старое доброе ультрауныние, братцы мои

вздрогнешь и очнёшься от вечерних сновидений наяву - стекло звёздчато трескается, но держится: хорошая работа, знали, чего ждать, к чему готовиться. между точкой А и точкой Б снега, звери, далекие дали, дым, восемь сторон вечности, часы без стрелок. (с)

тогда, конечно, падают ледяные отрезвляющие дни - давно ожидаемые для всех, кроме меня, пока я стою недвижимым столпом с тугими пружинами в мышцах и венами на шее, побаливающими от Укусов правды. целый месяц я радуюсь простым словам, перепадающим мне от тебя - это всё равно как мама иногда пишет "хлеб" или "молоко", это всё равно что знать, как пахнет север и как - восток - само по себе воздух, в июле цикл замыкается снова, на той же узкой тропе к дому в густой темноте: небо обмётано крупными созвездиями - это бесконечное путешествие на край ночи, это ограбление души ранним туманным утром, когда я ложусь под наклонным деревянным уютным сводом потолка на чердаке, накрываюсь лоскутным одеялом и желаю остаться здесь навсегда. [тех, кто уже умеет любить, рассвет укладывает спать]. 

мне хочется смотреть и обидно спрашивать "знаешь, когда пошёл развал?", глухо жаловаться, завывать от непонятных чувств, бросать камнем в озаренные окна Четырех Старых Дней, на которых - вот ведь удивительно - всё ещё можно выплыть, под которые с давних пор подводится всё прочитанное и услышанное: [вот тогда это было бы кстати].