- Тсузуки-чан, не делай этого! Мало ли, что может произойти? – не желала успокоиться Вакаба.

- Не волнуйся, всё будет в порядке. Лучше поделись со мной своим рецептом! Или угости ещё чем-нибудь…



* * *



Беспечность и самоуверенность была только внешней видимостью. На самом деле вот уже несколько дней, в течение которых Тсузуки должен был осваивать технику "Eien no", волнение, а может быть, и в некоторой степени страх не оставляли его в покое. То, что он должен был сделать, казалось ему чем-то странным. Ощущение, что он к этому не причастен, что он как будто бы будет смотреть на всё это со стороны, не покидало его.

Кроме того, Тсузуки осознавал, что впервые он сам должен найти Мураки. Доселе ни разу не возникало такой необходимости – Мураки сам появлялся тогда, когда ему это было нужно. Предположение о его местонахождении в Киото не подтверждалось, однако представить какое-либо другое место было трудно. Где ещё он мог находиться? Теоретически, где угодно...

Тсузуки без труда нашёл то самое заведение, 'Ко Каку Роу'. Начинался вечер, и к ресторану всё чаще и чаще стали подъезжать дорогие машины. Людей, выходивших из них, незамедлительно встречали улыбающиеся девушки и провожали их внутрь.

Понаблюдав немного за этим зрелищем, Тсузуки тоже двинулся к входу. Девушка, стоящая там, вначале недоумённо на него посмотрела, но затем, всё же улыбнулась точно так же, как она улыбалась остальным, и, подхватив его под руку, проводила в не очень большое, но уютное помещение.

- Располагайтесь, господин, - сказала она и вышла. Тсузуки показалось, что его приняли не за того. Не решившись искать нужного ему человека и, главное, место, где тот должен был находиться, самостоятельно, он сел на татами и приготовился ждать хоть кого-нибудь, кто мог его проводить. Впрочем, ждать пришлось недолго. Через три минуты в комнату вошла та же девушка. В руках у неё был небольшой поднос на ножках, на котором располагались столовые приборы.

- Простите, но я ничего не буду. Я пришёл к хозяину этого ресторана, Ории, - сказал Тсузуки, который на самом деле был не против вкусного обеда (вернее, ужина), но отсутствие денег и времени не позволяли ему этого.

Девушка подняла на него свой взгляд, выражавший некоторое удивление.

- Мибу-сан сегодня никого не принимает, - ответила она.

- Моё имя Асато. Возможно, оно скажет ему о многом. Пожалуйста, проводите меня к нему.

Снова бросив на него недоумённый, выражающий удивление и некоторое сомнение взгляд, девушка, всё же, встала и тихо произнесла:

- Следуйте за мной.



* * *



Комната, в которую только что вошёл Тсузуки, сразу же поразила его какой-то удивительной атмосферой, наполнявшей её. Это было необыкновенное чувство спокойствия, размеренности и, в то же время, загадочности и таинственности. Запах цветочного чая ещё сильнее усиливал это ощущение. Тсузуки не сразу заметил сидящего в углу, прислонившись спиной к стене, молодого темноволосого мужчину с тонкой трубкой в зубах. Взгляд его был обращён куда-то вдаль так, что, казалось, он не замечал ничего вокруг, погрузившись в свои, никому, кроме него, неведомые мысли.

- Кхе... – нерешительно "кашлянул" Тсузуки, не зная, как ещё привлечь к себе внимание.

Ория медленно, со свойственной ему спокойностью, повернул голову и взглянул на Тсузуки.

- Добрый вечер, Тсузуки-сан. Никогда не думал, что наше знакомство произойдёт именно так.

Тсузуки тоже был немного удивлён. Его представление об Ории было несколько иным, если не сказать, что совсем иным. Ему почему-то думалось, что Ория обязательно должен быть каким-то мерзким и отвратительно уродливым существом, зарабатывающим свои деньги таким же отвратительным способом. Увидев вместо этого мужчину, который далеко не являлся "отвратительно уродливым существом", а скорее наоборот, был даже очень красивым, Тсузуки, ясное дело, был очень удивлён.

