Меняются радиоволны, тасуються старые карты,
Каракатица жизни ползет сквозь снежные дни.
Мы друг другу ненужные люди, мы плацкарты
Холодного века, римской цифры двадцать один.
Суицидные, ломкие руки, ненависть к боли
И долгим дорогам - это лицо нашей новой войны,
Где по пальцам бьют только усилием воли,
А для души выдают сухпаек - промозглые сны.
Закопать своих мертвых богов в ледяную весну
И вернуться на фронт - вот мечта для меня,
Мне по силам пройти сквозь огонь и вину,
Только свети мне в пути молодая луна.
И я дойду до излома зимы, до последней черты,
Ради того, чтоб увидеть останки родной тишины.
Разрывая на части, сжигая в золу чужие миры
Можно не слушать в расколах небес отголосков чумы.
Чума, двадцать первый по счету век.
Две тысячи лет спустя
На гранитном кресте за чужие грехи
Опять умирает другой человек.