"НП", 1998 г.

С Гошей я знаком около десяти лет. Дружим мы по времени чуть меньше, раньше он просто лечил моих домашних - сначала покойную бабушку, затем маму и даже собаку, о чем отдельная глава. Георгий Гаврилович Гаглоев - наш семейный доктор в лучших чеховских традициях.

Когда я обдумываю эти строчки, то больше забочусь не о том, как эта публикация укрепит его реноме на службе, но уповаю на хорошее зрение у патрульно-постовых милиционеров. Может, хотя бы теперь они перестанут останавливать Георгия на улицах как “лицо кавказской национальности”

 Гоша, он же Жора, он же… вот такой парень! И хотя главный персонаж комедии Меньшова - образ собирательный, к моему Гоше подойдет любая другая характеристика из полюбившегося фильма, за исключением, может быть, нечищеной обуви и национальной принадлежности. В жилах Гаглоева, уроженца Цхинвали текут грузинская и осетинская крови, а туфли у него всегда натерты до блеска.

Гоше за сорок, это время переоценки ценностей. Последние годы, месяцы, недели мне приходится наблюдать за этим процессом. Далеко не все изменения позитивного свойства. Дело даже не в том, что человек с возрастом растрачивает здоровье, примиряется со своим холостяцким статусом и меняет старые привычки на более вредные. Это область того личного и неизбежного, куда не стоит совать свой журналистский нос. Просто если раньше для меня Георгий был своего рода камертоном мужества и оптимизма, то теперь ощущение трагичности уже его мироощущения усиливается с каждой новой встречей. И он все больше по Высоцкому - “с подозреньем к тем, которые не пьют, а после хором с нами за столом поют”.

Но остается нечто главное и существенное в наших отношениях, не подлежащее переоценке.

Гоша - из тех врачей, кому я с закрытыми глазами и со спокойным сердцем доверю жизнь самого близкого друга. 

Утро. И опять, как в кино: “Час вокала до еды, час вокала после”. Гоша хозяйничает на кухне и напевает свою любимую арию: “На заре ты ее ля си соль диез…” Сегодня ночью он пел другое - “Старый муж, грозный муж”, - и допелся, что в стенку постучал сосед.

Гоша жарит картошку и между делом рассказывает свою биографию.

- В семье врачей не было, но биология меня интересовала с детства. Потрошил лягушек. Поступил в институт, подрабатывал санитаром на “скорой” в Орджоникидзе. Но того, о чем мечталось, не достиг.

Я жалею, что не стал психиатром, потому что сегодня в специальной помощи нуждается каждый третий. Психиатрия четко отражает состояние дел в политике и экономике государства.

Подстанция. Раньше в этом здании находился мой детсад, теперь - подстанция “скорой помощи”, где Георгий Гаглоев работает врачом линейной бригады. В отличие от специальных бригад (кардиология, реанимация), линейная выезжает и к детям, и к старикам, и к женщинам с маточными кровотечениями.

На подстанции недавно сделали евроремонт, отметили это дело с большой помпой. В санузлах установили импортные бачки (чтобы чума и другая зараза не помешали пиру?).

- Я вспоминаю условия работы на “скорой помощи” 20 лет назад, - говорит Гоша. - Это небо и земля в сравнении с нынешней катастрофой. Тогда, если мы выезжали на вызов без кардиографа, это было ЧП, а сейчас кардиограф - уникальное явление для избранных. Говорят, будто кто-то из наших министерских начальников сказал с высокой трибуны: “Эта “скорая помощь” - для бомжей, алкоголиков и пенсионеров, а для остальных категорий населения будут открыты альтернативные платные службы”. До чего мы дожили!

К слову, когда в народе поползли слухи о переводе “скорой помощи” на платную основу, резко сократилось число вызовов. Главному врачу пришлось даже по телевидению выступить, успокоить людей.

Размер своего фиксированного ежемесячного заработка Гоша не называет из гордости. Иные, как известно, более легким путем и за разовую услугу имеют вдвое больше. А здесь вся награда за адский труд - постоянные унижения. Не так давно начальство выходило в рейд по выявлению воровства на “скорой помощи”. Хмурые мужчины встречали врачей, приезжающих с дежурства, и обшаривали карманы, не припрятаны ли медикаменты. Кто-то из работников бригады, говорят, настолько разозлился, что достал из кармана кондом и попытался надеть на голову “полицаю”.