- Это вы Ория?.. – недоуменно спросил он, всё ещё надеясь, что этот человек не Ория.

- Да, это я. Мне сказали, что у вас ко мне дело, не так ли? – не отрывая своего глубокого взгляда от Тсузуки, спросил он.

- Да, верно. Я не знаю, как лучше назвать то, за чем я сюда пришёл... Требование? Нет, скорее, просьба... – Тсузуки опустил глаза, думая, как лучше выразить словами то, о чём он хотел попросить Орию.

- Не стойте на пороге. Садитесь, - Ория указал на забутон, находящийся недалеко от него.

Тсузуки снял свой чёрный плащ и, аккуратно сложив его, положил рядом с собой.

- Вообще-то, то, что я хотел вам сказать, не займёт много времени. Скажите мне, видели ли вы Мураки Казутаку в последние несколько месяцев? Я знаю, вы и Мураки учились вместе в университете, и я более чем уверен, что вы остались хорошими друзьями, поэтому... – Тсузуки замолчал, видя, что Ория, казалось, снова погрузился в свои мысли и совсем не слушает его.

- Ория-сан, - сказал Тсузуки чуть громче, чтобы Ория наверняка услышал его. – Моя единственная просьба, если вы вдруг, случайно или по стечению каких-либо обстоятельств, в ближайшее время встретите Мураки... – Тсузуки снова замолчал на секунду, пытаясь понять, слышит ли его сейчас этот странный мужчина. – Передайте ему, что я хочу с ним встретиться.

Тсузуки протянул Ории небольшой листок бумаги. Ория посмотрел на него с иронией, но, всё же, взял его.

- Вряд ли это будет возможно. Но если что-то будет зависеть от меня, я непременно исполню вашу просьбу, - всё с тем же спокойствием проговорил Ория. Внезапно взгляд его устремился на дверь, через которую вошёл Тсузуки. В этот момент она раскрылась, и в комнату вошла ещё одна девушка. В руках она держала бутылку сакэ и две саказуки.

Тсузуки встал и, надевая свой плащ, произнес:

- Я полагаюсь на вас, Ория-сан.

Ория взглянул на него, но ничего не ответил. Смущённая девушка, не зная, что ей делать, замерла, наблюдая за происходящим.

- Прощайте, - сказал Тсузуки и вышел из комнаты.

Повисла тишина. Через некоторое время, девушка, которая, видимо, уже устала стоять замерев, тихо произнесла:

- Простите...

Ория слегка вздрогнул – он совершенно не обратил внимания на то, что был не один – и взглянул на девушку. Уловив вопрос в её взгляде, он словно в забытьи ответил на него:

- Уноси. Это больше не потребуется...

Как только Ория остался один, тут же открылась другая дверь, которая, должно быть, вела во внутренние покои. В комнату вошёл мужчина с удивительно светлой кожей и волосами.

- Замечательно, - с улыбкой произнёс он.

- Та-ак, значит, ты всё слышал, не так ли? – тихо произнёс Ория, снова откинувшись к стене.

- Естественно, я все слышал, - всё с той же улыбкой ответил вошедший.

- Значит, я должен отдать это тебе, Мураки, - Ория протянул ему листок, который дал ему Тсузуки. - Это твоё дело, как ты поступишь, но всё же... Скажи мне, ты пойдёшь на эту встречу?

- Конечно, как я могу отказаться. Ведь Тсузуки сам назначил мне это свидание, не так ли? Я вот думаю, принести мне с собой огромный букет роз или нет? – проронил Мураки как бы ненароком и тут же безудержно засмеялся.



* * *



Прошло несколько дней, и день встречи, которая была назначена, но без подтверждения, что она состоится, приближался. Тсузуки совершенно не был уверен, в том, на что он так надеялся. Действительно, это было бы слишком неправдоподобно, если бы Мураки каким-то образом узнал о встрече, и ещё неправдоподобнее, если бы он на неё пришёл. Ория мог иметь свои причины на то, чтобы ничего не сказать Мураки... Но, несмотря ни на что, пока существовал хоть малейший шанс, Тсузуки не желал отказываться от него.

