Правда? Угу. Я прав. Угу. Ты прав. Угу. Я знаю что я прав. Ты знаешь что прав ты. Я знаю что ты не прав, а ты в свою очередь знаешь что не прав я. Получается что и ты и я одновременно и правы и не правы. То есть хлеб с маслом так и не упал. Или завис в воздухе, Боже, сделай рестарт, так же не бывает.
Мда. Правда чем то смахивает на ковыряние в носу. Шел третий бокал пива. Яркий смех от очередной "шутки" заливал зал и тут, он. Может она, может оно. Пластилин на вкус и цвет, доказано, разный. В самом дальнем конце зала, дно бутылки близко наполовину, тонкая, изящная ручка сжимает бокал с неподражаемым Верначча (не спрашивайте, откуда я знаю что это, но придает повествованию определенную изысканность). И взгляд, меланхоличный, заслуживающего призрения романтика смотрит вдаль, куда то в небо, даже дальше в те далекие миры которые неподвластны нам, давильщикам дешевого пива, охотникам приключений под столом, захлебываясь в пиве которое только недавно влилось в нас. Четыре желтых пальца покрутили бокал и неряшливо поднесли его ко рту. Нарочито специально пролив несколько капель на белоснежную рубашку, если не считать двух пятен от кетчупа, содержимое бокала скрылось в организме человека. Бокал упал на бок и звонко чмокнулся с бутылкой. Буквально одну следующую секунду на мир опустилась абсолютная тишина, именно та, из за которой некоторых удостаивают смирительных рубашек и палат для особо буйных, всего секунда, затем волна привычного гама захлестнула бесшумную пустыню сводящего с ума очарования. Но этого хватило чтобы пиво умерло в моих руках и потеряло все чем очаровывало, взгляд остановился на этих глазах, ничего не выражающих. Глаза закрылись, открылись и уже смотрели не на те миры которым нет дела до того что на них смотрят, а на руку которой могли манипулировать эти глаза. Рука медленно оторвалась от стола и ледником безоговорочно двинулась вверх попутно сжимая все пальцы кроме указательного, солдата готовили к бою. Столь же медленно как и начал движение, ледник остановился перед самым носом, немного погладил, почесал, владелец носа кажется был удовлетворен этими действиями. Этот нос определенно заслуживал презрения, он был слишком романтичным, но кажется собирался позволить себе... Я не мог себе такого даже представить, даже несмотря на весь влитый алкоголь, он не защищал от реальности как должен был, наоборот прибавлял масла в огонь любопытства! Это не поддавалось ни чему кроме осуждения как для меня, так и для того незнакомца. Я не видел как палец вошел в нос, как выковыривал первую порцию козявок. Совершенно новая гамма чувств и эмоций захватила разум, это одновременно и будоражило смелостью поступка, цинизмом и смелостью, и в тоже время по тем же причинам отталкивало и осуждало. Мозг не мог справиться с этим напором, подстольные приключения начались раньше запланированного. Когда я уже вытирал рот об рукав заметил что палец переселился во вторую ноздрю, а нижняя челюсть незнакомца двигалась в медленном и спокойном ритме, прямо как у коровы. Через несколько секунд взгляд незнакомца провожал меня через стекло. Я никогда не забуду выражение блаженства на этом лице, приоткрытый рот с торчащей из него козявкой, палец в носу и глаза, глаза наполненные смыслом существования, наполненные жизнью, горящие тем огнем который уже давно не разжигала ни одна война.
Через пять минут мое тело в судорожных конвульсиях каталось по зеркальному полу квартиры, прямо как сосед на той неделе когда у него сломался телевизор. Нервы не выдержали, стоя на коленях, держа в одной руке прядь уже седых волос, дрожащую вторую прямо перед носом я мучался, страшно, как грешник которого заставляют двадцать три часа в сутки смотреть на коррозию, и взгляд нельзя отвести. В одну секунду я провалился в забвение, разум вернулся через может быть тысячу лет, а может через две жалкие секунды, но первое что я почувствовал это три комочка козявок прилипших к зубам, даже если вы никогда не пробовали козявок вы сразу поймете что это они, они так устроены, они обработанный алмаз, идеальны, эталон наслаждения. Слезы навернулись на лицо, я плакал, рыдал, но не мог остановиться. Одно главное чувство захватило разум, чувство того что ты кусок дерьма, отвратительного, вонючего, и такого обезумевшего от наслаждения. Я смотрел на себя в своем размытом от слез полу и не верил что именно со мной такое происходит. Сидишь себе с друзьями пьешь пиво в ожидании пока не напьешься и не начнешь демонстрировать под аплодисменты танец заблеваного жеребца, но тут щелчек чьих то божественных пальцев и в следующую секунду ты, на залитом собственными слезами зеркальном полу сс прилипшими к зубам козявками и с пальцем вот уже во второй ноздре. Все таки судьба жестокая штука, способна так жестоко кидать из обычной, привычной и скучной действительности в полный пороков и грязи мир. Следующие три дня я не выходил из дома, ненавидел себя, желал умереть, незнал как переживу такой позор.А главное что мне так и не удалось перебороть эту привычку и с того самого раза я так глубоко влез в этот порок что стал ковыряться в носу каждый день.
Но потом на пятый день этого сумашествия я вспомнил о той нашей встрече с Гомером, как я позже выяснил. Я долго над этим думал слишком долго и в совокупности с козявками это сильно двинуло камнем по мозгу. Вскоре моя жизнь окончательно переменилась я перестал стыдиться своего истинного "я". Ковырялся в носу везде где только мог: на работе, в ресторане, в общественном транспорте, в магазине, везде! Обыватели смотрели на меня с презрением и неким превосходством, но я их не осуждал, я знал что когда то я и сам был таким же простым и невежественным человеком, одним из тех кто боится заглянуться на другую сторону жизни и вкусить ее правду на себе. Они осуждаю лишь потому что не понимают... А вообщем... Скажу проще: вкусив фрукты с обоих садов понимаешь как можно одновременно быть правым и неправым.