Город горел.
Он горел уже двести лет.
Забитые плотным серым дымом узкие улочки полыхали жаром. Огонь рвался из окон, лизал каменные стены, взметывал вверх фонтаны жалящих искр... и всё никак не мог погаснуть. Не мог погаснуть ни на миг все эти долгие годы. А город стоял, объятый пламенем, которое сжигало лишь людей, и горел, не сгорая...

Когда на город напали, и зарево пожара осветило ночь и полчища врагов со всех сторон, все думали, что всё будет как всегда. Сшибутся в схватке захватчики и защитники, потечет кровь по серым булыжникам мостовых; будет лязгать железо, будут кричать раненые, а огонь будет пожирать дома квартал за кварталом, не щадя ни жителей, ни их врагов. А потом орды отхлынут, оставив за собою пожарище, обгорелые стены и трупы. И по улицам поползут оставшиеся в живых, воя и роясь в углях и теплом пепле.
А что случится после этого - не волновало никого.
Но произошло то, о чем никто и помыслить не мог... Когда в город наконец ворвались нападающие, и закипел бой, многие дома запылали от брошенных равнодушной рукой факелов... Но вдруг огонь взревел и взвился выше крыш. Сплошной гудящей волной он захлестнул их и заметался в слепом и яростном торжестве. И разом не осталось ни победителей, ни побежденных. Он сжег всех, кто был в домах и на улицах, и даже в сотне шагов от крепостных стен. Затем дикое пламя откатилось в пределы города, оставив вокруг кольцо черной выжженной земли, и вновь заплясало над крышами.
А на пространство, только что бывшее полем сражения, опустилась мертвая тишина. Не было слышно ничего кроме потрескивания языков пламени. Оно обвивалось вокруг домов, текло по улицам, то поднимаясь, то опадая, будто дыша...
Оставшиеся в живых люди потрясенно, не веря себе,смотрели на случившееся.
С тех пор город горел.

*********
Те безумцы, что пытались войти в него, вспыхивали, точно смола, лишь переступив кольцо выжженной земли кругом его стен. Говорили, впрочем, будто бы иногда по ночам пламя меняет свой цвет и становится холодным. И тогда сиреневые, бледные и призрачные полотнища огня тихо струятся над крышами, и в город можно войти. Но никто еще не видел того, кому бы удалось вернуться оттуда... Даже если кто-то и сумел дождаться ночи Холодного Огня и пройти по пустынным улицам, то рассказать об этом он, видимо, уже не смог...
Еще говорили, что один-единственный раз, днем, в середине осени, некая группа кочевников проходила мимо Города... и не заметила привычного пламени. Приблизившись к черному Кругу, они увидели через проломы в стенах и арку ворот только пепел, серый пепел, пушистым ковром устилающий пустые улицы, и бархатную копоть, бахромой висящую на стенах домов.
Долго они стояли, созерцая невиданное чудо. Наконец один из них - самый смелый, а может быть, самый сумасшедший - решительно двинулся к городским стенам. Вот он встал на границе Круга, поколебался и сделал шаг... И еще шаг... и еще... Ничего не случилось! А ведь обычно человек, вступивший в Круг, вспыхивал и сгорал без следа!.. Кочевники следили за идущим, затаив дыхание.
Шаг, еще шаг, один, другой, третий... десять шагов, сто. Человек остановился в проеме ворот и оглянулся на своих. Он не сделал приглашающего жеста рукой, даже не кивнул - то, что он совершил, было безумием, невероятным и опасным.
Помедлив, так же, как и на границе Круга, он отвернулся от глядящих на него знакомых лиц и вошел в Город. Люди завороженно смотрели, как пепел взвихряется вокруг его ног и повисает в воздухе серым облаком. Человек дошел до первого дома и оглянулся вновь.
И в тот же миг на улицы обрушилось ревущее пламя!.. Кочевникам, застывшим от ужаса за Кругом, показалось, что они видели, как фигура, обьятая огнем, вскинула руки в прощальном жесте, - а может быть, в мольбе? - и навеки скрылась в сияющем аду. Через несколько мгновений и до стоящих докатилась волна удушающего жара, и они бросились бежать прочь от прОклятого Города...
С тех пор среди людей появилась легенда о безумце, решившемся войти в Уснувшее Пламя.

А город всё горел.

Он горел уже две сотни лет.