//Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела
подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся
кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на
бале, в освещенных залах -- музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая
молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не
верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением
холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла все то, что ее ожидает, только
тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла
шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной
лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале
и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала
необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что
глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в
минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры,
которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми
силами только скрыть его. И эта-то была та самая манера, которая более всего
// Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от
других. Все смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу,
равномерный гул голосов, шагов, приветствий -- оглушил Наташу; свет и блеск
еще более ослепил ее.
//-- Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, --
сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим
замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы
обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он
предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на
отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской
улыбкой.
"Давно я ждала тебя", как будто сказала эта испуганная и счастливая
девочка, своей проявившейся из-за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку
на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей
был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно.
Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее
делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки
были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь
неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч
взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в
первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не
уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от
политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая
поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от
присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее
указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на
глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так
близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в
голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье
и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
[403x567]
//После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы,
подошел и тот танцор-адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа,
передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не
переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из
того, что занимало всех на этом бале.