Настроение сейчас - сосредоточенное)

Наученная горьким опытом, сохраняю фик и сюда)

Название: Тени
Автор: Sabira aka Saraby
Фэндом: Bleach
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра (хотя пейринг тут громко сказано, даже яоя-то нет)
Рейтинг: G
Жанр: vignette, немножко, кажется, angst
Тайм-лайн: между вылазкой Гриммджо в Мир Живых и притаскиванием в Уэко Орихиме.
Дисклэймер: все права у создателей аниме/манги Bleach
Предупреждения: зело глючно оно. И совсем не бечено, так что можно пинать.
Аффтарская отмазка: у меня в голове это две ночи подряд крутилось, этакое полуформленное, и не давало спокойно спать. Дабы избавиться от назойливой картинки, записала.

Тени

…Не вырваться из западни,
Где бродят в снегах сновидений
Короткие зимние дни,
Холодные лунные тени.
(с) А. Даль

Тени медленно ползут по каменному полу. Длинные черные полосы подбираются все ближе, будто подтягиваются на крошечных, невидимых лапках, скребут брюхом по неестественно освещенной поверхности – луна безжалостна к сероватым камням Лас Ночес. Гриммджо вздрагивает и открывает прикрытые было глаза – он не спал уже двое суток, в глазах словно вся пустыня Уэко Мундо, но он боится, что и сейчас не сможет уснуть.

Тени внушают ему опасения. Он переводит взгляд на мирно спящего Улькиорру и на минуту успокаивается – по крайней мере, он не один. Но воспаленный мозг мешает расслабиться, перед глазами какие-то странные, полуощутимые в своей зыбкости видения, нервы напряжены, а по спине течет холодный пот – Шестому очень жарко и сердце бешено колотится. Что с ним он не понимает.

Футон довольно жесткий и неудобный, но арранкары в первую очередь солдаты, пуховые перины ни к чему. Спасибо, что хоть этот футон есть – могли бросить спать и на голые камни. Гриммджо садится – осторожно, чтобы не разбудить Шиффера, и прислоняется затылком к стене – та приятно холодит. Глаза прикрываются (не до конца конечно, Джаггерджек всегда спит вполглаза, привычка еще с тех времен, когда он был адьюкасом), но сон не приходит.

Тени все ползут – еще немного и достигнут бледной кожи Улькиорры. Гриммджо становится страшно – как будто тени могут навредить, докатился, Кошачий Король! Он вглядывается в неподвижное лицо Шиффера и чувствует, как его начинает вдруг бить озноб. Тот, кажется, не дышит – четкие, застывшие, словно вырезанные черты лица, две темно-зеленые струйки от глазниц, слегка приоткрытые тонкие губы. Словно покойник. А у Гриммджо так стучит сердце, отдаваясь глухими ударами в голове, что он никак не может услышать слабое дыхание Улькиорры. И лишь по чуть приподнимающейся грудной клетке определяет – дышит.

Хорошо.

Гриммджо трет глаза, массирует виски, покрытые капельками липкого пота, и покусывает губу, пока та не начинает пощипывать. Зубы слишком длинные и острые, даже в человеческой форме. Зато боль немного возвращает к реальности, вырывая из зыбкого оцепенения, которое все не может сбросить Гриммджо. Странно, что вот эту боль он чувствует. Той, другой, нет совсем – и Джаггерджеку страшно, что могут еще сделать с его телом эти… существа.

В комнате нет часов – в комнате вообще почти ничего нет – и Гриммджо не знает, сколько проходит времени от одного видения к другому. Вспоминаются вещи совершенно обычные – очередная охота, вот он рвет кому-то горло (не выйдет из тебя теперь вастар-лорда, тварюга, слишком слабый, минус один конкурент на пути к цели), взгрызается в сухожилия, пьет солоноватую, вязкую кровь – невкусно, но он захлебывается ей, кровь дает даже больше, чем тяжелые куски мяса, которые осядут немного спустя в его желудке, продлевая отпущенный срок жизни, давая надежду увидеть не только сегодняшний закат, но и завтрашний рассвет. Морда испачкана, шерсть грязная, слипается в острые иголочки и приходится сыто вылизываться, осоловело осматриваясь, наелась ли его стая, нет ли врага поблизости? А потом блаженный сон и мягкий песок под усталыми лапами…

