Стояла сегодня в километровой очереди в Третьяковку. После праздников в стиле свиньг-ви московский и приезжий по случаю контингент потянуло к прекрасному, да так сильно потянуло, что до самого входа в метро образовалось нечто, состоящее из человеко-единиц и далее неделимое. Ну, что ж красота требует жертв! Притопывая и приплясывая на заданном месте, поначалу презрительно косилась на окружающих. А те, ехидно улыбаясь и чуть гнусавя, уверенно заявляли, что «смысла здесь стоять нет, что нужно уходит, что только псих может это выстоять....» и оставались стоять. Что самое забавное, оставались стоять все. На 31 первой минуте внезапно кольнуло сердце, и пришла взаимовыручка. По очереди дежурили в стаде, отходя погреться за двери почему-то никого не интересовавшей выставки Уистлера в соседнем здании. Там же туалет и прочие удобства. Райский уголок, а не Уистлер. Но все хотели именно на основную Экспозицию. Нам не страшен ни ветер, ни холод, ни что там еще… Да, и вот мы все почувствовали себя братьями и сестрами. Именно в тот момент по очереди пронеслась бабушка и распихала всем, куда могла, брошюры «Москва, двигай по святым местам». Захотелось! На 42 минуте наконец-то приехала Лерка, выругалась матом под одобрительные гаги окружающих и встала рядом. Тогда я стала травить Лерку, бабушку в белом и девочку в красном загадками про уток и ковбоев. Довольная, наблюдала, как они страдают. Шла 23 минута пыток и догадок. Не выдержал мужчина напротив и громогласно заявил: «Да, икал он, икал!». Верно, икал. – и по народу прокатилось облегченное «фух», мы продвинулись до забора. А на подступах к воротом Третьяковки среди нашего крыла царило такое братское понимание, что еще чуть-чуть и с криком ура мы понеслись бы брать галерею штурмом. Но тут двери распахнулись, и нас стало вносить. А мимо вышагивали дети-малявки в красных колпаках на выход… Славно!