- У нас есть профессиональный “бикс”, круглая посудина для инструментов. Раньше мы приезжали с вызова и восполняли запас медикаментов, а теперь требуют писать рядом с цифрой число прописью, сколько было использовано кубиков лекарства. Трясутся за каждую ампулу и забывают, что мы постоянно сталкиваемся с соблазном что-то украсть на вызове, особенно когда делаешь больному снотворный укол. Ни одного случая подобного воровства не зафиксировано на “скорой помощи”!

Наблюдение. Сложившийся в сознании людей романтико-героический образ “людей в белых халатах”, по мнению Георгия Гаглоева, идеализирует и где-то даже опошляет истинную суть этой тяжелой профессии. “Где вы видели эти белые халаты? Женщина приходит на вызов в грязных сапогах, со слипшимися волосами, с темными кругами под глазами...”

- Я работал во многих городах бывшего Союза - в Москве, Харькове, Ялте, Цхинвали… Что интересно, работники “скорой помощи” похожи друг на друга, как братья и сестры. Все курят, могут спать вповалку (без интимностей, конечно). Девушки, пришедшие на “скорую” после института, за считанные годы превращаются в старушек. Я считаю, что после семи лет работы на “скорой помощи” человек становится инвалидом. Биологический ритм нарушается полностью, отсюда неврастения, нелады в семье, разводы…

Призраки Чернобыля.  Иногда они возвращаются. Когда в воспоминаниях и снах, это полбеды. Хуже, если в родительских страхах за ребенка. Дети врача Гаглоева - дети Чернобыля. Каждое неопознанное пятнышко на коже дочери вызывает у отца панический страх: прыщик ли, родинка? Его Маша родилась в Припяти за день до взрыва и за месяц до ожидаемых родов. Георгий в то время проходил стажировку в Харькове, но что-то заставило его вернуться домой раньше срока. Ему повезло: в день приезда город закрылся. Первое, что неприятно поразило еще на вокзале, - улицы поливались не водой, а мыльной пеной.

Я знаю, что Гоша по натуре далеко не мистик, но в случае, произошедшем с ним за год до Чернобыльской катастрофы, было что-то от Нострадамуса. В 1995 году Гаглоев (он тогда работал врачом при плавательном комплексе станции) специально летал в Москву с целью предупредить органы госбезопасности о возможной диверсии на АЭС. Совпадение потрясающее, хотя сам Георгий и раньше не отрицал, что его выводы основывались на эмоциях, не подкрепленных фактами, что подоплекой был все-таки личный конфликт с руководством АЭС. В Москве опальный медик пытался убедить кагэбешников, что вокруг директора режимного объекта сгруппировались нечистые на руку люди, а возможно, и агенты иностранной разведки. Его внимательно выслушали, обещали разобраться, а через некоторое время в местный КГБ поступило указание трудоустроить товарища Гаглоева. Странно то, что правдоискателя действительно трудоустроили участковым врачом в Чернобыльскую медсанчасть, а ведь могли еще в Москве поместить в Кащенскую психбольницу. Невероятная история, перечеркивающая все представления о методах Лубянки.

Свою семью Георгий в первые же дни отправил к родственникам в Алма-Ату, а сам еще четыре месяца оставался в 30-километровой зоне от эпицентра. Под его врачебным наблюдением ликвидаторы строили дорогу. “Разумеется, никакие медицинские обследования не проводились. Ситуация напоминала войну - всех вывезли в разных направлениях. Дед ищет внучку, внучка бабку, мать сына, и все это передают по репродуктору. Дом, в котором я жил, находился на окраине города, и с пятого этажа открывался чудесный вид на четвертый блок, тот самый…. Мы с балкона любовались заревом, как закатом. Никто не думал, насколько это опасно”.

В Алма-Ате семье ликвидатора Гаглоева выделили квартиру в центре города и выдали компенсацию за оставленное имущество - 8,5 тысяч рублей. Георгий уверен: случись подобная трагедия сегодня, окажешься на улице или в канаве.