Вязкая тишина давит на нервы и Гриммджо опять распахивает глаза – тени уже почти добрались до Улькиорры – значит, он довольно долго вспоминал прежние времена. Джаггерджек шумно дышит и борется с желанием разбудить Шиффера, защитить, подтащить его поближе к себе, пока темные языки не лизнули сероватую в этом странном свете кожу Улькиорры. Но он все никак не решается, мучается сомнениями, будто проснувшийся среди ночи ребенок, замерший на кровати от испуга и не понимающий, можно ли позвать маму или она рассердится крикам посреди ночи. И сильно бьется затылком о стену, когда неожиданно ловит ничего не выражающий взгляд Шиффера. Гриммджо нервно облизывает губы, а потом скалится привычно – это не улыбка, это предупреждение дикого зверя. Не подходи, загрызу.
Улькиорра садится, и теперь Джаггерджек видит только белую тяжелую маску и острый профиль.

- Ты не спал. – в голосе как обычно отсутствует какой-либо намек на эмоции, в пристально вглядывающихся в него зеленых глазах (Улькиорра соизволил повернуться) безразличие.

- Не твое дело, - огрызается Гриммджо, опуская голову и надеясь, что в полутьме не очень заметны его слезящиеся от недосыпа глаза.

Улькиорра молча поднимается, наступая прямо на серые тени, давя их бесшумными шагами и возвращается спустя несколько секунд с чашкой какой-то дряни.

- Пей.

Гриммджо фыркает и смотрит куда-то выше головы арранкара – он не собирается травится всякой гадостью.

- Я волью силой, - предупреждает Улькиорра, и Гриммджо неохотно протягивает руку и шумно глотает питье, выпивая залпом. Он знает Четвертого – тот вольет, даже если Джаггерджек будет захлебываться.

- Восьмой отдал тебе это еще вчера, почему ты не выпил? Он предупреждал, что воздействие обезболивающих, блокирующих нервные рецепторы твоей отрубленной руки может вызвать бессонницу и галлюцинации.

Гриммджо слабо качает головой – какие, к Меносам, галлюцинации? Это все тени виноваты, поэтому он не мог спать. Улькиорра ничего не понимает, надо объяснить этому всезнающему придурку, что…

Мысли становятся бессвязными, прошлое смешивается с настоящими, скалится красно-белой маской рыжего шинигами, подмигивает залихватски мертвыми глазами Ди Роя, и растворяется в светлеющей комнате – уже почти восход. Гриммджо дотрагивается уцелевшей рукой до стены – светлый камень до ужаса реален, это удивительно успокаивает – и чувствует тонкие борозды своих собственных когтей, оставленные в одном из приступов бешенства.

- Тени исчезают, - невнятно произносит он, пытаясь открыть враз потяжелевшие веки. Он все хочет что-то объяснить, пока на лоб не ложится холодная рука, а потом его утягивает куда-то вниз, где мягко и тепло и кто-то что-то успокаивающе говорит, Гриммджо неловко, по неосознанной кошачьей привычке тычется лицом в эту мягкую теплоту и вмиг проваливается то ли в сон, то ли в глубокий обморок. А Улькиорра осторожно дотрагивается до спутанных синеватых прядей – Заэль говорит, что с уровнем рейацу Гриммджо тот быстро восстановится. Шиффер рад этому, ему не нравится быть нянькой, а из Джаггерджека отвратительный пациент. Вот только он все равно не оставляет его вторые сутки, прогоняя фрасьонов прочь – те действительно по-собачьи привязаны к Гриммджо, несмотря на то, что он уже вылетел из Эспады и чудом остался жив после самовольной вылазки в Мир Живых. Для Улькиорры это изгнание тоже не имеет никакого значения. Жизнь и так не балует арранкара яркими красками, убрать Гриммджо – и станет совсем бесцветной. Уж лучше пусть будет этот Джаггерджек. Любимый враг и ненавистный любовник.

Свет заливает просторную комнату, заставляя исчезнуть последние, едва заметные тени, и Улькиорра прикрывает глаза, оберегая чувствительную радужку. Он вполне может пробыть здесь еще несколько часов. Теперь его очередь вслушиваться в вязкую тишину минут и оберегать чужой сон.

Ах да - арт-иллюстрация) [показать]


А теперь не по теме - боже, как я отвыкла писать Стихии! Да... Нэйм-кун, найдись, пожалуйста, у меня для тебя есть кое-что побетить) *если я сегодня допишу, как планирую, очередной кусок*