Олеся Николаева
* * *
В детстве я боялась смерти в виде будничного
эпизода: наледи на краю колодца
иль иголки швейной с нитью, вдетой в будущее:
спит царевна, спит и не проснется.

День сменялся сумерками грязновато-палевыми,
испарялся охрой из стакана.
Ну а вы — как жили вы? безопасно спали вы ли?
Под какой охраной?

Сны смотрели льстивые, грозные и прелестные,
где расплывчато, туманно и всесильно
звезды, облака над вами — кучевые, перистые,
и земля вокруг — крепка и семижильна.

Мне ж — тончайшей тканью, ожерельем бисерным
жизнь страшна была: вот-вот порвется
от зацепки малой, вдоха, шага, мизерным
ноготком царапается, коготком скребется.

...Молнии обшаривали небеса, пошаливали
их шары, грозились выдать имя.
О напрасной смерти слезы Авелевы
вопиют. Земля полита ими.

Но — познавших немощь собственную, ту еще и беззащитность, ужас, страх и трепет,
как младенцев, обволакивает облако ликующее:
нежность ранних птиц, блаженства лепет...