Cкучные пейзажи за окном, огромное количество книг и настольных ламп, рукописи, дубовые столы, удобные стулья – мы заглянули одним глазком в рабочие кабинеты знаменитых писателей.
Клайв Джеймс: Стул должен быть очень удобным, потому что я провожу в нем большую часть дня. Компьютер окружен кипой бумаг, чтобы ничего нельзя было найти в случае необходимости. За креслом - окно со скучным пейзажем. Он был выбран специально - так я могу не отвлекаться. Я сижу на этом стуле вот уже десять лет, и не разу не откинулся на него, постоянно согнувшись вперед, всегда - гонка со временем. Я - это лицо на экране.
Шарлотта Бронте. Это комната известна как столовая, гостиная и кабинет сестер Бронте. Здесь они вместе писали и обсуждали свои работы. Когда Элизабет Гаскелл, друг Шарлотты и ее будущий биограф, впервые побывала у нее дома, она была поражена изысканной чистотой и порядком. В отличие от “мрачных холодных тонов” болота Йоркшир снаружи, “комната была сосредоточением тепла и комфорта”.
Роальд Даль.Святая святых – сарай самого Роальда Даля. Он ведь даже сюда никого и некогда не пускал. Единственное окно и то плотно зашторено. Роальд организовал свое рабочее место так, чтобы все было в зоне его досягаемости. Пепельница – справа, сувениры – слева, под ногами, чтобы те не замерзали – спальный мешок, на стене – фотографии близких и наброски будущих работ. Настоящая творческая мастерская.
Чарльз Дарвин. Удобно и тихо – что еще нужно для викторианского джентльмена? Эта комната была его убежищем и интеллектуальным царством. Здесь он написал «Происхождение видов» и здесь же получил шокирующую новость, что Рассел Уоллес самостоятельно пришел к той же теории эволюции.
Мартин Эмис:Каждый день, с десяти утра до семи вечера, я в своем кабинете. Но это не значит, что все время я только пишу, нет. Я много читаю или просто сижу, думаю. Как вы, наверное, заметили, у меня нет ноутбука. Я пишу от руки. И уже, поэтому мне должны дать Букеровскую премию.
А.Л. Кеннеди:Если я знаю, что буду сегодня писать, то я предпочитаю делать это здесь. Ночь, лампа, музыка, текст, который я пишу у себя на коленях - у меня нет стола и мне он не нужен. По комнате развешаны фотографии стран, где я побывал, в основном это Новая Зеландия. Саквояж и шляпа заставляют думать, что в любой момент я могу собраться и уехать. Я, конечно, не могу, но приятно притвориться.
Редьярд Киплинг. Каждое утро Киплинг отправлялся к себе в кабинет и либо сразу принимался писать, либо ходил взад и вперед по своему индийскому ковру. Он был маленького роста и его стул был специально сделан из блоков, чтобы писатель чувствовал себя комфортно за своим столом из орехового дерева. После обеда он прогуливался возле своего дома, а возвращаясь - ложился на кровать с книгой – он характеризовал сам себя как «поспешного и ненасытного читателя». Книжный шкафы (напротив и слева от окна) по-прежнему содержат работы его любимых писателей: Остин и Вальтер Скотт.
Мэгги Гии:Через окно я вижу небо, нарциссы, весной - красную японскую айву, летом появляются воробьи, плескающиеся в маленьком бассейне моей дочери. В комнате много фотографий семьи и друзей: я и Ник в день свадьбы, Роза, мой лучший друг - Барбара. Полки забиты книгами XIX века - это моя страсть. Чудовищное количество книг, ноутбуков, угандийское кресло, вышивку на котором сделала моя тетя Ева. Я люблю свою комнату вот уже 17 лет, мои книги и монографии слились с ней.
Николас Мосли: Я окружил себя фрагментами народного искусства, которые привез из разных стран мира. Многое я уже не могу делать самостоятельно, но на помощь всегда приходит моя жена (Николасу 85 лет). Наш сын, который уже сам стал отцом, весело толкает мою инвалидную коляску. Но я могу обойтись и сам в своем пространстве с двумя костылями, и я могу работать на своем ноутбуке, когда мне захочется. Мне очень повезло.
Иан Ранкин:Стопка бумаг на столе – мой новый роман, который скоро должен выйти. Последние несколько месяцев я только и делаю, что переписываю и правлю текст. Под столом – сломанный системник Мак. В кабинете много семейных фотографий, но я никогда не ставлю их перед собой – тогда они начинают отвлекать. Не обращайте внимания на наручники – это всего лишь подарок лучшего друга. Пишу я только под музыку, поэтому кое-где разбросаны компакт - диски. Вообще, до этого моменты я думал, что я достаточно аккуратный…видимо – нет.
Ричард Эйр.Стол бы разработан таким образом, чтобы у меня все всегда было под рукой: справочники, письма, принадлежности, текущие проекты. А когда я купил компьютер, комната заметно опустела - теперь все хранится в Маке. Иногда меня отвлекает вид за окном: соседние дома, кричащие на улице дети, даже закат. Так что возможно именно из-за этого я не пишу часто и много.
Бернард Шоу.Это странное место даже для рыжебородого социалиста, который мечтает изменить мир. Но Шоу оно полностью подходит. В конце концов, он был мастер парадоксов и, даже плохому писателю требуется некоторое уединение и стул. Шоу признавался: «Люди надоедают и мешают мне. Здесь я пытаюсь скрыться от них».
Дэвид Старки:Я организовал свою работу в форме ежедневного дневника. Каждая глава строго хронологична: я начинаю писать незадолго до обеда, после - усердно работаю до пяти-шести часов, готовлю завтрак и снова сажусь за Мак на заключительный блиц до напитков. Каждый три дня я заканчиваю главу, которую читает мой друг Джеймс. Я стараюсь не смотреть на выражение его лица. Но это лучше, чем любой издатель или редактор.
Марина Уорнер: Одежда, которая висит справа - это одежда моей матери. Она умерла в начале этого года. Вы можете видеть плиссированное платье цвета изумрудного коктейля сшитое специально для нее. Я черпала вдохновение от этих вещей для романа, который я пишу сейчас. Герань приятно пахнет, когда вы гладите ее от себя.
Вирджиния Вулф. Это было в холодное утро пятницы 28 марта 1941 года. Вирджиния написала за этим столом прощальное письмо мужу, прежде чем идти к реке Оуз. Кипы бумаг были разбросаны по всей комнате, несколько из последних эссе – в мусорной корзине. Сейчас ее комната выглядит намного опрятней.
Уилл Селф:Как вы заметили у меня очень маленький портативный компьютер. Я ненавижу эти огромные, неуместные «вычислительные машины». А этот я могу взять с собой куда угодно и если нужно – закрыть его как книгу. Справа - Olivetti 22s Lettera – люблю классику. Любая моя книга зарождается в ноутбуке, а продолжается на стикерах – на стене слева. Это может быть все что угодно: имена, шутки, метафоры, названия улиц, символы и так далее. Когда места на одной стене уже не хватает, я принимаюсь приклеивать заметки, где только можно. Я не хочу закончить, как один из этих стариков – погребенный заживо в своем же мусоре. Но я и не боюсь этого.
guardian.co.uk / Максим Вечкин