– Семья Козловых, прошу всех собраться! Саша, Чуда, все быстро!
Сколько нас ни было, все равно всех в комнате построил. Минута напряженного молчания.
Походил перед строем, все настроились на ЧТО-ТО. Подбирая слова, сформулировал ПРОБЛЕМУ. И то, что происходящее недопустимо, и то, что мы, семья, перед Ванькой оказались беспомощны.
Ванька уже чует — что-то будет. Правильно, Ваня.
И когда все линии напряжения собрались в точку, объявил: “Мы с Ваней уходим на Последнее Испытание. Это последнее, что ему может помочь. Домашние, попрощайтесь с Ваней. Кто что хочет, можете ему сказать”.
Все обалдели, но подыгрывают. Ванька в растерянности полной, но как-то держится. Боец.
– Ваня, возьми рюкзак.
Рюкзак я собрал ему заранее.
– Папа, зачем?
– Надо, Ваня.
Рюкзак за спину, в избе молчание.
– Идем, Ваня!
– Пап, а куда?..
– Раньше надо было думать! Вперед!
Все, я резко выхожу, он за мной, молча и собранно идем к лесу. Он немного семенит и пытается заглянуть мне в лицо. Мое лицо не выражает ничего, кроме решительности.
Вошли в лес, под ногами иголки. Я в обуви, Ваня босиком. Ничего, привычный, тем более в этой ситуации его беспокоило существенно другое. А вот уже идти легче — больше мха, потому что идем мы по направлению к болоту...
– Пап, а мы куда?!
– Идем, Ваня, идем!
Под ногами уже мягко, все внимание на мне, и я по ходу выдал целую нравоучительную беседу. Голос раздумчивый и твердый, фон усталый и огорчительный. Это слушалось тем более, что к длинным чтениям морали я обычно совершенно не склонен.
Болото прошли краем, вышли сквозь лес к берегу реки, куда обычно не ходит никто.
Простор, молчание, край воды.
– Сядем! — Сели.
– Ваня, тебе трудно справляться с плохими словами. Они, видимо, переполняют тебя и все время из тебя лезут. По¬это¬му сейчас ты будешь все их из себя выбрасывать. Ты их будешь кричать изо всех сил до тех пор, пока полностью себя от них не освободишь.
Это и был главный замысел, моя коронка. Не закрывать слова в себе, а выбросить их из себя! Я просто гордился этой находкой и сидел довольный и толстый.
Ваня не возражал, но почему-то кричать не торопился.
– Кричи!
И тут Ваня выдал такое, что я просто сел.
Хотя и так сидел.
От чего я предельно и озадачился, и развеселился.
Он спросил:
– Папа, а что мне кричать? Какие слова?
...
Славно?