Мы с Ромкой ЛОПАТЕНКО гуляли по Санкт-Петербургу порознь. А рассказали о своих впечатлениях вместе

После нашумевшего фильма «Питер-ФМ» трудно что-то рассказывать о Питере. После Пушкина, Гоголя и Достоевского – просто анриал!

И все же мы рискнули, избрав довольно нетрадиционную форму повествования, – диалог в компьютерной программе ICQ

– Леш, если избежать банальностей и не прибегать к помпезным определениям путеводителей вроде «Северной Пальмиры», «Северной Венеции», «Колыбели революции»… На что, по-твоему, похож Питер?

– На сон с открытыми глазами. Сон, который можно смотреть бесконечно. По большому счету, Питер – это Эрмитаж. Не в смысле экспозиции, размещенной вдоль Дворцовой набережной. Это большой музей, в котором замедляется бег времени. А еще он в некотором смысле напоминает... старушку. Хранительницу этого музея. Последний образ не мой – так этот город увидел один друг, оказавшийся в Питере впервые. Его просто поразил этот явный контраст между Москвой – здоровой, пышнотело-пышногрудой бабой в соку – и Питером, древней старушкой... Хотя лично для меня Питер – мужской город, в нем есть неутраченное достоинство старого интеллигента.

– О, да. Сравнения с Москвой напрашиваются сами собой, в отличие от кипящей и бурлящей столицы России Питер – это огромный теплоход, плывущий медленно и спокойно. Он никуда не торопится. Сохраняя на своем борту старину, Питер в то же время впитывает в себя дух современности. Город очень сильно напоминает Будапешт. Та же величественная река, то же огромное количество мостов и уникальное сплетение старинных памятников и модерна.

– Странно, да? Москве – 850 с гаком. Питеру – чуть более трехсот. А какая разница в мироощущении.

– Питер пропитан историей и традициями. К примеру, тот же развод мостов, это же целый ритуал. На Неве скапливается огромное количество катеров «метеоров», и образуется самая настоящая пробка... Питерцы уже привыкли к этому и планируют свое местонахождение в момент развода мостов, а я вот попал впросак – оказался на Аптекарском острове, и до четырех утра оттуда выбраться не мог... Вообще, я думаю, главное отличие Питера от Москвы – это люди. Петербуржцы похожи на алматинцев, такие же открытые, добрые, готовые помочь, но, не в пример нашим землякам, они намного спокойнее. Под стать Неве...

– Неудивительно, ведь Питер – это Город Мужества. На долю этого города и людей, его населяющих, выпало больше испытаний и страданий. И они, кстати, не ожесточили питерцев. Подточили – да. Духовное и физическое здоровье. Согласись, в Питере остро ощущаешь его особую болезненность...

– Согласен. Там даже аптек больше, чем магазинов .

– И запахи, запахи...

– О-о-о! Это отдельная тема…

– Смесь карболки, крепкого кофе, какой-то нюхательной соли... Чем ты там еще надышался? Я не говорю про Макдоналдс, конечно .

– Речная вода придает любому запаху своеобразный аромат. И еще запахи не были бы так хороши, если бы не поразительная чистота в городе. Каждый его уголок пахнет по-своему... В Кунсткамере, например, таинственный и слегка жутковатый запах какой-то не то что спертости, а залежалости, что ли... Мне вот въелся в рецепторы запах блинов, которые продают в сети «Теремок». А еще вкус популярного напитка «Мед-пиво» – это что-то потрясающее! Это как у нас повсюду пахнет шаурмой и самсой, так в Питере – блинами.

– Вот поэтому Москва и Алматы – города-побратимы. Нас связала, ко всему прочему, еще и шаурма .

– По мне, так Алматы и Москва – это уже отдельные государства, а Питер – это Россия. Даже, наверное, РУСЬ!

