Больше никто никого не ждёт, нет утомительных ночей, нет растворимого кофе, нет позднего скучающего телевизора. Всё прошло. Никто не перебирает простыни в темноте, стараясь уснуть. Никто не бредёт по ночной улице, мимо одиноких мусорных баков. Бледные окна домов не зовут во внутрь в тёплые объятия сонных людей в мятых футболках, со спутанными волосами. Нет пасмурного субботнего утра, когда люди лежат и смотрят на часы, словно это телевизор. Куколки сбросили свои босоножки. Птицы замерли и всматриваются в тёмные зеркала окон. Или просто равнодушно смотрят сквозь эту пустоту, сквозь шкафы набитые мягкой пахучей одеждой, которая превращается в порошок времени, сквозь скелеты, уютно свернувшиеся под тёплыми одеялами, сквозь стареющие холодильники с сокровищами внутри. Ни одна дверь не скрипнет ночью, нет ни поцелуев, ни шёпота, ни телефонных разговоров, ни горячей пищи глубокой ночью, вообще ничего. Муравьи прокладывают длинный путь по спутанным проводам, едва ли они остановятся чтобы окинуть взглядом пустые комнаты и помолиться. Машины больше не ездят, они стоят на шоссе под проливными осенними дождями, с разводами грязи и прилипшими листьями на стёклах. Что там внутри, ага, что-то наподобие человечков. Иногда дома рушатся, когда они устают, погребая тоненькие косточки под бетонными панелями в облаках асбеста. Упак.