Дежурство. По приказу положено, чтобы “скорая” была у постели больного через 10 минут с момента вызова. Практически это осуществить невозможно. Машины старые, часто ломаются, светофоры по городу работают через одного. Следует различать понятия “скорая” и “неотложная” помощь. Если у человека острая боль в руке, нет особой нужды включать “мигалку”, но если на улице сбило ребенка, и “скорая” приехала через 40 минут - это уже должностное преступление.

При всем том, что работа врача “скорой” сопряжена с повышенной ответственностью, постоянными нервотрепками и хроническим недосыпанием, она лишена монотонности и рутины. Что ни день - то новый поворот, новая человеческая судьба. “Скорая помощь” - не цирк, здесь редко случаются курьезы, все больше болезни и несчастья. Несколько интересных случаев этого дня:

13.00. Возбужденная толпа ловит Гошу в коридоре подстанции: женщина рожает в легковой машине, помогите! На улице - минус 22 градуса, на подстанции, как назло,  не оказывается ни одной женщины. Гоша кричит родственникам: “Несите шубы, тряпки, что-нибудь теплое!”. Кое-как запеленали ребенка, перенесли в машину “скорой” и помчались в роддом. На лицо нарушение всех инструкций, можно получить выволочку, но времени на раздумья попросту не было. Гоша потом справлялся в больнице: ребенок и мама остались в живых.

16.00. Больная - божий одуванчик лет восьмидесяти. Вызвала “скорую”, потому как устала жить, а Бог все не берет.

- Сынок, сделай мне укол, чтобы я мгновенно умерла, без мучений.

Гоша пускается в уговоры, хитрит, травит анекдоты, взывает к разуму - бесполезно. И в конце концов соглашается:

- По рукам, бабка, сделаю тебе укол. Лекарство, правда, дорогое, но тебе, как пенсионерке, со скидкой. Поднимай юбку!

- Что ты, милый, вот так сразу?! Я же подготовиться должна хоть пару дней!

21.00. Гоша оказывает помощь пенсионерке, у которой подскочило давление. Слышит за спиной тяжелое дыхание, оборачивается. Сын-пьяница, руки в татуировках, намерения агрессивные. Врач собирает волю в кулак, напускает на себя суровость: “Ты, алкаш! Предлагаю пойти на кухню и запереться, а не то я тебя убью!”. Действует моментально.

24.00. Гоша, возвращаясь с дежурства, боковым зрением видит, что оказывается в плотном кольце парней. Не растерявшись, он подбегает к одному из них: “Братан, закурить есть? Там в кустах убитый человек лежит, я уже милицию вызвал!”. Бандитов как ветром сдуло.

Родственники больных! Встречайте врача “скорой помощи” у подъезда дома, не подвергайте его и без того дешево оцениваемую государством жизнь опасности!

Откровение. - Больше всего меня беспокоит то, что отношение к больным у нас изменилось. Тому можно найти сотни причин: врачи нищие, озлобленные, в постоянном поиске левого приработка. Многие из нас работают на полторы ставки, чтобы хоть как-то выжить. Но по большому счету гуманизм и милосердие мы не растеряли. Пусть государство обобрало нас до нитки, но наше главное оружие в борьбе с болезнями - доброе отношение к больному пока что при нас. Какие бы новые эффективные препараты не изобретали, я знаю одно: если даешь дорогое лекарство со злыми красными глазами, оно не поможет.

 Семейные анекдоты.

Героиней выступила моя усопшая собака. Надеюсь, за давностью лет Георгию не влепят “строгача” с последующим увольнением.

Итак, моя маленькая собака сломала бедро и поставила на уши весь  квартал. Ее вопли услышал Гоша, когда возвращался домой с дежурства. Заехав к нам, он распорядился перенести пострадавшую на носилках в фургон “скорой помощи”, и мы помчались в ближайший травмпункт. Очередь к травматологу - как кишка. Гоша в белом халате и с собакой на руках невозмутимо проходит в кабинет. С больными в очереди делается припадок, на что Гоша, подняв указательный палец, важно изрекает: “Это у Кого Надо нога!”. Гипс собаке, конечно, не положили, но рентген сделали. У меня до сих пор хранится эта бирка: “Гостева Нора Алексеевна, домохозяйка, 1989 года рождения”.