Бедному Максу приходится принять участие в Армагеддоне, причем ни больше ни меньше как в роли Антихриста. Но Макс не был бы сам собой, действуй он по утвержденному сценарию.

От противоположного берега реки действительно отчалила какая-то жалкая лодчонка. Она приближалась к нам на удивление быстро.

— Хороший гребец этот Харон. — Уважительно заметил я.

— Ну да. Это же единственное, что он умеет делать, было бы странно, если бы он и это делал плохо! — Усмехнулась она. Потом нахмурилась:

— Подожди-ка! Никакой это не Харон, его бы я узнала… Глазам своим не верю! Да это же сам Аид, собственной персоной. Как такое может быть?!

— Все может быть, когда мир стоит на краю. — Равнодушно сказал я, усаживаясь на мокрый песок. — Чему ты удивляешься?

— Всему! — Решительно ответила она. — Твое глубокомысленное «все может быть» — это единственное объяснение, на которое я могу рассчитывать?

— Зачем тебе мои объяснения? Через несколько минут твой родич будет здесь и сам расскажет тебе, что происходит. — Миролюбиво сказал я.

— Твоя правда, наимудрейший. — Печально усмехнулась она, усаживаясь рядом. Потом неожиданно рассмеялась:

— Знаешь, Один, в этой истории есть один положительный момент: я терпеть не могла этого проходимца Харона!

— А что, твой дядюшка тоже мнит себя великим певцом, вроде этого красавчика Аполлона? — Насмешливо спросил я, прислушиваясь к обрывкам какой-то тягучей песни, долетавшим до моих ушей. — На его месте я бы не слишком усердствовал! — У Аида явно не было музыкального слуха, да и голос оставлял желать лучшего: он то и дело срывался на хриплый фальцет подобающий разве что безусому юнцу.

— Впервые слышу, как он поет. — Фыркнула Афина. — И хвала Зевсу, что до сих пор сия чаша меня миновала! — Потом она помрачнела:

— Похоже, он совсем рехнулся, бедняга. Плохая новость…

— Думаю, все не так страшно. Он больше похож на захмелевшего гуляку, чем на безумца. Сама не видишь?

— Думаешь? — Недоверчиво переспросила она. — Никогда в жизни не видела Аида с чашей вина в руках.

— Пение пьяного ни с чем не перепутаешь, поверь уж моему опыту! Да ты сама на него посмотри.

Челн как раз уткнулся носом в берег. Аид молодецки отшвырнул в сторону весло и попытался встать на ноги, потерял равновесие и бухнулся на четвереньки. Его руки оказались в мутной прибрежной воде, ноги беспомощно колотили по ветхому дну лодки, которая тут же перевернулась.

— Срам, да и только! — Сердито сказала Афина, извлекая из воды своего драгоценного дядюшку.

— Ну почему сразу «срам»? — Снисходительно усмехнулся я. — Пображничал грозный муж, да перебрал с непривычки — с кем не бывает…

— Ты прав, одноглазый. — Угрюмо согласился Аид. — Я немного перебрал. Имею полное право: моя работа наконец-то завершена. Надо же было как-то отметить первый день праздной жизни!

— Что ты имеешь в виду, Гадес? — Изумленно спросила Афина. — Как твоя работа может быть завершена? В твоем царстве и в прежние дни было полно обитателей, а уж теперь-то к тебе пожаловало все человечество!

— Ага, пожаловало. Но они уже ушли. — Объяснил Аид, с видимым удовольствием укладываясь на мокром песке. — Все ушли. Наконец-то нашелся хитрец, пообещавший им новую жизнь взамен давно закончившейся, и эти глупцы ему поверили. Впрочем, на их месте я и сам бы не упустил шанс вернуться в мир живых… В общем, они все куда-то подевались. Напоследок утопили Харона. Им всем, оказывается, давно хотелось это сделать… А Кербер издох. Отравили они его, что ли? Но чем можно отравить моего Кербера — не представляю! И Персефона куда-то ушла. Моя Персефона, надежная как сама смерть, верная, как собственная рука… Впрочем, пусть себе шляется где хочет, она мне уже давно надоела!

— Могу тебя понять! — Ехидно согласилась Афина. — Она действительно редкостная зануда… Не спи, Гадес! Ты еще ничего нам не объяснил.

— А что я вам могу объяснить? Я и сам ничего не понимаю. — Устало признался он, неохотно отрывая голову от мокрого песка. — Все закончилось, все ушли, и я ничего не смог с ними поделать. Финита ля комедия! От меня вам никакого проку, ребята, так что дайте мне поспать…