За некоторое время до назначенного часа он и Хисока прибыли на место встречи. Наступал вечер, солнце садилось, а вместе с ним опускалась и темнота. Парк, в котором Тсузуки и Мураки должны были встретиться, с трудом можно вообще было назвать парком. Днём крайне мало людей гуляло по его дорожкам, а если таковые и были, то, в основном, собой они представляли влюблённые парочки, которым хотелось уединения и романтики. Однако, вечером, поскольку этот сад не предусматривал какого-либо освещения, люди старались избегать его (мало ли каких личностей он мог скрывать под тенью своих деревьев?).

Тсузуки и Хисока уже успели встретить на своём пути небольшую группу шумной молодёжи, как-то странно разодетой. Причём те не упустили возможности вякнуть пару слов по поводу "вечерней прогулки старого извращенца и малолетки". В ответ Шинигами пришлось показать грубиянам пару-тройку неприличных жестов, после чего те успокоились и поплелись в противоположном направлении, горланя песни каких-то неизвестных авторов.

- Придурки! – гневно прошипел слегка покрасневший Тсузуки, глядя им в след.

- Прекрати. Как ты можешь обращать внимание на такие пустяки, когда сейчас тебе придётся делать всё возможное, чтобы не запартачить задание! – рассудительно "успокоил" его Хисока.

- Это не пустяки!

- Ну да, конечно. Вместо того чтобы распыляться на ерунду, лучше бы ещё раз прикинул, что к чему! Шеф говорил, что важна концентрация. Вот и концентрируйся! – не успокаивался зеленоглазый Шинигами.

- Ладно, - тихо сказал Тсузуки и сел на скамейку. Вздохнув, он откинулся на спинку и, запрокинув голову, посмотрел на вечернее небо. Сумерки уже почти спустились, и на безоблачном небе отчётливо были видны миллионы звёзд, рассыпавшихся на его тёмном покрывале. Вздохнув поглубже, Тсузуки приготовился последовать совету напарника, т.е. начать "концентрироваться", как вдруг знакомый, вызывающий странные, не сочетающиеся друг с другом чувства, голос прорезал не нарушаемую ни чем, кроме звуков природы, тишину.

- Добрый вечер, Тсузуки-сан.

Резко подняв голову, Тсузуки увидел шагах в десяти от себя того, с кем были связаны его далеко не самые лучшие воспоминания, те самые, которые он так старался забыть, но не мог. Его стиль одежды не изменился – всё тот же белый плащ, который выделял его из окружающих сумерек - впрочем, причин, по которым Мураки должен был сменить стиль, не было.

- Я вижу ты не один... – спокойным голосом продолжил Мураки, не дожидаясь ответного приветствия. – Что ж, думаю, этот мальчик не будет лишним, ведь у вас нет друг от друга тайн, не так ли? – иронически заметил он и лукаво улыбнулся, посмотрев на Хисоку, глаза которого, казалось, даже слегка замерцали от увеличивающейся с каждой минутой ярости.

- Не ожидал, что ты придёшь, - сказал Тсузуки, вставая. – Ведь это не в твоих правилах? Ты предпочитаешь появляться там, где тебе нужно и тогда, когда тебе это нужно, не считаясь другими...

- Не надо, Тсузуки. Я пришёл сюда не потому, что этого хотел ты, а потому, что у меня были на это причины. Прежде всего, позволь поблагодарить тебя... Это так мило, что ты поделился со мной частицей своего бессмертия...

- Хватит. Эта встреча была назначена не для болтовни, - отрезал Тсузуки, не желая далее слушать. – Сегодня был последний день, когда Мир Живых видел тебя. От имени высочайшего повелителя Энма-Даи-О я забираю твою жизнь, дабы предстать тебе...

- В глазах... опять эта решительность... –словно про себя прошептал Мураки.