– Ну, брат... Русь – это где-то между Барнаулом и Новосибирском – перрон, на котором россияне с признаками глубокого вырождения на лице толкают пассажирам пиво с раками. Как ни печально…

– Там я еще не бывал . Поэтому пока Русь для меня – это Питер...

– Ну, бог с тобой. Блинные домики, кстати, это из недавних гастрономических нововведений, несмотря на то что блюдо что ни на есть русское. Для Питера с незапамятных времен были более характерны и привычны пышки. Кстати, тебя не коробило обращение продавцов «сударь»? Сударь Рома в шортах и тапочках .

– Нет, даже наоборот, мне это понравилось. Я в ответ называл продавщиц барышнями . Сразу мысленно оказываешься в старом времени....

– А ты обратил внимание, что в городе не встретишь вывески «Хлеб», только «Булочная»?

– Да. Еще у них нет слова «подъезд», только «парадная»... Еще очень порадовало, что питерцы не коверкают язык всякими аканиями, как москвичи.

– Ты точно заметил про переход в «старое время». Как ты это чувствовал?

– Ну, во-первых, внешние атрибуты – громадные памятники, площади, колонны... Уличные фотографы делают снимки вместе с людьми, облаченными в одеяния царей и цариц...

– Вот это как раз лубок. Очень смешит. Так куда, в какую эпоху тебя швыряло?

– Конечно же, в эпоху Петра Первого! Но это все оттого, что единственная достопримечательность, где я побывал основательно, это Кунсткамера, где есть отдел Петра. Там хранятся его личные вещи, портреты, обелиски... (Подробности на стр. 10. – Ред.) И еще в эту эпоху меня отправил случайный «экскурсовод»... Спросив ночью у прохожего, как мне добраться до гостиницы, я услышал в ответ смех и пояснения, что попаду на ту сторону Невы только после развода мостов... Так вот, этот мужчина лет 55 сам предложил мне пройтись по городу. Он рассказывал об истории того или иного места так, как будто он сам присутствовал при возведении зданий, при издании указов – «…и тогда Петр решил...» . Одним словом, такого ни от одного гида не услышишь.

– Как же, отлично помню девушку-экскурсовода в Кунсткамере. Бледная как смерть, почти прозрачная, как те петровские экспонаты, она с каким-то садистским восторгом предлагала восхититься «дивным веночком из кровеносных сосудов вокруг головы заспиртованной девочки». Бр-р! Вообще, работники музеев в Питере – особый класс. Две незабываемые старушонки в музее Ахматовой на Фонтанке, сопровождали меня по залам шаркающей походкой и все время бубнили себе под нос: «Все ходють и ходють… нет чтоб дома сидеть, а они все смотрють и смотрють…»

– Ха-ха-ха! Леш, а ты когда-нибудь видел там дрессированных воробьев?

– А то! Только, Ром, питерские воробьи – они самоучки, вундеркинды. Как говорится, жизнь их заставила. Особенно в Летнем саду их так много, как китайцев в мире .

– Я слышал, что такие есть в Париже. Но там их специально дрессируют, а в Питере есть смелые воробьи, которые сами приручились к людям. Возле одного из блинных теремков я кормил из рук таких птиц. Это что-то! Прохожие останавливались и смотрели, как воробей, словно колибри, подлетает к руке и в полете вырывает кусочек блина…

– Воробей от слова «вор» – забавно . А еще голуби, которые живут с Пушкиным. Разгуливают по каменному Александру Сергеевичу, как у себя дома. Впрочем, они и так дома...

– Слушай, мы почему-то обходим одну из главных тем. Мы ведь с тобой были в Питере в период Белых ночей…

– Нет, просто плавно переходим из дня в ночь. В Питере ведь ничего не происходит резко, при всей геометричности этого города там не встретишь острых углов...

– Это верно. Даже улицы пересекаются без острых углов!

– Итак, ты впервые отправился на свидание с этой Прекрасной Дамой...

