Вовсе не трудно прожить без травы. Сложнее сделать это сознательно. Я
тратил на нее деньги, раз за разом, получая молчаливое согласие. Она ни-
чего не просила, но неизменно две сотни перекочевывали из кармана на
тумбочку, и мы знали, что иначе нельзя. "Иначе это будет просто любовь,
- сказала она раз, - а кому это нужно?". Она права.

И так оно тянулось с год. Потом, как-то раз, я пришел к ней поздно
ночью. Она открыла дверь, и стояла на пороге с запредельностью в лице. Я
заглянул ей в глаза, и осознание ошибки ударило по вискам. Это не она,
мгновенно понял я. Я ошибся. Воистину, роковая ошибка... и что мне де-
лать с этим теперь? Я жил с НЕЙ - но это не она, черт, черт и еще раз
черт!

Потом-то я часто размышлял об этом... Может быть, это злая шутка -
знак времени, оставляющего на людях невидимые отметины? И мне довелось
увидеть вперед это превращение?

Не понимаю. Я многое не понимаю, и знаю об этом. Мы не хозяева мира и
не рабы времени. Мы - жертвы. Имя нам - легион.

Я просто ушел. Даже не обида, а разочарование овладело мной. Я курил
в тот месяц так много, что не могу теперь вспомнить ничего из происхо-
дившего. Просто стерто из памяти. Просто.

Естественно, мертва. Что такое сентиментальная история без банального
конца? Она умерла где-то далеко отсюда, я даже и не знаю как. Дошли слу-
хи, что ее убили. Может, оно и так, но что это меняет? Предающий для
предаваемого мертв заочно, без апелляций или смягчающих обстоятельств.

Я так и не узнал ее имени. Я не спросил, она не сказала. Странно?
Странно.

Вскоре я вернулся к ней. Все это было срывом, и не более. Слишком
много травы, слишком много жизни. Как-то само собой и исподволь все
улеглось. Я снова приходил и приходил, с деньгами и шоколадом, покупая
любовь и любовь. "На что тебе это, - частенько спрашивала она, - ничего
не изменится..." Мы знали это. "Это же просто любовь, - говорила она, -
просто любовь. Надо с этим кончать. Это плохо кончится, это всегда плохо
кончается". Я знал и понимал. Иногда мне приходило в голову, что было бы
куда лучше, если бы, скажем, она умерла, где-то далеко от меня, а я бы
не знал даже точно, просто дошли бы слушки... Или, например, мы бы расс-
тались, остались бы старыми знакомыми, или - как знать! - даже друзьями,
встречались изредка на всяких тусовках, разговаривая мило о пустяках -
но никогда не глядя друг другу в глаза.

Но все равно, чем это кончится. Мы неуклонно стареем, и по утрам кон-
туры грядущих горьких морщин недалекой старости придают нашим лицам вид
усталый и недовольный.

И не уйти далеко. И ничего не найти... И ничего не отдать и не взять.
И не простить. И не догнать. И не любить.