- ... перед судом и понести наказание за все твои преступления! Хисока! – Тсузуки взглянул на напарника, и тот кивнул в ответ. Теперь был черёд магии, которую Хисока освоил уже довольно хорошо. Её действие должно было обездвижить Мураки, на случай сопротивления. Хотя существовало вполне основательное опасение, что он без труда сможет избавиться от её воздействия, учитывая его собственные умения...

Но Мураки, казалось, и не думал сопротивляться. Тсузуки начал произносить заклинание, прижав вытянутой рукой к груди Мураки листок с Фуда. Вокруг него начало образовываться сияние, сопровождаемое лёгким ветром, которое с каждой секундой всё увеличивалось.

- Тсузуки, - внезапно произнёс Мураки, глядя ему прямо в глаза, всё с той же лукавой полуулыбкой. – А что, если я уже раскаялся в своих поступках? Что, если я больше не тот, кем был раньше? Ты всё равно убьёшь меня?

Тсузуки на мгновение остановился и посмотрел на Мураки удивлённым и растерянным взглядом.

- Не останавливайся!!! – закричал Хисока. – Продолжай, иначе...

Шум, поднятый внезапным ветром огромной силы, просто заглушил его. Сияние, образованное действием заклинания, внезапно стало невыносимо ярким, проникающим даже под закрытые веки. Вихрь, поднимая столбы пыли, окреп настолько, что удержаться на ногах становилось всё труднее.

- Что за... – прошептал Тсузуки, почувствовав странное ощущение, словно что-то сковало его, и в следующую секунду поток неизвестной энергии отшвырнул его в сторону, словно произошёл огромной силы взрыв. Почувствовав сильный удар спиной обо что-то твёрдое, его сознание отключилось.



* * *



"Ты поймёшь, что чувствую я... Теперь... И, возможно, навсегда..."

Очнувшись, Тсузуки увидел перед собой зелень травы, орошённой утренней влагой. Время суток вряд ли можно было назвать утром – ещё было довольно темно, но на горизонте уже просматривалась та едва заметная полоска света, которая и предвещала о начале дня.

Тсузуки попытался встать, что оказалось не так легко. Странное ощущение, как будто бы тело не хочет слушаться его, возрастало с каждой секундой. "Что за черт?.. – промелькнуло в голове у него, когда он внезапно пригляделся в своей одежде. Хотя действительно ли это была его одежда? Вместо привычного чёрного плаща и чёрного костюма, на нём была незнакомая одежда, цвета, который Тсузуки всегда старался избегать. Белый плащ, белый пиджак, белые брюки, даже ботинки белые! Что-то знакомое промелькнуло в сознании, вернее кто-то, всегда одетый таким образом... Ну конечно же, Мураки! Кто же ещё!.. "Ну и зачем ему понадобилось мен переодевать?.. – тут же подумал Тсузуки, недоумённо глядя на свои новые одеяния. – Когда он успел?.. И куда дел мою старую одежду? Стоп, а куда он делся сам?.. И Хисока?.."

Тут словно что-то кольнуло его.

- Хисока?.. – негромко позвал Тсузуки в пустоту.

Ничего кроме тишины ему не ответило. Неимоверным усилием Тсузуки удалось встать и, опираясь о старое дерево, растущее здесь уже много лет, раскинув свои величественные ветви, он попытался оглядеться. Но утро было настолько ранним, что рассвет только начинал брезжить, и разглядеть что-либо было чертовски трудно. Непослушная прядь волос то и дело лезла в глаз, так, что Тсузуки замучился её поправлять. В конце концов, он решил оставить неугомонную прядь в покое, удивившись тому, что раньше она его никогда так не доставала.

- Хисока!.. – повторил он свой зов ещё раз, но уже громче. И снова тщетно. Лишь тишина и предрассветная тьма снова ответили ему. "Да в чём же дело?.. Куда он делся?.. – подумал Тсузуки, не зная, что и предположить. Правый глаз как-то паршиво видел, хотя в полутемноте, может быть, это было всего лишь обманчивым ощущением...

"Ты поймёшь, что чувствую я ....