Сказка шестая: Аитеру (Часть1)

Становилось привычным постоянно носит человечий облик и почти забылись дорожные привычки, как и старое имя. Йара – Странствующий по мирам. Уже несколько лет Кай кружил по королевству маленького мирка, отыскивая и уничтожая темных в отряде инквизиции, однажды примкнув к нему просто из ненависти к Мастеру тьмы. Чтоб забыть. И не вспоминать, что вообще когда то были и библиотека, и двор, и Легионы. Забыть и выжечь из себя тем же огнем, что он терзал порождения того мира из которого был сам. Помощник палача, костровых дел мастер, тот на ком вся грязная и муторная работа, которой, однако, Кай предавался с остервенелым рвением, принимаемый старшинами за фанатичную преданность делу. Но им всего знать и не требовалось. Здесь его звали Альфред по прозвищу дорожная пыль за пепельно – серые волосы. И это всех устаивало.
Дни сливались в недели, месяцы, годы… Уже казалось, что все стало на места…Уже пропала обида и жизнь обрела подобие обыденности.
- Альфред! Альфред, подъем! Тут по твоей части – привели еретика. Темного тамплиера.
Заспанный парень вышел из низенького бревенчатого домика, на ходу натягивая подпалаческую мантию и поправляя капюшон. Лицо не отразило особых эмоций, разве что досаду на раннее пробуждение.
На небольшой площадке неподалеку от частокола, огораживающего поселение, в котором они провели уже почти неделю слаженными, отрепетированными действиями сооружалось кострище и монтировалась пыточная. С видом банковского клерка, которому на стол взвалили кипу бумаг, юноша закатал рукава и подошел к стоящему в кольце охраны пленнику. Вытянутая фигура, закутанная в черные, изрядно помятые и перепачканные одежды, прищуренные раскосые газа и узкие губы, застывшие в надменной усмешке. Человек держался расслабленно, но с какой то злой уверенностью. «Фанатик» - мелькнуло в голове, но в груди забилась бешенным зверем тревога, перерастающая в панику, стоило усилий ее задавить. «Чтото со мной не то…не выспался наверное».
Спустя примерно час строительные работы были закончены.
- Признаешь ли ты, еретик, что смущал гнусными речами невинные души жителей сего достойного селения, отвращал их от Бога истинного и ввергал во тьму? –отец Иохан нараспев читал с изукрашенного пергамента давно уже заученные строки на одном дыхании. Список вменяемых подсудимому преступлений против веры был так внушителен, что к концу тирады ко всему привычный оратор выдохся. Сразу было понятно, что приведенного на суд ждал костер, однако необходимо соблюдение формальностей. Наступила тишина.
Спустя мнгновение ее разбил в мелкую пыль раскатистый смех пленника. Он смеялся так, будто ему только что рассказала до нельзя забавную байку. Однако смех смолк так же внезапно, как и раздался.
По мановению руки инквизитора подпалачик принялся за работу…

***

Прошло несколько часов, однако обвиняемый не проронил ни звука. В груди Альфреда снова проснулся страх, давший о себе знать при первой встрече с незнакомцем. Однако это только подстегивало, давая пищу лютой злобе, с которой помощник палача предавался работе, щипитильно уделяя внимание каждой мелочи и постоянно покрикивая на младших служек. Злоба переходила в ненависть к этой странной твари. Это не человек – сейчас Кай понимал отчетливо, что если сдесь и сейчас не уничтожит свою жертву – потом его не спасет уже ничего.
- Он зачарован нечистым! На костер его! – выкрикнул сквозь общую суету глава совета. Подпалачик облегченно вздохнул, предрекая скорый конец этой слишком затянувшейся казни.
Полыхнул тщательно просушенный хворост. Загорелась одежда еретика. Йара поднял глаза, встретился взглядом со стоящей в пламени фигурой: «За что?!», и спешно отвел глаза, сорвавшись на кого то из недостаточно расторопных прислужников. Однако почти сразу ему пришлось повернуться обратно. Казнь превращалась в балаган. Пленник не желал ни задыхаться дымом, ни обгорать. В ход пошли запасы масла, но оно вспыхивало и прогорало, не оставляя на смуглой гадкой коже тамплиера даже копоти - полностью сгорела одежда, распавилось о стекло серебро украшений, но огонь не повредил и волоса. Дрова прогорели и рассыпались, плямя угасло, оставив только угли. На мнговение показалось, что блеснула чешуя. Кай, уже забывший свое новое имя, попятился. Это дракон! Огонь не тронет своего прорадителя.
- Четвертовать! – решение, показавшееся спасительной нитью пришло мнговенно.

***