Дорогой босс, я знаю, что сегодня с утра тебе капитально испортили настроение. Твои же родные и близкие. Один – не понял, что в жизни есть главное и не главное и оставил тебя наедине со своей обидой. Другой – что-то вовремя не сдал или не успел. А в довершение ко всему некто чужой и властный пообещал выселить из офиса в 24 часа за курение в неположенном месте… Брось, старик, расслабься. Ты же так часто вторишь под гитару своему любимому Дольскому – «Меньше всего достается нашим самым любимым людям»… Подними усталые глаза от клавиатуры и затуши свою тридцать вторую сигарету. Не парься, будь счастлив, ведь я пришел к тебе с хорошими вестями. Ах да, ты ведь к этому не привык…

Ты знаешь, я сегодня в кои веки освободился в семь вечера. Поставил на запись «Мастера и Маргариту», налил себе в рюмку коньяк и наконец-то почитал твою газету. Вот только не надо натягивать брови на лоб и рассказывать мне про коллективное творчество, общественную значимость, командный дух и прочее. Твоя, твоя это газета. Твоя Любимая Сублимация. Даже в минуты великой депрессии (в твоем случае скорее часы) ты не откажешься, не спрячешься, не отшутишься от нее. Теперь это часть твоего «я», поэтому не умирай, не рефлектируй, а просто послушай. Кто еще скажет тебе правду, кроме меня.

…Леш, ты делаешь странную газету. Настолько странную, что даже сам не можешь объяснить себе, в чем эта странность. Я помню январский вечер, когда ты собрал на кухне своего близкого друга – «бред-генератора» – людей сколь разных, столь и схожих в одном. Наверное, в понимании одной простой вещи – мир изменить нельзя. Прогибать его под себя бессмысленно и глупо, его можно только принять со всеми доблестями и низостями и пропустить через сердце. И вряд ли справедливо утверждение: «Тот, кто владеет информацией, – владеет миром». Это мир владеет нашими душами и умами, другой вопрос – до какой степени. И насколько мы сами свободны в выборе.

Сомневаюсь, что в тот момент ты и твои друзья до конца представляли себе степень этой свободы. Но то, что в итоге получилось, опровергает все априорные доказательства подневольности журналистики и создает новое. Доказательство того, что независимую газету можно делать, только освободившись из-под пресса железобетонных установок. Что вы и сделали, к вящему (как выразился бы твой культурный обозреватель Дима Мостовой) удивлению читающей публики. Или все еще проще – думаю, ваше не слишком серьезное отношение к жизни и создает парадокс, когда, играючи, вы играете не по-детски. И только по правилам, которые совпадают с вашими внутренними убеждениями. Не установками, Боже упаси, – их вы как раз разрушаете «до основанья, а затем».

Ты уже перестал болезненно реагировать на дурацкий вопрос: «А вы ЧЬИХ будете?» Впрочем, радуйся, что тебе его уже не задают. Все-таки 9 месяцев – достаточный срок, чтобы понять – общественному еженедельнику совсем не обязательно прислуживать ни правящей партии, ни оппозиционному лагерю, ни беспокойным олигархам, озабоченным переделом рынка. Вы как-то больше на читателя смотрели, каким бы недоверчивым и недоуменным взором он вам не отвечал.

И теперь я, как самый преданный и пристрастный читатель, скажу тебе о том, чего я в твоей газете не увидел и, надеюсь, не увижу никогда.

Вы не думаете за других – это раз. Вы не поливаете грязью даже тех, кто этого заслуживает, поскольку, прочитав о себе в газете, эти типы сами поймут, во что они вляпались, – это два. Вы не болеете «желтухой» и не гоняетесь за сенсациями, которые потом приходится либо стыдливо, либо крикливо опровергать, – это три. Вы никогда не уподобляетесь одному нарицательному персонажу с железной логикой: «Ну мы все тут прекрасно осведомлены, что наша власть (ФИО) – априори воры, бандиты и палачи», избавляя меня, как читателя, от цитирования булгаковского фигляра: «Зрительская масса как будто ничего такого не заявляла» – это четыре. Продолжать?

А тот, кто думает иначе («Газета. kz» – легковесная, возмутительно-пестрая, аляповатая простыня, похожая на цыганские платья с огромными цветными пятнами, потому как писать не о чем – etc.), может просто отложить эту газету в сторону и купить другую. Особенно если ему позарез нужна реклама, гороскопы, сканворды, анекдоты и прочая «не скучай-фигня». Я знаю, что вы не обидитесь и не расстроитесь, – толерантность и еще раз толерантность.

А особенно я рад за балерину Волочкову – каково ей, бедной, узнавать о себе во всех газетах, какая она стерва (вычитал про «белую ворону» на шестой полосе завтрашнего номера).

…В общем, старик, не парься. Завтра взойдет солнце и развеет твою меланхолию. И тебе снова захочется бежать в свою редакцию к своим милым и дорогим сотрудникам. А как же иначе: сотворили плод коллективной любви – несите за него ответственность!

Да оторвись ты наконец от компьютера и беги к своим соратникам. Они славно потрудились. Ведь как бы вы не собачились (бог ты мой, что дальше-то будет – год Собаки еще впереди!) – ты ведь их любишь. Так скажи же им об этом, чудак. И обретешь мир в своей душе!

…Чуть не забыл: с Новым годом тебя! Открываю бутылку…

 "Газета.kz", 27 декабря 2005 г.