– Белая ночь – дама обворожительная и загадочная. Окрашивает все в необыкновенные цвета. Даже Нева приобретает такой оттенок, будто из сказки. Она и художница, и поэтесса одновременно...

– … и куртизанка . Белой ночью Питер весь пропитан эротизмом… Ну да, ты все о высоком, а меня как будто все время тянет в подворотни .

– Да-а… Столько влюбленных парочек, гуляющих ночью, я еще не видел.

– Заметь, эти парочки совсем не чувствуют опасности. Они как будто находятся под защитой каменных сфинксов, что дремлют на набережной. Вот это ощущение от Питера – одно из главных: в нем я всегда чувствовал себя в безопасности. Хотя город, если ты знаешь, занимает одно из первых мест в печальной статистике самоубийств.

– Несмотря на слухи о скинхедах, я ни одного так и не встретил. Кстати, о парочках . Я видел удивительную свадьбу... Свадьбу байкеров! Экскорт из двадцати ревущих мотоциклов с ленточками во главе с огромным джипом на громадных колесах. А в нем – жених в стильной кожаной куртке и перчатках и невеста в белом платье и... в шлеме!

– Там еще в начале 90-х установили моду совершать браки на небесах... В салоне вертолета, барражирующего над Невой. Чокнуться шампанским со шпилем Петропавловской крепости, что может быть романтичнее?

– Да, Питер – один из самых романтичных городов мира. И эта романтика – не банальна, она весьма своеобразна. И вот что удивительно, вместе с этой романтикой чувствуется, насколько люди практичны...

– Что ты имеешь в виду?

– Многое продумано до мелочей. В городе почти нет пробок, за исключением времени развода мостов. К примеру, такая мелочь – большинство светофоров с таймером: загорается красный свет – и включается отсчет обратного времени. Ты четко видишь, сколько тебе осталось стоять на перекрестке...

– Но при этом я нигде не встречал вывески нелепее: «Вход рядом». Практически в каждом заведении...

– Ну, это скорее для туристов . Очень развит внутренний туризм: прогулки по паркам и дворцам, на катере по ночному городу предлагают на каждом углу...

– Вот еще что. Мы с некоторых пор оба полюбили фильм Оксаны Бычковой «Питер-ФМ». Ты узнал тот город, каким она показала его в картине?

– Да что-то узнал... Особенно явственно вспомнились слова героя о домах, когда он сидел на мосту, где памятник Чижику-пыжику, самый маленький памятник в мире.

– Вот опять из кино: «По Чижику-пыжику попадал?» .

– Увы, туда я так и не добрался. Я думаю, в Питер нужно ехать минимум на неделю, чтобы успеть посетить хотя бы треть всех его красот и чудес.

– А сколько вокруг Питера мифотворчества! Все ругают климат: суровый, промозглый, неласковый. По мне, так в Питере можно захлебнуться от нежности. Сколько бы раз и в какое время года я в него ни приезжал, он всегда встречает теплом.

– Нежности хоть отбавляй… Признаюсь, я влюбился в этот город.

– Я живу с этой любовью скоро 20 лет как... Когда-то мне непременно хотелось в нем закончить жизнь. «На Васильевский остров я приду умирать...» Боролся с непреодолимым желанием броситься в Неву. Но потом я заметил, что Питер исподволь вытаскивает из депрессии. И это тоже на тонком плане.

– Это точно, он успокаивает. Когда находишься там, плохие мысли в голову не лезут... Слушай, такие беседы можно продолжать до бесконечности .

– Но лучше на брегах Невы, как думаешь?

– О, да! Я как-то присел на набережной и подумал: «Вот оставьте меня так и не трогайте, я буду жить, сидя на берегу Невы…»

– Тогда до встречи в Питере?

– До встречи! Причем не на один день, а как минимум на неделю.

– «Лишь прошу об одном.

Вы найдите меня,

Когда с Невским опять прогуляться решите...»

"Газета.kz" 27 июня 2006 г.