Меняются радиоволны, тасуються старые карты,
	Каракатица жизни ползет сквозь снежные дни.
	Мы друг другу ненужные люди, мы плацкарты
	Холодного века, римской цифры двадцать один.
	 
	Суицидные, ломкие руки, ненависть к боли
	И долгим дорогам - это лицо нашей новой войны,
	Где по пальцам бьют только усилием воли,
	А для души выдают сухпаек - промозглые сны.
	 
	Закопать своих мертвых богов в ледяную весну
	И вернуться на фронт - вот мечта для меня,
	Мне по силам пройти сквозь огонь и вину,
	Только свети мне в пути молодая  луна.
	 
	И я дойду до излома зимы, до последней черты,
	Ради того, чтоб увидеть останки родной тишины.
	Разрывая на части, сжигая в золу чужие миры
	Можно не слушать в расколах небес отголосков чумы.
	 
	Чума, двадцать первый по счету век.
	Две тысячи лет спустя
	На гранитном кресте за чужие грехи
	Опять умирает другой человек.